– Держи. Может, хоть это я могу для тебя сделать. Не каждый день короли подают шутам лютни.
Шут расплылся в довольной улыбке и заиграл. Его голос был немного дребезжащим, но приятным, словно перебирали струны не только на лютне, но и в душе. Он смотрел мимо Артура и пел речитативом:
– Есть древняя сказка у кельтских племен,
Пришла она к нам из чудесных времен.
О том, как был рыцарь пленен красотой
Кудесницы милой с златой головой.
Красавица лишь поводила плечом,
Не мог ее взять ни огнем, ни мечом.
Она не любила, тоскуя о том,
Кто был похоронен под чахлым кустом.
Не выдержал рыцарь, пошел на обман:
Волшебнику выкуп огромный был дан
И ночью безлунной пред девушкой той
Встал рыцарь печальный. И был он – живой!
Счастливая девушка к рыцарю льнет.
Вдруг слышит – под окнами кто-то идет.
Вот стукнул, еще раз – сильней и сильней.
Трещат уже ставни. Девица – бледней.
И встал перед ними, весь грязный, в земле.
Скелет исхудавший, в истлевшем тряпье.
Он тянет к ней руки с последней мольбой:
Забрать её, видно, он хочет с собой.
И девушка смело к скелету идет
И мертвому руки на плечи кладет…
Хоть стыла в смертельных объятьях она,
Но счастлива в жизни впервые была.
Артур раскачивался в такт песне, закрыв глаза. Когда Эктор замолчал, король взглянул на него и спросил:
– Какие-то ты сегодня выбираешь песни странные. Одну слушать противно, а другую страшно. Ты случайно не болен?
Шут печально улыбнулся и пожал плечами:
– Да, ваша милость. Давно и безнадежно.
Артур озадаченно посмотрел на своего любимца. Сколько ему лет? Тридцать или пятьдесят? Он выглядел так всегда, с тех самых пор, как Артур, еще не будучи королем, разогнал мальчишек, бросающих в Эктора камни на городском рынке. Это было любимое развлечение бедноты – издеваться над теми, кто слабее или ущербнее их самих. Артур пожалел уродца и сделал его своим шутом. В благодарность за это Эктор частенько развеивал тоску короля метким словцом. И теперь у Артура сжалось сердце от мысли, что его шут не на шутку болен.
– Что с тобой? – озадаченно спросил он.
– О, ваша милость. От этой болезни нет лекарства! Ибо называется она – любовь.
– Тьфу ты! – сердито пробормотал Артур – Я думал, что серьезное, а ты опять со своими шуточками.
Но Эктор сидел, уныло свесив голову, и из глаз его капали слезы. Король рассмеялся и потрепал шута за колпак.
– И в кого же влюблен наш доблестный рыцарь?
Шут махнул рукой и громко вздохнул.
– Ваша милость будет надо мною смеяться…
– Да ладно уж, говори… – покровительственно изрек король. – Может нам удастся уговорить строптивицу.
Шут опять затряс головой. И горячо заговорил:
– Не надо. Куда мне до нее. Она красивая, толстая, румяная! Смотреть на нее со стороны – сплошное удовольствие. У нее белые плечи и широкие бедра, а свои кудрявые волосы она прячет под чепчик перед тем, как начать печь хлеб на королевской кухне.
Артур откинулся на кресло и расхохотался:
– Анетта! Ай да, Эктор, ай да удалец! Положил глаз на толстуху Анетту! Да она же одна занимает всю кровать, хоть вдоль ее положи, хоть поперек! Ха-ха-ха! И еще она глупа, как курица…
Эктор так глянул на короля, что тот осекся и перестал смеяться. Поднял пальцами подбородок шута и спросил:
– Ты к ней сватался?
– Нет, я даже боюсь об этом думать. Она такая… такая… В общем, у меня замирает сердце, когда я ее вижу. И я не могу думать ни о какой другой девушке в нашем городе. Мои подружки даже сердятся, когда я, грея им ножки, называю их случайно ее именем. Пусть ваша милость и не думает, что я не полноценный мужчина. Можете учинить допрос у любой из служанок, и они подтвердят мои недюжинные способности!
Артур подавился смешком, но спрятал улыбку в уголках глаз. Зная непомерную склонность людей к преувеличению своих достоинств, он лишь хмыкнул. Но Эктор клятвенно сложил руки на груди и произнес торжественно:
– Клянусь, что это чистая правда!
Король изобразил серьезность, хотя это далось ему с большим трудом. Проказник Эктор сумел-таки сделать одновременно несколько дел: рассказать королю, что о нем болтают, заставил взгрустнуть над песней и повеселиться над шутовской жизнью. Артур похлопал его по плечу и изрек:
– Решено, сватаем тебе Анетту! У шута есть огромная привилегия перед королем – ты можешь жениться на любимой девушке, если она тебе не откажет. Но я думаю, она согласится! Я помогу тебе уговорить счастливицу.
Шут просиял так, что лицо его стало нежно-розовым, как у молодой девушки.
– Ваша милость! (Шут выпал из трона и вытянулся перед королем). Я никогда не забуду этого радостного дня! Только расскажите ей обо мне много хорошего, чтобы она почувствовала себя королевой.
Артур тряхнул волосами и пригрозил пальцем.
– Ну, ты и наглец! Смотри, а то она мне понравится, и я на самом деле сделаю ее королевой.
Эктор посмотрел на него исподлобья и неожиданно заговорил гнусавым голосом:
– Ваша милость, а меня куда? Я не хочу в монастырь! А у Ланселота есть жена, и он не собирается с ней разводиться. Я насыплю побольше белил на лицо, намажу щеки свеклой и стану красивее вашей кухарки!
Король засмеялся и решил подыграть шуту:
– А вы, милейшая супруга, должны тихо вязать чулки в своей комнате и не менять от скуки воздыхателей! А если вам что-то не нравится, то вы можете катиться в свои шотландские болота, к своей мамочке.
Шут не остался в долгу:
– Ах, так! Тогда я заберу подаренный вам моей мамочкой дубовый стол, за которым усаживаются, гремя доспехами, ваши рыцари!
Артур сделал вид, что рассвирепел не на шутку и стукнул по столу рукой:
– Я лучше разрублю его на дрова для камина, чем он достанется тебе.
Шут сделал неуклюжий реверанс:
– Я лучше в болото, чем в монастырь.
– То-то же!
Король расхохотался и велел шуту отправлять гонца в дом к Анетте. Ему очень не терпелось посмотреть на избранницу его любимца.
* * *
– Мэри, ты слышала новость? Анетта выходит замуж за королевского шута!
На лице толстой Элейн читалась нескрываемая зависть.
– Надо же, скоро и рыцари начнут брать простолюдинок в жены! – сердито ответила ее соседка, Тощая Мэри и поправила фартук на дряблом животе. – Чему радоваться? Да мой муж в детстве бросал в этого урода камни на рынке. А теперь смотри, каким важным человеком стал шут – сам король уговаривал Анетту стать женой его колченогого любимца. Тьфу!
Тощая Мэри сердито застучала пестиком в ступке, дробя ячмень для пива. На ее изрытом оспинами лице проступали жилки, делая его еще более неприятным. Соседка стояла, упершись толстыми руками в выпирающие бока, и продолжала докладывать свежие сплетни.
– Говорят, что на их свадьбе будут играть королевские музыканты. А Анетте сшили платье из золотой парчи!
Долговязая еще яростнее замолотила в ступке. Элейн не унималась.
– Мой муж шьет сапоги для рыцарей. И он слышал, как один из них рассказывал, что молодоженов повезут в красивой карете в новый дом, который королевский шут подарил родителям Анетты.
Хозяйка со стуком швырнула пестик на стол и еще туже затянула платок на голове. Затем утерла худой рукой потный лоб и осклабилась, обнажив подгнившие зубы:
