Положение не изменилось и после смерти Пилсудского 12 мая 1935 года. Впрочем, прежний правительственный блок фактически распался вследствие внутренних разногласий. Его место должен был занять основанный полковником Адамом Коцем «Лагерь национального единения» (ЛНЕ, «Oboz Zjednoczenia Narodowego»), определенно следовавший фашистскому образцу в идеологическом и организационном отношении. Но ЛНЕ не сумел превратиться в государственную единую партию, и с ним вела ожесточенную борьбу другая фашистская партия.
Это была уже упомянутая партия «Национально-радикальный лагерь Фаланга» (НРЛ, «Oboz Narodowo-Radykalny – Falanga»), возникшая под руководством Болеслава Пясецкого из юношеской организации национал-демократов, которая еще до переворота Пилсудского отчетливо ориентировалась на образец фашистской Италии, откуда получала политическую и даже материальную поддержку. «Фаланга» Пясецкого выдвигала крайне националистические, антисемитские и специфически клерикальные цели. Ее последователи, преимущественно студенты, затевали нападения на еврейских граждан Польши. Однако партия Пясецкого подвергалась преследованиям боровшегося с ней авторитарного режима полковников и ЛНЕ.
Хотя и «Национально-радикальный лагерь Фаланга», и «Лагерь национального единения» Адама Коца носили в идеологическом и организационном отношении фашистский характер, руководство этих партий не сотрудничало с немецкими оккупационными властями. Если бы даже национал-социалисты захотели, они не нашли бы никаких польских коллаборантов; они столкнулись со все более ожесточенным народным сопротивлением, с которым боролись крайне жестокими методами. Этот национал-социалистский террор с политическими и расистскими тенденциями стоил жизни 5 миллионам поляков при общей численности населения 30 миллионов.
Созданная Пилсудским и его преемниками система власти, подобно режиму генерала Примо де Ривера в Испании и королевским диктатурам в Югославии и Румынии, не входит в группу фашистских диктатур, поскольку она не опиралась на массовую фашистскую партию и ставила себе скорее авторитарные, чем специфически фашистские цели. То же относится к диктатурам в Болгарии и в балтийских государствах, которые рассматривались различными коммунистическими и социалистическими авторами как фашистские. Здесь сыграли свою роль также внешнеполитические мотивы и интересы Советского Союза, поскольку суверенные балтийские государства Литва, Латвия и Эстония были признаны Советским Союзом под давлением обстоятельств, а летом 1940 года согласно пакту Риббентропа – Молотова насильственно присоединены к Советскому Союзу.
Во всех этих трех республиках первоначально учрежденную парламентскую систему сменили авторитарные режимы[17] . Началось это с Литвы, где 17 декабря 1926 года произошел государственный переворот, после того как правившие до того христианские демократы, народные социалисты и социал-демократы не смогли составить дееспособную коалицию. Затем 12 апреля 1927 года предыдущий президент Литвы Сметона объявил себя «вождем нации» и окончательно распустил парламент. Сметона опирался почти исключительно на военных, тогда как фашистски ориентированная партия «Народных» («Tautininkai», «Таутининки») к управлению страной не привлекалась. Основанная Сметоной радикально-национальная регулярная организация под названием «Железный волк» также не развилась в фашистскую государственную партию, потому что она была малочисленна и не имела никакой интеграционной идеологии. Сметона управлял страной террористическими методами, не имея большой поддержки в народе. Поэтому он был не в состоянии помешать ни аннексии Мемельской области Германией в марте 1939 года, ни оккупации страны советскими войсками в июне 1940 года.
В Латвии парламентская система была устранена лишь после начала мирового экономического кризиса. Прежний премьер-министр Ульманис учредил авторитарную диктатуру, также не опиравшуюся на массовую фашистскую партию.
Иначе обстояло дело в Эстонии, где «Союз борцов за свободу» («Vapsen») развился в антипарламентскую крайне антикоммунистическую массовую организацию, находившуюся под сильным влиянием финского образца – «Движения Лапуа». В октябре 1933 года предложенная «борцами за свободу» новая авторитарная конституция получила на всенародном референдуме подавляющее большинство: 72,7% голосов было подано за эту партию и против прежней парламентской системы, гарантировавшей, в частности, права меньшинств. Но премьер-министр Пяте (Pats) при поддержке главнокомандующего вооруженными силами объявил 12 марта 1934 года чрезвычайное положение, вследствие чего «Союзу борцов за свободу» не удалось прийти к власти. Эта организация, находившаяся под сильным фашистским влиянием, была вскоре после этого распущена и запрещена. Пяте присвоил себе диктаторские полномочия и правил страной без поддержки массового фашистского движения.
В Болгарии также, вопреки утверждениям коммунистической историографии, не установился «военно-фашистский режим»[18] . В отличие от соседних стран, Румынии и Югославии, Болгарии не пришлось встретиться с проблемой меньшинств. Поскольку подавляющее большинство народа состояло из крестьян, то не было и значительных социальных проблем. Однако премьер-министр Стамболийский, представлявший господствующий Крестьянский союз, при массовой поддержке относительно сильной коммунистической партии не только ввел в 1920 году трудовую повинность, но, кроме того, в мае 1921 года провел отчуждение всех частных земельных владений сверх 30 гектаров. Этот аграрный социализм вызвал сопротивление не только в слабой буржуазии, но и в армии. 1 июня 1923 года Стамболийский был свергнут военным переворотом и вскоре после этого убит. До 1934 года страной управляла коалиция буржуазных сил при пассивном согласии Крестьянского союза. В сентябре 1923 года она жестоко подавила коммунистическое восстание, но впоследствии 19 мая 1934 года была свергнута путчем офицеров. Полковник Кимон Георгиев устроил авторитарную систему, сменившуюся, однако, 22 января 1935 года диктатурой короля Бориса III. Этот лично управлявший болгарский король жестоко преследовал своих политических противников из коммунистической партии и из македонской террористической организации ВМРО («Внутримакедонская революционная организация»); но его королевскую диктатуру нельзя признать фашистской уже по той причине, что в Болгарии вообще не было никакой фашистской партии.
