Томми медленно дошел до перекрестка у белой церкви. В джинсах у него, в трех из четырех карманов, были деньги. В одном из передних карманов была дырка. В другом переднем кармане он держал мелочь: пенни, полпенни и трехпенсовики — его чаевые. В двух задних карманах хранились шестипенсовики, шиллинги, двухшиллинговые монеты и полкроны. В сигаретную пачку, которую он держал в левой руке, он засунул десятишиллинговые бумажки. В пачке оставались три целых сигареты и одна, выкуренная наполовину.
В газетном складе на станции трое мужчин были теперь совсем одни. Они сидели на прилавке, курили и пили лимонад. Увидев Томми, толстый слез с прилавка и крикнул:
«Смотри-ка, справился!»
Томми поглядел на него, но ничего не ответил.
«Отлично, — сказал стриженый ежиком и взял с прилавка деревянный поднос. — Выкладывай деньги, и начнем считать».
Двое — стриженый ежиком и толстый — сложили деньги кучками и два раза их пересчитали, а тощий выписал квитанцию на сумму, которая причиталась с Томми: семь фунтов, пять шиллингов и четыре пенса.
«Сколько, говоришь?» — спросил толстый.
«Семь фунтов, пять и четыре».
«Здесь только четыре с половиной фунта».
«Что?»
«Четыре с половиной».
«Как так?»
Стриженый ежиком покачал головой.
«Это у тебя все деньги, парень?»
«Да. Еще есть мои чаевые».
«Чаевые?»
«Его чаевые!» — сказал толстый.
Тощий улыбнулся.
«Выкладывай», — сказал он.
Томми, поколебавшись, выгреб все деньги из правого переднего кармана и высыпал их на прилавок.
Стриженый ежиком быстро их пересчитал.
«Двадцать два и семь, — сказал он. — Плюс зарплата 25 шиллингов».
Тощий кивнул.
«Не хватает семи шиллингов и девяти пенсов, — сказал стриженый ежиком и поглядел на Томми. — Не хватает семи шиллингов и девяти пенсов, парень».
Томми нахмурился.
«Тебе еще кто-то остался должен?»
«Ага».
Стриженый ежиком кивнул.
«Ладно, на неделе ты их получишь, да?»
«Ага».
Томми посмотрел на толстого, который унес деревянный поднос с деньгами к письменному столу. Тощий что-то записывал в толстый гроссбух.
«Ладно, парень, — сказал стриженый ежиком. — Ну, а теперь нам пора закрывать».
Он снял с крючка на стене ключ, подошел к прилавку и, перескочив через него, с грохотом приземлился у самой двери. Он открыл дверь и выпустил Томми.
«Макензи будет на следующей неделе, да?»
«Ага».
«Хорошо».
Тощий спросил:
«Он хочет получить участок?»
«Хочешь получить участок и для себя?» — спросил у Томми стриженый ежиком.
«Ага!»
«Ладно, сынок, как только какой-нибудь участок освободится, я скажу твоему брату, хорошо?»
«Ага. Спасибо, мистер».
«Ну, с Богом!» — сказал стриженый ежиком и закрыл за ним дверь. Томми услышал, как в замке повернулся ключ.
Когда он вернулся домой, дверь ему открыла мать. Она воскликнула:
«Томми, уже почти четыре часа, где ты был? Что случилось?»
«Ничего, мама. Просто я запоздал, честное слово».
«Просто запоздал?»
«Ага. Честное слово».
«Тш! Беги, скинь эти старые брюки, а я пока сделаю тебе бутерброд с сыром. И пойди умойся, ты же весь грязный. Погляди на свое лицо! Где ты так извозюкался?»
Когда он потом вошел в гостиную, на буфете его уже ждал бутерброд с сыром и чашка молока. Отец сидел в своем кресле, читал «Мэйл» и пил чай, на краю пепельницы дымилась сигарета.
«Ну, как все прошло?» — спросил он, глядя на Томми поверх очков.
«Все в порядке, папа».
«Но сколько времени на это ушло!» — отозвалась мать.
«Было трудно?» — спросил отец.
«Кое в чем; но, правда, все в порядке. На этой неделе я должен еще кое с кого получить деньги».
Отец кивнул.
«Что, их не было дома?» — спросила мать:
«Да, и мне пришлось вернуться снова».
«Ужасно!»
«Мне сказали, что я, может, скоро получу свой участок. Они скажут Джону».
Отец кивнул и снова углубился в газету.
«Очень хорошо, сынок», — сказала мать.
Отец пробормотал:
«Смотри, скопи себе что-нибудь».
Откусывая бутерброд, Томми кивнул.
