— Иринка, — прощебетал сзади сахарный голос, тягучий, как карамель или нуга, оставляющие приятное послевкусие. — Господи! Как долго я тебя не видела.

— Карина!

Вересова очень аккуратно, словно касаясь древней китайской вазы, обняла подругу. Все тот же аромат путешествий, просто эклектизм какой-то! В ней было всего по чуть-чуть от разных стран, мировоззрений и культур различных народов. У этой девушки не было родины, она везде была своей.

— Я так счастлива за тебя, — выдавила из себя Вересова, чувствуя, как горький ком обжигает горло, и совсем воздушным прикосновением дотронулась до живота Карины. — Антонио отец?

— Ну и вопрос, — фыркнула она. — Мы же не в мексиканском сериале, где по последней серии не поймешь, кто отец.

— Не обижайся, красавица. Я не слежу ни за какими новостями. Вдруг у тебя уже новый обувник, — улыбнулась Ирина.

— Мне другой не нужен. У Антонио дела идут в гору, нет, не так: они уже взобрались на эту гору и машут нам оттуда рукой. Бизнес идет прекрасно. Он нанял всяких управленцев, открыл большое производство. Сейчас все время со мной проводит.

— Как ты решилась на малыша? Теперь путешествия вам надолго заказаны.

— Да и черт с ними! Можно всю жизнь растратить, мотаясь по белому свету. Надо же и куда-то к кому-то в итоге вернуться. Ко мне это осознание пришло неожиданно. Мы были в Индии и встретились там с древнейшим человеком. Ему уже под сотню лет. И представь себе: у него никого нет. Меня это поразило в самое сердце.

— Буддист, наверное?

— Не важно, кто он и что проповедует. Но остаться одному, вот совсем одному в этой пещере? Брр.

— И ты решила срочно беременеть? — усмехнулась Вересова, но горечь во рту лишь усилилась.

Нужно было оборвать все до одного контакты, перерубить все узлы с внешним миром. Она сама оставила себе капкан в виде Карины. Незачем было выходить с ней на связь. Теперь придется расплатиться за это.

— Почему мне кажется, что ты себя плохо чувствуешь, Ира? — поинтересовалась Карина, замечая болезненную бледность подруги и круги под глазами. — У тебя все хорошо? Где ты так долго пропадала? Я вообще не в курсе твоей жизни. Как Ваня? В Чехию не переехал? — прыснула от смеха девушка.

— Он тут живет.

— Поссорились, что ли? А ты когда собираешься карапуза заводить? Уже бы пора.

— Никогда. Ненавижу детей. Они противные, — выпалила Ирина, чувствуя, как таблетки уступают власть эмоциям.

— Ммм… Это была шутка? — задала вопрос Карина и откинулась на спинку стула, чтобы снять напряжение со спины. — Ты же в школе работаешь. Ничего не понимаю.

— Я сама столько же понимаю.

Вересова копалась зонтиком в коктейле, представляя, что это ее мозг. Пыталась найти ответы на свои вопросы. Карина же смотрела на нее с толикой недоумения. Все перевернулось с ног на голову после ее отъезда.

— Ладно. С Ваней вы явно расстались. Ну это дело житейское, нечего тут обсуждать. Как мама, Дарина?

— Не знаю я, как они. И честно, мне плевать.

— Поделишься со мной, что произошло?

Наверное, нет. Ни к чему беременной, жизнерадостной Карине выслушивать ее исповеди. Не в церкви.

— Ириш, не смотри на то, что я с животиком. Мы с малышом крепкие, сможем выдержать. Но на тебя взглянуть без слез нельзя. Как ты живешь? Чем живешь? Что сейчас составляет твой день?

— Что может составлять мой день? Серость и пустота. Все то, что я и заслужила. Только знаешь, черт возьми, осознание своей вины не делает наказание менее болезненным!

— Это понятно. О какой вине ты говоришь? Уж или все выкладывай, или не дразни нас. У меня же гормоны, еще как расплачусь из-за того, что ты не все рассказываешь.

Девушки рассмеялись. Вересова с нежностью смотрела на Карину, на ее круглый живот, спрятанный под водолазкой. Даже в такой теплой одежде она сияла. А что будет с ней, если ее раздеть догола? Никакого сияния ни в тряпках, ни без них. Только полная дефективность души и неприглядность внутреннего мира. Ее внутренний мир просто-напросто сдох.

— Не хочешь выпить по бокальчику чего-нибудь крепкого? Я только сок, а ты можешь и взбодриться коктейлем от восемнадцати лет.

— Нет, спасибо. У меня бодрости завались, — «очень бодро» ответила Ирина.

— И почему я тебе не верю?

Алкоголь она теперь обходила не за милю, а за три, поэтому пришлось напиваться соками. Свежевыжатый сок прелесть! Как будто она беременна, а не Карина. Но в ее жизни давно не было никаких напитков, кроме кофе и воды. Водой запивать таблетки, с кофе спасаться ото сна, который стал наваливаться на нее тяжелым одеялом все чаще.

Душа рвалась куда-то вне этих стен ее сознания. Ей хотелось поделиться наболевшим. Именно с Кариной. С человеком, который верой и правдой пытался предотвратить катастрофу, уберегал ее от ошибки. Но если человек хочет ошибиться, наступить на грабли и заработать гематому — никто ему не сможет помешать.

— Я бросила Ваню, — резко нарушила размеренный гул кафешки Вересова, привлекая внимание подруги. — Мне было мало денег, и у меня было много зависти. К тебе. К тому, что ты имеешь. И я не могла требовать этого от него.

— Поэтому ушла?

— Да.

— Но в итоге-то получила, что хотела? Все было не зря?

— Ты же видишь меня сейчас. Можешь и сама ответить на свой вопрос.

Карина вздохнула, все понимая. Порой жадность и зависть приводят нас в самый настоящий тупик. Ерунда это все про то, что зависть помогает добиться новых высот. Завидуя кому-то, человек автоматически признает свою ничтожность. А разве ничтожество может чего-то добиться?

— Ты ушла к бывшему, я так понимаю?

— К нему самому, уроду. Знаешь, как хочется напиться. Все бы отдала, чтобы уйти в запой до конца жизни, — пожаловалась Ирина, ощущая себя связанной канатами, которые больно впиваются в тело и которые до крика хочется снять с себя.

У Карины зазвонил телефон, и пришлось прервать беседу.

— Подруга, поехали ко мне? Антонио просит заехать в номер, зачем-то я ему нужна.

— Где ты остановилась?

Остановились они в одном из самых шикарных и, соответственно, дорогих отелей. Ей даже не хотелось ступать по полу этого места, быть здесь, дышать этим дорогим кондиционированным воздухом.

— Мы в Италии завели кошечку. Бенгальскую, — говорила Карина, пока они шли к лифту. — Жуть какая дорогая, но зато породистая.

— Везде-то люди проводят границы. Бедные и богатые, породистые и нет. Даже котов умудрились сделать одних лучше, других хуже. Одним по праву рождения жить на шелковой лежанке, другим — умирать с голоду на улице.

— Ну не ворчи. Это всего лишь коты.

— Всего лишь… Всё всегда всего лишь.

— За всё, что делает животное, в ответе человек, — промямлила себе под нос Вересова.

Номер был огромным, как бы в нем не потеряться. Антонио встретил Карину, и они скрылись в соседней от Ирины комнате. Она осматривала дорогую обстановку, чувствуя лишь безразличие. Только сейчас до нее дошло, что все эти дорогие ковры и чехлы на диванах только вещи, и значат они так же мало, как и все в мире вещи. А вот люди… Людей иногда так не хватает.

Ее взгляд словно нарочно остановился на мини-баре. Алкоголь… Вот чего ей так страстно хотелось. Не транквилизаторов, не сигарет, не человеческого участия — алкоголя. В горле пересохло, как бывает, когда сильно хочешь пить и видишь перед собой стакан холодной, вкусной воды. Вересова тяжело сглотнула, проталкивая в горле булыжник. Может, ничего не случится от пары капелек… А если и случится, кому какое дело?

Она достала коньяк и сняла крышечку. Райский аромат. Если в раю пахнет так же, она, безусловно, хочет туда. Поднесла бутылочку к носу. Руки задрожали от непосредственной близости запретного плода, который сейчас возглавлял топ десять запретных плодов в ее жизни.

— Была не была, — выдохнула она и чуть-чуть отпила.

Но каждый наркоман знает, что остановиться не то что сложно — нельзя. Когда Карина обсудила все дела с мужем и вышла к подруге, то застала ее лежащей на полу в полусознательном состоянии.