– Прекрати! Сию же секунду! – взвизгнули аборигены, с тоской и ужасом озираясь по сторонам: не наблюдает ли кто случаем со стороны, как они выслушивают столь крамольные излияния.

– Нет! Возмущенье рвет меня на части! Не могу молчать! – входя в раж, прогремел Матрай Докука. – И это еще не всё! Это только начало!.. Позор ворам и отщепенцам! Теперь я вам скажу такую правду!..

Приписка на полях:

И в этих словах – весь капитан. Правдолюбец несусветный. Когда разбиралось дело о неуплате алиментов семерым покинутым детишкам, капитан воскликнул: «Может, еще и дюжину велите обожать?!» И ведь был прав! Расследование показало, что их и впрямь не семь, а все двенадцать. Тогда-то капитан и стал первопроходцем. (См. комментарий.)

Тут аборигены перетрусили совсем.

– Да замолчи же ты! – взмолились они хором. – Перестань! Нет больше сил такое слушать!..

– Ага! – торжествующе вскричал капитан. – Боитесь?! Правильно! Вот так и надо! В пекло вас, в подвалы, за решетку! – И, уже вполне обыденно-нахальным тоном, добавил: – Впрочем, если хотите, чтоб я замолчал, отдавайте по-хорошему. Всё отдавайте! Или я сейчас возьму мегафон… И тогда…

– Не надо, – дрожащими голосами ответили аборигены. – Забирай свои шмотки. Улетай! Ничего нам твоего не нужно. Оставь только в покое.

– Значит, так. Все вопросы аннулируются, – деловито приступил Матрай Докука. – Наши переговоры заканчиваются. Вы – убираетесь восвояси.

– А вы? – с надеждой спросили аборигены.

Матрай Докука хитровато улыбнулся и незаметно загнул один палец.

– Там видно будет, – небрежно отозвался он. – Возможно, тоже улетим, а может, и задержимся еще немного. Вас это не должно касаться.

– А вы на нас не донесете?

Матрай Докука улыбнулся еще шире, хмыкнул и на всякий случай незаметно загнул второй палец.

– Я понимаю вас, приятели, – значительно кивнул он. – Вы сызмальства воспитаны системой и ее боитесь, как все подлинные патриоты. Но мы – не доносчики. Мы, да будет вам известно, знаменитые космопроходчики, как говорится – первооткрыватели. Да-да! Вот вас первооткрыли… Не хухры-мухры! Вы нам за это в ножки кланяться должны.

– Ни за что, – насупились аборигены.

– Мы и не настаиваем, – милостиво согласился капитан. – Не видим особой нужды… Мы любим справедливость. Чтобы все было шито-крыто. Без намеков-экивоков… Между прочим, вы эти вещи у нас выудили – сами же их в ящики и упакуете.

– Хорошо-хорошо, всё сделаем, – с готовностью засуетились аборигены.

Пункт шестнадцатый

– Ривалдуюшка, пойди смажь коленчатый вал – через час будем снова взлетать, – приказал капитан. – Нужно все-таки на город посмотреть. Возможно, там с Контактом что-то выгорит. По крайней мере я надеюсь…

– Ну, еще бы! – просиял поникший было Ривалдуй. – Я, кэп, тоже… Правда, боюсь, со смазкой могут быть… ну… скажем так, проблемы…

– Это почему? – насторожился капитан.

– Да вот… перед отлетом, на Лигере-Столбовом еще, я… как бы это объяснить… короче, кадку с маслом обменял на новенький бочонок с коньяком…

– Зачем?

– Ну, вышло так, – уклончиво ответил Ривалдуй. – Мне предложили, а я, видит бог, не устоял… Ты уж прости, кэп.

– Идиот! – взбешенный, прошипел Матрай Докука. – Коленвал теперь совсем заклинит! Понимаешь?!

Ривалдуй пожал плечами.

– Как-то ведь взлетали до сих пор, – заметил он.

– Вот – как-то! С божьей помощью… И ты не рассказал ни мне, ни Пупелю? Смолчал?! Эх!.. – Капитан с презрением махнул рукою. – Тоже мне, товарищ! Где бочонок?

– Да я приторочил его к стенке, около сортира, – ну, снаружи, чтоб не очень выделялся… А метеорит его пробил… Навылет. И, естественно…

– Врешь, Ривалдуй, – сощурился Матрай Докука. – То-то всю дорогу мне мерещился какой-то странный запах… Будто застоялым перегаром то ли от тебя, то ли от Пупеля несло… А это, стало быть, когда вы бегали в кабинку по нужде… Ох, Ривалдуй! Я человек, конечно, добрый, терпеливый…

– Ничего не знаю, кэп, – смятенно отозвался Пупель Еня. – Может, от меня когда и пахло ненароком, я не отрицаю, только ведь, изволишь видеть, у меня с рождения какой-то своенравный, просто удивительный желудок – сам не понимаю, что там происходит, но порою газы начинают так благоухать!..

– После сортира – коньяком?

– А что ты думаешь?! Природа человека – до сих пор великая загадка. А природа настоящего героя…

Но договорить он не успел.

Внезапно в стане врага случился заговор.

Аборигены разом прекратили упаковочные работы, сбились в кучку, зашушукались, и лица их исказили судороги затравленной мысли.

Потом туземцы как-то уж особенно жестоко рыкнули, сорвались с места и, обежав вокруг ракеты пару раз, взялись бесстыдно заводиться, собираясь с духом.

– Эй! – с беспокойством обернулся Пупель Еня. – Вам же приказали!

– И пока по-хорошему, – добавил Ривалдуй.

В ту же самую секунду аборигены вдруг совсем кошмарно, по дикарски, завопили, ухнули и дружно выхватили из-под своих лохмотьев громадные пугачи.

– Именем высшего планетного закона, – сумрачно хлюпнул носом один из них. – Ни с места. Вот.

– Чего-чего? – не понял капитан.

– Вы облили грязью наши власти и наш строй, всю нашу горячо любимую систему, – зверски улыбаясь, сообщил один из аборигенов. – Вы глумились над священным нашим флагом!.. Да, вы занимались подрывной, преступной деятельностью. Нет пощады клеветникам, врагам народа! Ваше имущество конфискуется. Все наши вопросы аннулируются. Бежать не пытайтесь – догоним и прибьем.

– Проклятье! – бессильно затопал ногами капитан. – Вы еще будете приказывать?!

– Кэп, лучше не двигайся, – предупредил Пупель Еня. – С этих подонков все станется. Не видишь, что ли? Пальнут – и поминай, как звали…

– Но это форменная уголовщина! – возмутился Ривалдуй. – Хуже не бывает!

– Мы вызовем по рации солдат, они свезут вас в город – там всё быстро растолкуют, – пообещали аборигены. – Это у нас делают умело. И моргнуть не успеете… Мы-то, конечно, люди гуманные, с вами будем обращаться по-человечески. Но завтра… Ишь какие – планету хулить вздумали!..

– Эх! Подарили за прекрасное утро рацию, – вздохнул Пупель Еня, – а теперь нас в местную каталажку упекут. Вот она – справедливость!..

– Ты мне еще поговори тут, – пригрозил Матрай Докука. – Что за настроения?

– Ага! – улюлюкнули аборигены.

– А вас не спрашивают! Нечего совать носы в чужие дела. И вообще!..

– Ну-ка, – осерчали аборигены, – надоело! Залезайте-ка вон на те ящики – да сидите смирно!

Не имея никакой охоты дальше препираться и нарываться на очередные неприятности, космонавты уселись на пустые ящики и тяжко задумались.

– Диверсия! – бедово заявил Матрай Докука. – Нужна молниеносная диверсия. Я всё уже обдумал… Двое отвлекают внимание, а третий незаметно пробирается к рации – и крушит ее, крушит!

– Жалко рацию, – возразил Пупель Еня. – Большие, знаешь, деньги стоит…

– Скупердяй несчастный, – покривился Ривалдуй. И вдруг добавил, осененный новой мыслью: – Слушай, кэп, чего паниковать? Сам посуди… Ведь в рации все батареи сели! Я еще вчера, как спать ложились, собирался их сменить, да вот – забыл…

– Ривалдуюшка, ты – чудо! – просиял капитан. – Почаще бы ты так забывал!..

– Странная штука – память… – ни к селу, ни к городу заметил Пупель Еня.

Аборигены обеспокоились не на шутку, когда внезапно увидали, что их поднадзорные уж как-то вовсе не по делу улыбаются и даже радостно хлопают друг друга по плечу.

– Прекратить! – грянула никелированная труба лингвоперчика. – Нечего смеяться! Разгулялись!.. Вы, небось, у себя в ракете будете ночевать, а нам спать на дворе. Давайте-ка, пока помним, вашу одежду.

– Ну вот, – сказал уныло Пупель Еня, – дожили. Теперь и раздевают… Гуманисты вшивые… А мы так не согласны! Нам курить, например, нечего. Вот выдайте каждому по пачке сигарет да зажигалки в придачу…