-А первое какое?- шёпотом, чтобы не разбудить сына, спросила Анари.
-То, что полюбил тебя.
-Никогда больше не думай, что без тебя мне будет лучше, и не умирай никогда.
-Постараюсь,- пообещал Саша, не смея возразить.
Дворец быстро наполнился детским смехом и любовью. Взойдя на трон в день своей свадьбы, королева Анари и король Александр поклялись перед народом править не только справедливо, но и мудро, помогая улучшать жизнь каждого жителя Селии и приучая жителей радоваться жизни, а не влачить её скрепя сердцем. Оставив иллара Первея главным советником, чудаковатая внешность которого снова блистала во всей красе после изгнания Гелия и Полии, Саша не допускал своего правления без присутствия рядом друга, поэтому Авион стал вторым советником и зачастую советовал лучше служителя магии. Мириан следовал за отцом по пятам, но всё-таки нашёл время вскоре влюбиться в придворную даму и сделать Авиона дедушкой, чему охотник радовался также бурно, как рождению собственного ребёнка. И хотя Кристав не был Мириану настоящим дедушкой, он был счастлив стать прадедушкой и, живя со всеми вместе во дворце, нянчился с правнуком чаще Авиона.
Голос Камелии вновь звучал в королевском зале представлений, но чаще всего она разъезжала по родной стране или по Илие, чувствуя, что её пение - это дар, который должен принадлежать слуху каждого жителя, а не только горожанам Герана. Почему-то она не желала становиться женой Шалуна, хотя везде путешествовала и жила вместе с ним. Её внутренний мир менялся от настроения: то поражал нежными нотками и покорностью, то обжигал огнём и спесивостью, а то и вовсе заставлял Шалуна недоумевать от внезапных приступов ревности и злости, иногда, по правде сказать, не без причины. Шалун любил Камелию больше жизни, но бывали ночи, когда его любовь затмевалась появлением женского аромата, мимо которого он не в силах был пройти, давно подчиняясь запахам и звукам, а не глазам. Слепой Ловелас не мог исправиться, как ни старался, и, в конце концов, Камелия разозлилась не на шутку и наняла людей, которые схватили гулёну и, связав по рукам и ногам, отправили в сундуке в Геран, на его окраину, где поселились Лефона, Олиан и Гави. Получить утром такую странную посылку старший брат не ожидал, полагая, что Шалун счастлив вместе с Камелией.
-Ты любишь её?- кричал Олиан, вышагивая круги по комнате, не представляя, как втемяшить в сумасбродную голову младшего брата хоть каплю благоразумия.
-Люблю,- виновато отвечал Шалун.
-Тогда почему ты бегаешь за другими девками?
-Хочется,- совсем виновато тупя взор, просто отвечал Шалун, выводя из себя брата ещё больше.
Даже гнев короля Александра и королевы Анари, которые по просьбе Олиана, старались нагнать на Шалуна страху, грозя тюрьмой и прочими наказаниями, если он не перестанет мучить столичную диву, не действовали на Ловеласа, потому что никто не убедил бы его в том, что друзья, коими оставалась для него и брата королевская чета, способны причинить ему боль. Но он просил вновь и вновь прощение у Камелии, и она то прощала его, то снова прогоняла, на удивление друзей и брата Шалуна, которым трудно было понять такую странную любовь. Состарившись и потеряв привлекательную внешность, Шалун до конца жизни жил в доме брата, рассказывая о своих похождениях сыну и дочке Олиана и Лефоны, но тайком, ведь добропорядочной супружеской паре не нравилось наблюдать, как восторгаются непутёвым дядей их дети. Повзрослевший Гави стал глазами Шалуна и до последнего дня водил старика на прогулки, всё продолжая маяться вопросом о том кем он был прежде, вспоминая, забывая и снова гадая. Однажды ночью, когда они возвращались с праздника в доме Бурака, на них напали трое в масках. Навыка обращения с ножом у Шалуна не отняли преклонные лета и, как всегда, вслепую он защищался мастерски, хотя годы были уже не те, и ловко увёртываться от выпадов не получалось, как раньше. Гави, не помня себя, но, усвоив уроки королевских рыцарей на всю жизнь, не отставал от старика, чаще успевая защищать его спину, чем отбиваться от нападавших. Но одной секунды хватило убийцам, чтобы нанести смертельные удары Шалуну и скрыться так же внезапно, как появились, оставив Гави одного с истекавшим кровью другом на руках. Поговаривали, что так Камелия отомстила Шалуну, не в силах смириться с тем, что ему никогда не хватало её одной, как только он понял, что любит и любим.
Бурак со своей бандой, перестав враждовать с карликами, окончательно забросил тёмные делишки и стал гномом, в забегаловках которого каждый мог показать свой талант в пении и питье. Навещать Анари и Сашу во дворце он не соглашался, хотя Картикту его уговаривал каждый раз, получая приглашения на бал. Гном понимал, что не посмеет разговаривать с ними на равных при всех, как раньше, поэтому упрямился и писал извинительные письма с ошибками, но от чистого сердца. Его жена покачивала головой, но не переубеждала мужа, привыкнув думать так, как он. Смерть Шалуна Бурак приказал расследовать тщательно и наказать убийц. Ходили слухи, что банда всё-таки нашла троих наёмников и выбила из них признание о том, кто приказал им расправиться со слепым стариком, но имени не раскрывали даже сплетни. Хотя вскоре дом Камелии сгорел, а сама она исчезла.
События в Илии развивались степеннее, размереннее. Алил и Ста-Ста правили вместе с Вергием, не помышляя о зле. Их разбалованная дочь не была обещана в невесты сыну Анари и Александра, потому что такого воссоединения двух стран, помня на собственном опыте, не желала королева Селии. Сонная красочная страна мирно существовала и засыпала всё крепче, позволяя всему вокруг, как и раньше, плыть по течению и беспокоиться только тогда, когда наступало время. Это сонное царство удивляло Сашу, который не стерпел и подарил-таки Селии элементарное и очень удобное изобретение - велосипед, для начала. Иногда он жалел об этом, переживая, что за велосипедом здешние жители начнут изобретать прочие механизмы, которые в его мире несли как пользу, так и зло. Но годы шли, а велосипед мало видоизменился, так что король Александр, прозванный "мастером" в народе, перестал беспокоиться о том, что мог навредить этому миру изобретением. На велосипедах катались все от мала до велика, делая из чего придётся, и уже за одно это народ готов был прославлять королевскую чету каждый день.
Королева веев Инея часто прилетала со свитой погостить во дворце и понаблюдать за тем, как люди веселятся. В своей стране она правила строго, но без кровопролитья. Со многими начинаниями Верды она была согласна, поэтому не стала их отвергать. Но лесным веям Инея позволила вернуться в лес и жить так, как они хотят, не забывая, что это они вместе с Астло подарили ей свободу. Она долго думала как поступить с Вердой и её дочерью. Приняв решение, королева удивила своих советников, но возразить ей они не посмели, понимая, что так поступить могла только настоящая справедливая и добрая правительница - Верду с дочкой Инея оставила во дворце жить и помогать ей. Она знала, что не выйдет замуж, потеряв единственного вея, которого любила - Астло. Поэтому преемницей её на королевском троне рано или поздно должна была стать дочь Верды, а некоторые идеи самой матери очень помогали в развитии страны, пусть даже на местном уровне, зато приятно было видеть веев с книжками в руках или спешащих заняться каким-то делом.
Иногда наблюдая за жизнью в Селии с борта шатла, способного отражать всё вокруг таким образом, что приобретал мнимую видимость прозрачности, и никто не замечал из селийцев, что за ними пристально наблюдают,- Рита и Кори зачастую потешались над примитивностью возможностей здешних жителей. Илларами вождь базанов уже не восхищалась, узнав благодаря Брадо всю их подноготную. Она понимала, что с уходом молодого мага и Гелия, иллары лишились возможности узнать те тайны, которые могли сделать их по-настоящему сильными и полезными этому миру. А без этого служители рама оставались своего рода поварятами, завися, в основном, от отваров, порошков и настоев, как и простые люди. Вместо илларов, Рита восхищалась карабом Последним, для которого и построили этот шатл, чтобы не путешествовать вечно на его спине, а в удобной каюте, когда как ключик-караб находился в отдельном зале, где росла трава и базаны развлекали его тем, что просматривали воспоминания чудесного животного.
