Между рухнувшим кедром и водой сейчас было очень приличное расстояние. Егор вновь полез по уже высохшему стволу, на сучьях которого так и осталась висеть лодка. Отсюда, сквозь прозрачную воду прекрасно было видно дно. Вода струилась по многочисленным камням, поросшим мохнатыми водорослями. Местами была видна каменная плита, составлявшая основное ложе этого участка русла. Путь по дну до висящей лодки оказался вполне проходим. Уровень воды был едва до середины Женькиного бедра.

  Вырубить лоток одним топором оказалось возможно. Правда понадобилась аккуратность, да и с лодкой пришлось окончательно распрощаться, лишив ее носа. Обезобразив плавсредство, Женька тут же решил использовать импровизированный инструмент. Он разулся и босиком двинулся вдоль берега, выгреб песок из выбоины, перегрузил в свой тазик и выпрямился. Нарочито неспешно поднялся вверх по реке. Туда, где еще чувствовалось сильное течение. Потом опустил свой лоток ниже уровня воды и начал смывать легкий песок с помощью вращательных движений и покачивания из стороны в сторону. Вскоре на дне остался тонкий темный шлих, усыпанный золотыми песчинками. Целая горсть золота.

  - Сколько же его можно намыть за целый день? - Саблина охватил азарт. Он присаживался, нагребал песок, болтал лоток все более уверенными движениями уже не заботясь о сохранности совсем уж мелких золотинок. Почти в каждой промывке попадались самородки. Было даже несколько очень крупных почти с фалангу большого пальца.

  Ближе к сливу стало попадаться все больше самородков. Женька уже не обращал внимания на мелочь, сосредоточившись на количестве кое-как промытого грунта

  - Точно, жила совсем рядом. Рукой подать.

  - - Надо остановиться. - Такая простая мысль пришла в голову только к обеду, когда Саблин продрог и почти не чувствовал ног от холода. - Не дай бог затянет. Заболеешь и все. Никакое золото не спасет.

  Добытое приятно тяжелило карманы брюк.

  Так и не растянув сеть, Женька пообедал супом из пакетика и вновь занялся старательством. Утром Саблин снова мыл на особенно удачливом месте. Жизнь в эти дни он вел весьма насыщенную. Ложился в темноте, спал с глупой улыбкой, вставал на рассвете, постоянно копошился в воде, все больше наполняя резиновый мешок драгоценным металлом.

   Вспомнил он себя только тогда, когда в кипящую в котелке воду полетел последний пакетик с супом. Еды больше не было. Если не остановиться можно подохнуть от голода. Золотая лихорадка отступала под давлением обстоятельств. Захотелось выпить. Женька посмотрел на гидраху полную золотого песка и решил:

  - Все. Хватит. С таким-то количеством неизвестно что делать. Золото ведь и погубить может. Теперь добыча не столько радовала, сколько заботила. Демонстрировать свое богатство совсем не хотелось. Только как его спрячешь на плоту? Придется тайник делать. Иначе никак.

  Утром на берегу застучал топор. Впервые за время своего вынужденного переселения Саблин искренне рассмеялся. Новая жизнь вполне его устраивала, и он радовался словно мальчишка. Сколько еще всего предстоит в изменившейся судьбе?

  Началась постройка плота. Опыт у Женьки уже имелся, и новое сооружение оказалось не в пример лучше старого. Он вновь установил на нем палатку и оборудовал скамеечку. Гидраха с золотом нашла себе место между слоями бревен в вырубленном тайнике. Перед отплытием Женька тщательно выстирал всю одежду, чтобы даже наметанный глаз не заметил на ней ни одной золотинки. Теперь он внешним видом совершенно соответствовал эпохе. Голову украшала нелепая бесформенная шапка, на плечи был накинут видавший виды армяк, а на ногах кожаные сапоги. На всякий случай Женька сплел некое подобие небольшого короба, который должен был заменять штурмовой рюкзак.

  Глава

  Изба рыбака Демида хороша. Дом хоть и одноэтажный, вмещал под одной крышей несколько теплых комнат: в одной жили старший сын с женой. Младший пока спал в амбаре, а его бывшую светелку заняла молодая невеста, оказавшаяся с гонором и до свадьбы не допускавшая к себя жениха. Сам Демид вдовствовал в центральной, в одно окно горнице. Он, еще молодой мужик, ворочался на широкой двуспальной кровати, мечтая привести в дом молодую вдовушку, которую уж присмотрел в селе. Лучшая, большая комната почти все время пустовала. Семья собиралась здесь только во время обедов, а в остальное время жалась по своим клетушкам. Много было места. Не хватало только детей, чтобы сделать дом совсем жилым. Вот бы еще и рабочих рук побольше. Даже появление молодой невестки полностью не спасало. Нужен был крепкий работник, а лучше два.

  Тем более, что построен дом на дальних выселках. Это хорошо и плохо. Хорошо, что нет лишних глаз, а плохо, что не доходят до Демида работники. Перехватывают их ушлые соседи.

  Хорош дом. Всю жизнь Демид мечтал о таком. Услышалась его мольба. Как перебрался в Сибирь бывший унтер-офицер егерского полка, знатно погревший руки в Европах, все и наладилось. Хоть и помогало в том добытое удалью да удачей, но ведь и растерять богатство можно было, а он сберег и сыновей вырастил. Теперь вся семья может собраться у большого, на вырост, стола.

  Вот и третьего дня ливень бессильно стучал в узкие мутные стекла, силясь пробиться к домашнему теплу. Ветер ярился и рычал в бессильной злобе. Одной только Варьке не нашлось места. Да и поделом. Пусть ка будущая невестка побегает. Недавно вернувшиеся из тайги мужики оказались злы как черти. Им на глаза лучше было не попадаться. Хозяин все переживал свою неудачу.

  К единственному на всю округу броду с крутого берега шла хорошо заметная стежка. Не многие знали об этой тропинке, а гляди ты, натоптали. По этой самой тропе ходили вовсе не охотники или купчишки-коробейники. Нет. Тут шел совсем иной народ.

   Про эту стёжку Демид вызнал у старого лиходея, отдав тому двух добрых коней с телегой скарба. Немного тогда рассказал Герасим. Да слов много и не надо, чтобы указать, приметное место у натоптанной тропы, огибающей все таможенные кордоны. Побаловался в свое время старый лиходей около Воровской пади.

   Поведал он о том, что как раз сейчас летом, когда нет мороза, по тропе как по тракту спешат караваны с шелком в одну сторону, а с мехом в другую. Хочешь, бери мзду за проход, а можно и пошалить.

  - Теперь, повыбили вольных разбойничков, человека по три ходят, не больше. - Вспоминая старые грехи, Герасим улыбался и кивал головой. - Да, не больше. Чуть в стороне от главной тропы есть отнорочек. В бухточку он ведет неприметную. Есть там... место. Коли пошел по нему так непременно туда выскочишь. И не обойти его никак. Теснина. С одной стороны, круча, а с другой непроходимый бурелом. Как и тропу пробили, не ведаю. Нужда - великий строитель. - Герасим усмехнулся. Видно было, что он знает, о чем говорит. - Идут, караванщики, груз несут. Денег с собой у них чаще совсем нет. Только баулы.

  - Чего же сам не хочешь их встретить? - Демид недоверчиво посмотрел на собеседника. - Прощальная гастроль.

  - Куда мне. - Герасим покачал головой. Старый я уже. Домой хочу, да и товар уж больно горячий. Взять возьмешь, а там слушок пойдет. Эти звери терпеть не будут, могут ведь и в Рассеи отыскать. Я человек приметный. Случись что, непременно меня навестят, а ты погостил, да к себе в глушь. Прыг на дощаник и ты уж далече. Ищи там тебя за морем.

  - Может, за долю согласишься? - Демид оглянулся по сторонам. - Желание поспрошать старика по-свойски не оставляло в покое.

  - Нет - так или никак. Я сейчас на биржу. Мне все одно. Или подсяду к кому или на долгих. Пешком или на телеге - тебе решать, а я рядом с родней помирать решил.... Взять много можно. Знатная, королевская добыча. Только потом на дно и притихнуть на годик другой. - Герасим пошамкал губами. - Я ведь почему перед отъездом говорю?

  - Давай. Рискнул Демид. Черт с тобой. - Ох, много еще чего знает старый пройдоха. Только не получается сейчас его прижать.

  Через месяц Демид с сыновьями вышел к оговоренным приметам и вдоль затесов добрался до теснины. Едва успели. Чуть в пучине не сгинули, угодив в непогоду. Только оказалось, что зря спешили.