— У меня образование бухгалтера, но сейчас нет времени искать работу по профессии. Устроилась в магазин, потихоньку восстанавливаем жилье. И… даже не знаю, стоит ли об этом говорить, — засмущалась девушка.

Вересова приметила засветившиеся в глазах огоньки и ставший маковым румянец на щеках. Ну понятно, о чем пойдет речь… Амурные дела.

— Говори уже.

— К нам в магазин заходил мужчина… Мы разговорились, как-то так получилось, что… не знаю, как и описать.

— Химия закипела?

— Не то слово. Я после смерти мужа женщиной-то быть перестала. Превратилась в какую-то депрессивную размазню. Ни жена и ни мать. Расклеилась по полной. Только меня терзают сомнения, имею ли я право?

— На отношения с новым мужчиной? — Она кивнула. — А почему нет? Мертвому изменить невозможно, так что незачем свою жизнь распускать по нитке из-за самобичевания. Не ты виновна в смерти мужа.

— Я тоже так думаю, но каждый раз, как думаю о Жене, становится не по себе.

— Это нормально. Мужа ты никогда не отпустишь из своего сердца, и не надо. Оставь ему там местечко, но не давай заполнить все пространство. Димке нужен отец, поэтому мужчину выбирай тщательно.

— Как будто на рынке курицу выбираю, — рассмеялась Марина.

— Мужик та же курица. Съешь плохую — отравишься.

Заливистый смех дополнил красоту погоды, оплетавшей их пробивающейся зеленью и бликами солнечного света. Бабочка пролетела в каком-то миллиметре от Вересовой, быстро размахивая полосатыми крылышками. Так и хотелось поймать ее на руку и просто насладиться великолепным творением природы. Природа создала злых и жестоких людей, и она же является матерью пестрых малышек-бабочек. Ирина вздохнула, погруженная в собственные мысли.

— Артем кажется мне хорошим мужчиной. Но пока только кажется. Нужно время, чтобы понять, с кем имеешь дело.

— И мозг, — ухмыльнулась Вересова.

Ей не хватило именно мозга, чтобы все понять о Сереже. Времени было навалом, а вот серого вещества…

— Главное, чтобы он еще Димке понравился. Хотя ему сейчас все кажется малиной. Радуется каждому дню. Ир, я уже и не помню, когда видела сына таким. — Марина хотела стиснуть ее в объятиях и не отпускать. Порой благодарность не умещается в словах. — Спасибо тебе.

— Хватит меня благодарить. Не поверишь, но встреча с вами была более чем судьбоносной. Она многое изменила и в моей жизни тоже. Поэтому взаимное спасибо. — Ирина посмотрела на часы. — А теперь мне пора. Вы же разберетесь с мороженым без меня?

Марина подозвала Диму, а сама обняла Вересову на прощание. Иногда человеку нужен просто другой человек, чтобы жить. Какими бы одинокими мы ни были рождены, а одиночество в нас не заложено.

— Звони, если что-то понадобится. Или просто захочется поболтать. Просто звони, ладно? — прошептала Марина.

— Аналогично. Жду звонка с любовными подробностями, — подмигнула ей Ирина. — Береги Димку и себя. До встречи!

***

Следующим пунктом назначения была детская больница, где Света проходила курсы психотерапии. Звучит страшно, но на деле очень помогает ей окончательно прийти в себя. К тому времени, как она дошла до клиники, на улице распогодилось до такой степени, что впору снимать и куртку.

Все ее естество не желало делать шаг из дышащей жизнью, стрекочущей голосами тысяч птиц и насекомых улицы во вселяющую панику прохладу больницы. И снова вступать в мир психологии и терапии. Когда же этот ад навсегда останется позади в ее жизни и жизнях дорогих ей людей?

Ваня работал, поэтому обещал присоединиться к ним позже. Вересова опустилась на скамейку и закинула нога на ногу. Черт, ее аж всю колотит от этого противного, вязкого запаха, оккупировавшего ее мозг целиком и полностью. Звонок телефона помог отвлечься от острозубых мыслей, уже искусавших ее в кровь.

— Привет, Волчара. Света еще не вышла, а я уже на месте. Не переживай, папочка.

— Мне не нравится, когда ты так меня называешь, — послышался притворно грозный голос Волкова.

— Все вы хотите быть отцами, но ты же знаешь, если у тебя дочь, то… Ты максимум папуля, — рассмеялась девушка. — Как на работе? Нам ждать тебя?

— Да, как и договаривались. Я не сильно тебя обременяю своими просьбами?

— Как можно обременять человека, у которого в жизни ничего нет? Моя жизнь, Волков, как пустая комната, без мебели, без обоев. Только окна и дверь есть, а толку от них… Я рада, что могу общаться с тобой и Светой. Не сойду с ума в этой хижине с евроремонтом.

— Я тебя понял. Встретимся позже.

Ирина хмыкнула, удивившись резкости его последних фраз, и убрала телефон. Всем пришлось непросто, всех жизнь отдубасила хорошенько: и виновных, и невинных. Под раздачу в конечном счете попадают все.

Она не могла перестать восхищаться Ваней. Он полностью оправдал ту веру в него, которую она себе позволила еще далекие три года назад. Он совсем не изменился. И его ложь Оксане, беспричинные нападки на нее саму не подорвали его авторитет перед ней. Все мы люди, и все не без изъяна. И тот, у кого хватит наглости замахнуться камнем в ближнего своего, сам не без греха.

— Тетя Ира!

Свету вывели из кабинета, и девочка сразу бросилась к ней на руки.

— Моя сладкая, как дела? Все в порядке?

— Да.

Поговорив с врачом не более пяти минут, она взяла девочку за руку, и вдвоем они покинули это совсем не радостное здание. Путь их лежал к зоопарку, и они решили идти пешком. Кто же согласится в такую погоду задыхаться в машине?

— Рассказывай, что доктор спрашивал.

— Он спрашивал, как мы ходили с папой на кладбище.

От этих слов у девушки мурашки подохли на коже, не успев разбежаться в разные стороны. Ей было больно каждый раз заново слышать о том, что малышку пытают темой смерти ее матери.

— Ты не плакала?

Света подняла на нее поистине взрослый взгляд, взгляд человека, который уже не плачет, и ответила:

— Нет. Папа говорит, что мама на небе, и чтобы ей там было всегда хорошо, мы никогда не должны забывать приходить к ней с цветами.

— Да, милая, мама на небе. Папа твой во всем прав, — сказала Вересова, а сердце так и заныло.

Она запрокинула голову и посмотрела на лазурное, чистое, словно стеклышко, небо. Нет там никого и ничего. Но ребенку знать об этом не обязательно. Иногда ложь вселяет надежду, которая единственная и держит на плаву, и, наверное, стоит взять грех на душу, если другая душа будет спасена. Ирина мысленно пожала плечами: кто знает, ложь ли это. Для нее загробная жизнь была сказкой, какой пудрят мозги слабым, не могущим жить без запасного пути людям.

— Я люблю папу, — произнесла Света, и ее пальчики сжали ладонь девушки. — И вас тоже.

Пожалуй, улыбка, которая сейчас освещала ее лицо, была самой лучшей улыбкой в мире. Услышать от ребенка, что он любит тебя, бескорыстно, сердцем, а не головой, без межстрочных мотивов, несравненно больше, чем бесценно. Они вышагивали по весенней улице самой настоящей летней походкой счастливых людей.

Ваня потратил много времени и сил на бумажную возню с фамилией Светы, но в итоге, отныне и навеки малышка стала Волковой.

«Ну не навеки, конечно, — усмехнулась себе Ирина, думая о возможном нескором замужестве девочки. — Хотя с таким папой многие современные женишки будут забракованы точным хуком справа».

— Тетя Ира, смотри! — завопила Света и рванула в совсем другую от зоопарка сторону.

— Света, стой! Света!

Сердце Вересовой чуть не двинуло кони прямо в грудной клетке. После тонкого намека Вани на прошлое Ксюши она порой оглядывалась, идя по улице. Вот и сейчас первой мыслью была догадка о том, что где-то рядом их подкараулили бандиты. Даже сцены из фильмов с Джеки вспомнились — пригодится.

Нарушителем спокойствия и виновником ее учащенного сердцебиения оказался… котенок.

— Света, ты что делаешь? Никогда от меня не убегай! — пожурила ее Ирина. — Что у тебя там?

— Котенок, — ответила девочка и показала ей сидящего в траве котенка, который тоненько пищал, настороженно растопырив уши. — Его здесь, наверное, обижают.