- Это мои слезы? До чего же смешно!

Золотисто карие глаза Леонида ярко вспыхнули как у безумца. Его губы плотно сжались, а брови слились в одну широкую линию.

Мать Леонида испуганно взвизгнула.

- Что с твоим голосом?

- А что не так с моим голосом?- изумился Леонид, улыбаясь.

- Ты простыл?

- Я-то! - мальчик расхохотался. Несмотря на властный и низкий голос, смех Леонида был очень приятен на слух. Мать растерялась. Смех ее сына напоминал предсмертный вопль чайки. - Нет, женщина. Я здоров.

- Женщина?! Я твоя мать!

- Мать? У меня нет матери.

Женщина вскочила с места, побагровев от ярости. В ее руках был зажат небольшой отбойный молоточек.

- Я родила тебя, Леонид! Я рожала тебя....

- Я не знаю никакого Леонида, и мне неинтересно кого вы породили на белый свет! Вы ошиблись, женщина.

Мать Леонида побледнела. Она все поняла. Ее сын потерял рассудок.

На следующий день мать Леонида отвела мальчика в больницу для умалишённых. Леня не мог знать, куда его ведут. Он знал только то, что сказала ему мать.

- Мы зайдем туда ненадолго. Подпишем несколько документов и все.

- А уколы будут?

- Нет.

- Пойдем. - Леня безропотно последовал за матерью. Он не мог вспомнить того, что наговорил Радист матери. Одно он все же заметил. Его мать неожиданно присмирела. Словно кто-то дернул рубильник, переключив гнев на милость

- Ответишь на несколько вопросов, и пойдем домой.

- Хорошо, мама.

У входа их встретила женщина лет пятидесяти и проводила в крохотный кабинет. Едва они вошли, женщина попросила Леонида присесть напротив нее. Мальчик несказанно обрадовался. Напротив него лежал альбом для рисования и куча разноцветных фломастеров.

- Хочешь порисовать?- спросила женщина доктор.

- Да.

- Рисуй. Я разрешаю.

- Правда, можно?- Леня не поверил своему счастью. Врач кивнула, и мальчик набросился на фломастеры и начал рисовать. Женщина представилась.

- Мое имя Елизавета Дмитриевна, а каково твое имя?

- Леня, - ответил мальчик, не прерывая занятия.

- Сколько тебе лет?

- Мне почти десять! - гордо вскрикнул Леня. - Я уже большой!

- Ты почти взрослый мужчина. Скажи мне, Леня. С тобой не случалось ничего странного?

Леня выронил карандаш и посмотрел на врача. Ему не хотелось говорить о том, что произошло в школе. Его могли принять за сумасшедшего. Взяв другой карандаш, тот покачал головой.

- Не помню. Нет вроде.

- Хорошо.

Мать Лени и Елизавета Дмитриевна переглянулись.

- Бывало ли такое, что ты находился в одной комнате, через секунду ты уже понимаешь, что переместился в другую комнату? Сам момент перехода ты не помнишь.

- Не было такого.

- С тобой все хорошо, так?

- Со мной все отлично.

Врач пожала плечами.

- Как твои дела в школе? - врач задал самый невинной вопрос, но ответом был гневный взгляд Леонида. Неожиданно мальчик выпрямился, его губы сжались, а лицо заострилось.

- А вы-то чего хотели слышать, доктор?

Женщина доктор подпрыгнула в кресле. Она ясно расслышала голос взрослого мужчины, да и сами манеры Леонида изменились до неузнаваемости. Перед ней сидел взрослый мужчина, заключенный в плоть ребенка.

- Леонид?

- Какого дьявола вы называете меня этим именем! - Мальчик вскочил с места. Его глаза сияли от ярости и гнева. - Я не имею к нему отношения!

Елизавета Дмитриевна стала заикаться от волнения.

- Представься.

Мальчик вновь уселся на место и бросил быстрый взгляд на рисунок. Через секунду тот взял в руки фломастер и продолжил рисовать.

- Радист. Мое имя Радист.

- Почему именно Радист?- спросила Елизавета Дмитриевна.

Радист задумался. Его глаза уставились в потолок.

- Сколько себя помню, всегда был таким. - Радист продолжил рисовать. - В возрасте пятнадцати лет я увлекся компьютерной техникой. Почти три года меня обучал наставник за мои деньги. В двадцать лет я получил работу в одной компании "city-net-company". Там я работал за сущие гроши. Два года я носил кофе, редактировал документы и чистил реестры и многое другое. Занимался ерундой. После двадцати трех лет я получил работу программиста в этой же компании.

Мать Леонида совсем сникла. Ее предположения оказались точны. Ее сын потерял разум.

- Сколько же тебе лет, Радист? - спросила Елизавета Дмитриевна.

- Тридцать два. - Ответил он, не отрывая взгляда от рисунка.

- Что ты умеешь?

Радист прекратил рисовать и посмотрел на Елизавету Дмитриевну.

- Могу играть на синтезаторе и пианино. Говорю на английском языке. Раньше любил рисовать масляными красками. Обучался восточным единоборствам.

Мать Леонида подскочила.

- Как такое возможно, Леонид? Мы не учили тебя играть на пианино, и ты не знаешь никаких языков!

- Леонид не знает, а я знаю, - закатил глаза Радист. После этого тот встал и ушел, громко хлопнув дверью.

- Леня, стой! Что с моим сыном?

Женщина в тревоге стала ломать руки.

- Возможно, ваш сын страдает шизофренией. В его воображении он взрослый мужчина, обладающий солидным жизненным опытом. Вот он и приписал себе несколько навыков.

- Как его лечить?

- Мы вылечим его. Это вопрос времени. Мне нужно поговорим с вашим сыном...

Из соседней комнаты заиграла бодрая, слегка мрачная мелодия Исаака Альбениса.

Женщины переглянулись.

- Должно быть, главврач решил развеяться после трудового дня, - предположила Елизавета Дмитриевна. - Неплохо играет! Ему бы играть в оркестре!

Темп мелодии ускорился.

- Я не могу сосредоточиться, когда так шумно! - проговорила Елизавета Дмитриевна, вставая. - Пойду, прекращу этот неожиданный концерт.

Едва отворив дверь, Елизавета Дмитриевна вскрикнула.

- Господи!

Мать Леонида бросилась к двери и распахнула ее, отчего та стукнулась о стену.

В десяти шагах от них, Леня Вентьевский играл на старом пианино. Услышав сильный стук, тот взял фальшивую ноту и прервал игру. Оглянувшись через плечо, тот вздохнул и вернулся к игре на инструменте. Невероятно страстная, бодрая мелодия Альбениса распалила Леонида. Его лицо пылало от жара, а рука и протез порхали над клавишами, не останавливаясь ни на секунду. Еще чуть-чуть и Леонид взлетит вместе со своим инструментом окрыленный божественной музыкой.

- Говорите, он не умеет играть?

- В нашем доме пианино никогда не было, и в секции он не ходил. В его школе есть старое пианино. Должно быть, он научился играть там.

- Он в школе всего три года. Не забывайте, ему всего девять лет. Невозможно добиться такого уровня за столь короткий срок. Особенно самоучкой. Он гений, а не безумец.

Леонид закончил произведение и заиграл неизвестный романс.

Женщины вернулись в кабинет и только сейчас вспомнили о рисунке. Изрисованный лист бумаги по-прежнему лежал на столе. Елизавета Дмитриевна взяла листок. От изумления ее глаза округлились.

На травке стоял кривой, красный домик, написанный рукой девятилетнего Леонида. Рядом с домиком был изображен человеческий портрет, написанный твердой, взрослой рукой. Не трудно было узнать в портрете саму Елизавету Дмитриевну. Мастерство художника поражало.

Шли годы. С каждым днем чуждое сознание становилось сильнее, и со временем воля Радиста полностью завладела телом хозяина. Отчаявшийся Леонид в редкие моменты здравого ума, пытался покончить с собой и тем самым убить чудовище, поселившееся в его сознании. Радист не хотел умирать. Альтер спрятал волю хозяина вглубь их общего мозга и совсем перестал давать Леониду свободу.

Но совершилось невозможное. Отчаявшаяся воля Леонида яростно вытесняла чужеродный разум. С каждой минутой воля Леонида крепчала, и Радист испугался за свою жизнь. Совместно с этим он почувствовал восхищение. После пришел страх.

Радист начал терять минуты жизни, постепенно перетекавшие в часы. Теперь Леонид доминировал над личностью Радиста. Альтеру Леонида скоро придет конец.