— Чайку?.. Не откажусь. Признаться, никогда не чаёвничал в парикмахерской.

— У нас не совсем «парикмахерская»… «Студия красоты». Вы, похоже, человек состоятельный?

— Боитесь, хватит ли денег на стрижку?

— Нет, просто посетители с малым достатком, когда чай предлагаю, обычно сразу отказываются. Наотрез, категорически. Угощаю от души, денег не требую, редко кто соглашается. Все стали замкнутыми, во всём ищут подвох.

— Пожа–аалуй!.. — Я сел на диванчик. — Уютно у вас.

Интерьер студии был оформлен со вкусом. На низком прозрачном столике цветастым веером каталоги с моделями причёсок, глянцевые журналы. Странички с тематической подборкой анекдотов услужливо загнуты:

«Маленький мальчик гуляет с папой по зоопарку, видит зебру: — Папа, смотри, лошадь мелированная! — Твоя мама лошадь мелированная, а это зебра, сынок!»;

«Снимает индеец с бледнолицего скальп: — Вам виски оставлять прямые или косые?»

«Из рекламы шампуня: раньше мои волосы были сухими, безжизненными, теперь они сырые и шевелятся»;

«Полубокс — это когда бьют только вас»;

Так вот как нужно клиента налаживать…

Хозяйка принесла чайник, вазочку с конфетами, тонкостенные фарфоровые чашки с затейливым рисунком, совсем домашние. За окном напоследок задиралась апрельская позёмка, а мы в тепле пили бархатный чай с мятой, вприкуску с карамельками и рассказом…

— Парикмахер, как таксист: «Куда ехать?» «Не твоё дело!» А есть, наоборот, любители излить душу. Что ни клиент, особый мир. Ко мне регулярно захаживает респектабельная дама, пока над ней колдуешь, выложит всё, про семью там, про мужа, деток, работу. Бывает, трендеть некогда, все настёганные, праздник на носу… Как–то раз торопилась, быстро–быстро покрасила её, подстригла:

— Любовь Васильевна, свободны!

Она возмущённо:

— Так, Ирина, минуточку!..

В голове мелькнуло: «Что сделала неверно?! Всё красиво, хорошо, всё великолепно».

— А поговорить?..

— Любовь Васильевна, дорогуша, день–то какой…

— Так не годится. В следующий раз меня ещё на разговор записывай.

А ведь разговор надобно поддерживать. К вечеру язык не ворочается.

Есть дама крутая. Видуха у неё… умереть — не встать. Поглядывает искоса, словно у всех одна забота: как бы её поиметь–обчистить. У нас в салоне заведено верхнюю одежду оставлять в шкафчике, одевать бахилы, чтоб не наследить. «Зара Габасовна, присядьте, пожалуйста, на диванчик. Нужно подождать, пока мастер освободится». От гнева аж раздуется: «Вы чё, моё время крадёте?! — задерёт нос и в мокрой шубе, грязных ботах напролом в кабинет к маникюристу. Через плечо шикнет: — Буду ждать ещ–щщё! На ш-шшесть записана!» Девочка–администратор, молоденькая, в страхе: «Пойдёмте! пойдёмте!» Хотя, когда я на смене, Габасовна через трубу на метле не влетает, заходит по–людски, разговаривает по–человечески. Сбацаешь ей гламурненький причесон — обрадуется искренне, похвалит:

— Ну вот! Я опять на боевом коне! Спасибо!

Может потому, что общаюсь с ней на равных.

После Анжелины не страшен никто.

На удивление слушать Ирину было интересно.

Непонятно другое, как на такую лекцию угодили мы… с лысиной. (Для дальтоника радуга — издёвка!) Я и прежде догадывался, что человеку его любимая работа кажется самой важной на свете: строителю — своя, педагогу — своя, врачу… даже штукатуру. Помните знаменитое: «Я штукатурю стену, которую завтра сломают. Мало про нас штукатуров песен сложено!» (Штукатурам обидно: нет у них своего TV канала, отдельного субъекта Федерации, нет в обществе должного пиетета.) Однако я искренне полагал, что Perückenmacher[4] — исключение. Он же Coiffure[5], он же брадобрей, волосничий, причёсник, стригун, цирюльник, чесала…

Нет. Они все туда же…

И для того, чтоб мои заблуждения развеялись, стоило оказаться в Челябинске…

А парикмахерша продолжала:

— Как ты причёсана, так тебя и слушают. Но волосы со временем секутся, структура разрушается. Можно восстановить, вылечить маской, кондиционером. Самый лёгкий способ — оливковое масло. Но его подбирать нужно правильно, блондинкам применять исключительно жёлтое. Помню, пришла на мелирование субтильная девица… Начинаю набирать пряди, наносить краситель, чешуйки при этом открываются и всё, что волосы накопили, выходит. Смотрю, локоны в плёнках зе–ле–не–еееют… От ужаса грива моя — ды–ыыбом!.. Натренированный глаз колориста заметит малейшее различие цветовых оттенков, ускользающее от среднего человека, тут — зелёный пожар! Любой здоровой клиентке о таком сообщи, закатит скандал, эта — неврастеничка.

Обожаю восточную поэзию[6]:

— Может, читали?..

Я отрицательно боднул. (Ирина продолжала меня удивлять…)

— Зачастую женщина, когда у неё плохое настроение, идёт в парикмахерскую, меняет окрас. И сочная трава действительно нравится многим, но, извините, не на голове. Что делать?! Собираюсь с мыслями: «Истерик не нужно!» Докрашивая, деликатно интересуюсь:

— Ларочка, вы как ухаживаете за волосами?

Она оживилась:

— А я сижу, гадаю: заметишь–нет… Хочу похвастать! В интернете нашла рецепт масочки: оливковое масло, авокадо, яйцо. Смешать, натереть. Для себя–любимой не пожалела — купила самое дорогое «Экстра вёрджи».

— Маска была зелёной?

— Ярче твоего фартука! — сама радостная такая.

— Ларочка, деточка, ты только не волнуйся!..

Она перестала улыбаться:

— В чём… дело?

— Ты, пожалуйста, не волнуйся.

— Говори…

— Не волнуйся, главное.

— Ира… — умирающим голосом взмолилась девица.

— Полюбуйся в зеркало.

Ирина рассказывала, а я вывел аксиому: чтобы довести человека до инфаркта, не отвечай на его вопросы, тупо повторяй: «Только не волнуйся! только не волнуйся!»

— Утром заходит сын Кавказа, встал посреди зала и гортанным клёкотом: «Кто мэна хочэт?» Моя подружка свободная была, встряхнула пеньюар — накидку по–вашему, — и томно так: «Похоже, что я…» А ведь год назад этот орёл слышать не хотел про специлиста–женщину. Заявлял нам:

— Даже самый хириновый малчык лучше.

Эм — Жо! Не в этом дело. ПарикмаХЕРы тоже есть… будьте нате! Жопорукие пол не выбирают. К нам на днях девушка из другого салона перебежала, заикой там сделалась:

— Т-ттвержу молодому человеку: «Освежите кончики, я отращиваю, мне короче не надо». Б-бблин! падают хвосты сантиметров по пять. А он пыхтит, сопит, виновато у-улыбается…

Считается, волосы не ноги — отрастут. Нельзя так! Предупреждаю своих девочек: однозначно поймите, чего желает клиент–кормилец. Хотя, это сложно… В наследство от СССР нам досталось слово «маникюрша». Но его нет ни в одном словаре мира. Правильно будет сказать «маникюрист». Население профессиональными терминами не владеет, объясняется невнятной жестикуляцией, экивоками. Хоть цитатники раздавай! Когда умоляют: «Посадите меня на брови!»; «Я хотел на вас попасть!»; «Накрутите меня в зад!» — не спешите исполнять буквально. Конечно, и мы вынуждены за речью следить строго… Пусть клиентка заявляет, что волосы у неё «пакля», «реально дикие», «жжёные» — за ней не повторяем, подбираем эпитеты мягче. Например: не «жжёные», а сухие или пористые; не «отваливаются», а ломкие; не «жидкие» — ниже средней густоты; не «облезли» — цвет потускнел; не «коровий взлиз» — особенности роста. Тактичность, доброжелательность, уважение к клиентам — первое дело.