Рут. Это Мэри!

Крис смотрит на свои часы, все бросают на пол календари.

Кора приказывает всем петь.

Рут, Силия, Кора, Джесси и Ани (поют гимн на слова американского поэта Джона Гринлифа Уитьера)

Крис. Не волнуйтесь, все в порядке. Это всего-навсего Тони.

Рут. Кто?

Ани. Варфоломей. Трусливый Глашатай. Не помнишь?

Крис. Сделал несколько снимков, когда мы устроили этот вечер «Немецкого Кабаре». Я позвонила ему спросить, помнит ли он меня, — к счастью, он вспомнил.

Ани. Никто, милая, никогда не сможет забыть твою Лили Марлен. Особенно этот фонарный столб.

Крис. Он собирается сочинить небольшую пьеску

Стук в дверь.

(Подталкивая Кору.) Скорее поставь чайник, Кора. Открой пачку печенья «бурбон» из запасов на срочный случай. Это пропагандистское наступление Женского института.

Джесси, Кора и Силия направляются на кухню.

Давай, Рут.

Ани. Что случилось?

Рут. Ничего, я просто… (Доверительно.) Когда мы задумали это, то намеревались сделать всего несколько снимков, которые должны были увидеть немногие…

Крис. Но в этом нет никакого смысла, Рут. С таким же успехом можно было снимать «Мосты Уорфдейла».

Ани. Милая, мы должны сделать так, чтобы нас заметили. Это ведь не Нэйплинский фестиваль, а Йоркширская ярмарка. И у нас большая конкуренция.

Крис. И если повезет, про нас напишут один абзац на 14-й странице. Не более…

Ани (обнимая Рут). Поверь мне, дальше этого не пойдет.

Американский журналист. До-о-оброе утро, Цинцинатти, — в английской провинции Йоркшира группа женщин устраивает чаепитие в обнаженном виде…

Этот репортаж немедленно сменяется японским женским голосом, среди непонятных слов улавливаются только ‘Йоркшир’и ‘Женский институт’…

Английский репортер. …некоторые жительницы Йоркширской деревни Нэйпли увеличили сбор благотворительности, увеличив недоумение и толки среди своих сограждан…

Сменяется французским репортажем.

Французский радиорепортер. …для некоторых английских женщин речь идет о свободе, равенстве и наготе…

Кора и Джесси с трудом протискиваются в дверь с огромным похоронным венком из белых гвоздик, образующих слово ‘Мама’.

Репортажи и сопровождающая их музыка сходят на нет.

Кора. Захлопни дверь! Скорее, Джес, скорее!

Джесси. О, Боже милостивый!

Кора (тяжело дыша). Ты видела, сколько понаехало фургонов со всякими там спутниковыми тарелками и прибамбасами?!

Джесси. Идиотизм какой-то!

Стремительно врывается Рут.

Рут. Они перекрыли дорогу! Полиция вынуждена была перекрыть дорогу!

Кора. Закрывай дверь! Быстро!

Рут. Откуда они все понабежали?

Кора. Скорее! Прицепляйте по гвоздике на грудь! (Она начинает вытаскивать цветы из венка.)

Рут. Что, Крис действительно хотела, чтобы мы раскурочили этот венок?

Джесси. Именно так она и сказала. (Протягивает одну гвоздику Рут.) Держи.

Рут. Но это ведь предназначено для чьей-то матери…

Джесси. Предназначалось. Очевидно, она забыла про похороны, пока организовывала эту пресс-конференцию. Кончилось тем, что она бежала за катафалком по улице и спрашивала, нужен ли им еще этот венок…

Рут. Тем не менее, потрошить его…

Кора. Рут, ну что еще она может с ним сделать? Дать объявление в разделе «Куплю-Продам»: «Не желаете ли обновить гвоздики у вашей мамочки?»

Входит Силия с подносом булочек с вишнями, таких, как на ее снимке в календаре, ей помогает Ани.

Силия. Вы знаете, там есть даже журналист из французской газеты.

Кора (с ужасом). Только этого не хватало! Ты серьезно?!

Ани. А что такое?

Кора. Какого черта понадобилось этим французам в Нэйпли?!

Ани. Кому, как не французам, слететься на обнаженку!

Джесси. Большие газеты читают в маленьких городках тоже, я полагаю…

Ани. Так это здорово…

Кора. Но именно туда сбежала Руби, не правда ли? И теперь она увидит меня обнаженной в каком-нибудь чертовом… (взмахивает рукой)… Бог-его-знает каком французском городке, а меня не будет рядом, чтобы объяснить ей, и, боже мой… (Массирует свои виски.) Извини, Рут, прости, но… чушь какая-то!

С шумом врывается Крис.

Крис. О, Боже! Вот это я называю: вызвать интерес прессы! Вы видели, сколько их? А как у нас насчет гвоздик в петлицах? Давайте, девочки, во всем должен быть порядок. Мы должны выглядеть безупречно. (Начинает организовывать.) Учтите: то, что все эти мальчики явились сюда, не означает, что газеты используют именно их снимки. Это все работает иначе. (Хлопает в ладоши.) Помните мою позу в календаре?

Все начинают изображать ее, каждая там, где стоит, — иные с явным неудовольствием и ворчанием.

Молодцы! Вот это я понимаю!

Ани. Крис, это не повредило тебе? — я имею в виду твой бизнес — что ты забыла про похороны?

Крис. Во всяком бизнесе есть накладки, милая. Мы выживем. Магазин выстоит, даже если потеряет несколько гвоздик. Силия, ты принесла свои булочки? (Раздавая реквизит.) Рут… (джем)… Ани … (чайник)… Джесси… (клубок ниток)… Кора…

Кора. Ты хочешь выпихнуть меня отсюда, чтобы я села за пианино и играла «Иерусалим»?

Крис (открывает дверь и хватает громкоговоритель). Иди, начинай, Кора.

С первым же взятым Корой аккордом гомон на улице мгновенно стихает.

Крис не может сдержать самодовольной улыбки.

(Шепотом.) Мы говорим, мир слушает.

Ани (отвечает тоже шепотом). Более того: мы занимаемся стриптизом, а у мира отваливается челюсть…

Крис (через усилитель). Силия, ты первая. Дамы и господа, позвольте вам представить…героинь из «Альтернативного календаря Нэйпли»… мисс Сентябрь!

Силия выходит и позирует под градом вспышек фотоаппаратов.

(Через мегафон.) Мисс Ноябрь!

Под огонь вспышек выходит Рут.

Мисс Январь!

Очередь Джесси.

Ани! Быстро!

Ани. Должны быть подсолнухи.

Крис. Поверь мне, если все сработает, то здесь будут чертовы амазонские орхидеи! (Обнимает Ани.) Это наше создание, наше детище, не забывай. И ничего бы этого не было, если бы не мы с тобой.