Едва появившись, матерчатое создание начало задирать присутствующих, демонстрируя явное знание обстановки. Это был разогрев. Вскоре из-за портьеры появилась не менее уродливая Акулина. Далее разыгралось целое представление с участием монаха, дворника, городового, лавочника. Сюжет закручивался. Через некоторое время представление стало и вовсе сказочным: с участием черта, бабы яги и еще многих чудовищных персонажей. Толпа завороженно смотрела, живо переживая перипетии, происходившие с народным героем. Изредка течение спектакля прерывалось незамысловатыми интермедиями. Появлялись то жонглеры, то шарманщик, то ведомый на цепи медведь. Сами не заметив, как спутники потеряли возле балагана почти три часа. Опомнившись, Сенька почти волоком потащил неожиданно увлеченного зрелищем Женьку прочь.

  За балаганом площадь оказалась занята каруселями, горками, потешными столбами и бесчисленными лавчонками. Чего только тут не продавалось. Явились пряники, пирожки, орехи, леденцы, изюм, а также всевозможные баранки, блины и калачи. Толстощекие бабы подзывали покупателей, суля божественный вкус.

  Жаль только, что не у этих сладких вкусностей колготился жадный горожанин. Особое многолюдье наблюдалось около гостеприимно распахнутых дверей матерого кабака. У сильно прозорливых мужичков, покидавших стены этого заведенья, сороковочка благоразумно оказывалась прихвачена с собой. А среди многоголосой людской орды то один, то другой страждущий, не стесняясь, прикладывался к горлышку, словно говоря, что выпить сегодня - есть самое богоугодное дело.

  Сенька вел Женьку по окраинам города. Движение по извивающимся слово змея улицам вдоль беспорядочного ряда разновысоких почти сплошь деревянных домов было не Бог весть, каким интенсивным. Редко проедет нарядный экипаж. В основном громыхали убогие возы, из соседних деревень, да сновавшие помещичьи экипажи. Пешим порядком передвигался всякий люд, преобладали, правда, всякого рода мастеровые да мелкие приказчики. Изредка пропыленная улица украшалась каким-либо скандалом, тут-же собиравшим словно из-под земли возникших зрителей. Сбившись тесной кучкой они так и подзуживали участников озлобленной перебранки перейти к настоящему мордобою. Впрочем, до драки чаще всего не доходило. Появлявшийся городовой, высвистанный постоянно дежурившими дворниками, прекращал безобразие. Вскоре улицы словно выпрямились и сделались шире. Чувствовалось приближение центра.

  Женька издали приметил одноэтажный дом, что вытянулся вдоль улицы несуразной колбасой. С обеих сторон строения возвышались круглые открытые башенки. Эти украшения, как ни удивительно придавали зданию некоторую красоту.

  Лавка, в которую Сенька привел Саблина, занимала одну треть дома и выходила своими четырьмя стеклянными окнами и филенчатой входной дверью на оживленную улицу близ огромной церкви. Поднимаясь по слегка расшатанным ступеням широкого крыльца, путешественники услышали часть беседы между работниками.

  - Экий народец - сказал для начала разговора кудрявый приказчик Анисим, заглядывая в маленькую подсобку. - Того и гляди из-под носа что сопрут.

  - Типун тебе на язык,- отозвался седой сторож Иван. - Глядеть надо лучшее. Вот в раньшее время. Попался на воровстве. Извольте ноздри рвать. А теперь. Никакого "распорядку".

  Только почаевничать у них нынче не вышло. Как только, звеня колокольчиком, дверь начала приоткрываться, приказчик уже выскочил за прилавок и с умильной улыбкой встречал посетителей. Смахивал он на мелкого засаленного мышонка, несмотря на явно выраженное брюшко и блестящие от жира волосы.

   - Что вам угодно -с? - Спросил он елейным голосом, сопровождая вопрос подобострастным наклоном шеи.

  Старался приказчик весьма неискренне. Излишняя вежливость подобных фигур частенько раздражает. Женька, например, категорически не доверял чересчур вежливым людям. Особенно тем, кто выпячивал свои "изысканные" манеры. Небольшой опыт Саблина говорил о том, что подобные индивидуумы так и норовят сделать гадость за спиной. Просто так из любви к искусству. Поэтому на подобное приветствие Женька ответил хмурым взглядом и скупым кивком в сторону паренька.

  Увидев знакомую рожу Сеньки, приказчик стер подобострастное выражение и откинув доску, двинулся навстречу гостю. Женька, не желавший принимать участие в разговоре, присел на широкую деревянную скамейку, стоявшую в углу.

   В большом помещении царил приятный полумрак. Всю лавку от края до края прорезал массивный широкий прилавок. За прилавком на занимавших всю стену многочисленных полках теснились горы самого разнообразного вида товаров.

  Всяк, попавший сюда, окунался в особого рода духовитый туман, получающийся от смешения запахов многих удивительно-завлекательных предметов. Все было в этом лавочном духе. Только выпеченные хлебцы, плавающие в рассоле огурцы, соленые грибы, сушеная и вяленая рыба и всякие мясные, и рыбные копчености. Стену украшала огромная медвежья голова, а под ней лежала вся та живность, будь то пернатая или меховая, которую только можно встретить в тайге. С другой стороны, любезно уложенные в мешки короба и корзины, стояли овощи морковь, свекла, лук. Все вместе это создавало впечатление полного изобилия, и должно было внушать покупателю уважение.

  Разговор не затянулся, и вскоре Саблин вместе с Сенькой оказался в одной из задних комнат. Вместе с ними за столом трапезничал сам хозяин - Прокоп. Женьке он показался добродушным человеком, правда, с усталым выражением глубоко сидящих глаз. Одет он был по-домашнему и пригласил пришедших за стол только из уважения к Хотею.

   Кто бы мог подумать, что на краю света может быть столь изысканный стол. Чего тут только не было. Была красная и черная икра, нежный копченый слезоточивый золотисто-коричневый омуль, в котором чувствовалась нежное тающее во рту божественное мясо. Что уж говорить о лесных дарах ягодах да грибочках, представленных во всевозможном виде. А сладости. А фигурные пряники. Рука не поднималось ломать и вульгарно пихать в рот эти несомненные произведения кулинарного искусства. Прокоп был определенно гурманом, что не являлось редкостью в купеческой среде. Да только у каждого человека может быть и страстишка. У одного - вино, у другого -дворовые девки. Так что любовь к хорошему столу не самое дурное, что может приключиться с человеком. Порок простительный.

  - Рад сообщить, - тихо промолвил Прокоп, говоря скорее Сеньке - что Макар Ильич продал свое заведение. Кредиторы его донимают. Дед твой его долги выкупил. Так что милости прошу денька через три вступать в полное владение. Сейчас бывший хозяин имуществом свое под приглядом моих людишек вывозит. Так что поживешь пока у меня. - Двигался хозяин медленно, будто находясь под водой. По правде сказать, он был взбешён. Помогать неизвестному пройдохе, да еще ссыльному это был перебор. С другой стороны ссориться с Хотеем тоже не хотелось. Вот и приходилось изыскать способ быстрее избавиться от злополучного гостя. Почти у каждого купца вырабатывается навык, как деликатно отказать просителю. Прокоп любил напустить туману, сослаться на власти и на происки недоброжелателей. Смешав все резоны и тщательно, приправив все это умными словами, Прокоп говорил "нет".

  -Ура! - Вырвалось у Сеньки, но потом он, взяв себя в руки степенно произнес. - Благодарствую за известие Прокоп Георгиевич. Всенепременно передам батюшке своему Антону Хотеевичу, что я вам очень благодарен за вашу заботу.

  - А что это за гостя ты с собой привел? - Прокоп внимательно оглядел Женьку. - Совсем не купеческого роду племени, да и молод больно. - Все деловые разговоры закончились парой фраз и встреча, по мнению хозяина, перетекла в пустопорожнее русло. Неужто это тот самый, что сестру твою вызволил.

  - Он самый. - Сенька перестал манерничать и снова превратился в обычного мальчишку. - Женька его зовут.

  - Евгений, - поправил Саблинн.

  -Ну да, Евгений.

  - А я Прокоп Георгиевич, представился с опозданием купец. - Ты, Сеня, иди пока в зал. Там тебя ожидают. Позовешь Анисима, он к Надежде проводит.