Людмила не спеша отломила кусочек от безе и положила себе в рот. Запила чаем.

Валерия подпрыгивала на месте от нетерпения. Денис повернул к ней голову. Его брови приподнялись.

– А, ты не знаешь! – Валерия начала объяснять. – Марина – наша одноклассница, мы дружили: я, Люда и Марина. Мы с Людой остались здесь, в городе детства, а Марина переехала в Питер. Мы с ней с тех пор не виделись, только созванивались. Ну, Мила, не томи! Рассказывай!

– Встретились мы в магазине. Я её не сразу узнала. Вернее, она меня узнала и окликнула. Оказалось, что она приехала к родителям погостить, со всем семейством. А в Питер она вслед за мужем поехала, там и учёбу закончила, там и дети появились – мальчик, потом девочка и снова мальчик. У неё трое, представляешь? Её муж – начальник какой-то, я пропустила мимо ушей рассказ о нём. Всё разглядывала нашу красавицу. Да ты и сама не узнала бы её. Вот даю руку на отсечение! Знаешь, кем стала? Врачом-кардиологом! По крайней мере, диплом получила. Вот такие дела. Я ей немного про себя да и про тебя рассказала. Конечно, не в магазине. Мы посидели в кафе, обменялись телефонами. Она звала нас в гости. Так что можно будет выбрать время и слетать вдвоём в город на Неве! Как тебе идея? Надеюсь, мужья нас отпустят, – она посмотрела на Славу, затем на Дэна.

Для мужчин новость была неожиданной. Они переглянулись друг с другом, удивлённо подняв брови. Людмила рассмеялась.

– Что, не ожидали? А между прочим, семейным парам даже рекомендуют проводить время раздельно. Чтоб почувствовали, каково это – быть порознь. Если скучно и не хватает своей половинки, – значит, всё в порядке, брак на плаву. А если наоборот, словно выбрался на волю, – пиши пропало. Семейная жизнь подошла к концу. Пора разбегаться.

– Ну, ты, Людка, загнула! Где ты берёшь всю эту чушь? Небось, в интернете, на ваших женских сайтах читаешь?

– А что? Там, между прочим, отличные советы дают. Почему, ты думаешь, мы до сих пор вместе? Семью и отношения надо строить. Всё время. Этим я и занимаюсь!

– О моя строительница! Иди ко мне! – Слава обнял жену за плечи.

Валерия улыбнулась.

– Санкт-Петербург – красивейший город! Мила, помнишь, как мы классом ездили туда на весенние каникулы? – щёки Валерии разрумянились, глаза наполнились светом.

– Как же не помнить! Ты тогда ещё шарфик потеряла. Тот, что тебе отец подарил.

– Точно! – Валерия засмеялась. – Мы бегали по Дворцовой площади, надеясь его найти. Хотя, скорее всего, я оставила его в музее.

– Девчонки, ваши истории, конечно, забавные, но уже холодает, – Слава поёжился. – Пора бы нам двигаться в сторону дома.

Люда картинно надула губы и посмотрела на мужа.

– Ладно, собираемся, – она нехотя встала из-за стола, позвала дочерей.

– Людочка, Слава, спасибо вам огромное за всё!

– Ну что ты! – Слава похлопал Валерию по предплечью. – Мы же друзья! Нам в радость помогать. Ладно, дружище, – он посмотрел на Дениса. – Береги её! Нам пора. Счастливо оставаться!

Погодины загрузились в машину. Загорелись фары ближнего света, и автомобиль медленно отъехал от дома.

– Нина Александровна, Лерочка, идите в дом. Совсем холодно стало. Я тут приберусь, не беспокойтесь, – Денис собирал со стола пустые чашки и складывал их на поднос.

Мать и дочь, обнявшись, вошли в дом. Нина Александровна закрыла двери, накинула на Валерию тёплую шаль.

– Дочка, ты так и не ответила на мой главный вопрос. Ты хочешь детей?

Валерия села на диван, подогнув под себя ноги. Нина Александровна села рядом.

– Не сейчас. Может быть, потом. Когда будет новый дом. Cейчас я не готова.

Она подняла глаза на мать. Они были наполнены слезами.

– Понимаешь, Ванечка и Настенька… Их никто не заменит. Никогда.

– А Максима? – Нина Александровна пристально смотрела на дочь.

– Зачем ты так? Его тоже никто не заменит. Я пытаюсь с этим жить! У меня даже стало получаться! Мама, зачем ты задаёшь мне эти вопросы?

– Доченька, никто не заменит твою прошлую семью, об этом и речи нет. Ты решила заново начать жить, и я этому несказанно рада. Но жизнь – не бесконечна. Если и создавать семью, то полноценную. Организм женщины до определённого возраста имеет способность к деторождению. Понимаешь, о чём я?

– Да, мам. Я всё понимаю, – Валерия прижалась к матери. – Но дай мне ещё немножко времени! Ещё хотя бы несколько месяцев. Полгода.

Нина Александровна поцеловала дочь в макушку, встала с дивана.

– Ладно, я не могу тебя заставить. Да и не хочу этого делать. Пойми меня – я ведь тоже не вечная, – она подошла к раковине, открыла кран, взяла в руки кружку, ополоснула. – Хочу внуков увидеть. Подержать на руках, понянчиться. Хватит ли времени?

Её последний вопрос прозвучал настолько тихо, что Валерия его не расслышала. Она уже выбежала в сад. Говорить о детях ей до сих пор было трудно.

Нина Александровна присела на диван.

С тех пор, как Валерия рассказала ей о тайной любви к этому сероглазому мужчине, она никак не могла до конца принять его в своей душе. Тяжёлые мысли не давали ей покоя, буравя и жаля в самое сердце. Она старалась не думать, не углубляться в эти мысли, но они настигали её, заставляя страдать. Она видела счастье в глазах дочери, знала, что Денис любит её малышку, любит со всей силой своего романтического склада, поклоняется ей, и чувствовала, как каждый раз, наблюдая за этим, её сердце сжимается от боли. Здравая часть её рассудка говорила о том, что этот молодой мужчина не может быть волком в овечьей шкуре, но интуиция твердила об обратном.

Никогда ещё в жизни Нина Александровна не испытывала таких терзаний. Она и радовалась за дочь, за судьбу, даровавшую ей второй шанс, и боялась, смертельно боялась, что этот шанс появился не сам собой, а был хитроумно подстроен Серовым.

Валерия стояла у раскрытого окна мастерской и самозабвенно рисовала.

Дверь мастерской резко открылась, и на порог влетела Кира. Белоснежная рубашка, узкие брюки, высокие каблуки. Волосы собраны в тугой хвост. Слишком яркая помада, накладные ресницы, густые тени.

Глаза Валерии расширились.

– Ты?!

– Я!

Кира подскочила к бывшей подруге, длинный хвост метнулся в сторону.

– Вот значит как! Спокойна? Снова рисуешь, как ни в чём не бывало! Начала новую жизнь, да? Нравится?

Кира ходила вокруг, осматривая бывшую подругу.

– Да, есть изменения – румянец, загар! Хорошо отдохнула?

Валерия опустила карандаш.

– А в чём, собственно, дело? Ты зачем сюда пришла?

– Пришла посмотреть в твои лукавые глаза! И услышать, что ты ответишь на мои вопросы!

– Что у тебя за вопросы?

– Непростые мои вопросы. Я поражаюсь, почему тебе до сих пор этих вопросов не задали в следственном отделе! Как тебе всё сошло с рук?

– Что сошло с рук? Кира, ты можешь говорить прямо? – брови Валерии нахмурились, губы сжались.

– Куда прямее-то! Ты избавилась от Макса и выскочила за своего любовника!

Кровь схлынула с лица Валерии.

– Кира, что ты несёшь?

– Что я несу! Ты что, меня за идиотку держишь? Мы летели в одном самолёте из Москвы. Ты, конечно, не заметила меня. Ты была так занята! Своим любовником, как подумала я сначала. Но когда, уже в аэропорту, появились Люда и Слава, я поняла, что ошиблась. Они бы не стали встречать вас, будь ты не замужем за… Как его имя? – Кира сузила глаза. – Я узнала его! Его портрет ты нарисовала карандашом, а потом спрятала от меня. Я узнала эти глаза, эти черты лица. Да, он изменился. Уже не было той печали и грусти, что на рисунке. Он теперь счастлив, да? Вы оба? Вы вместе планировали избавиться от Макса? Скажи мне! Я должна знать! Я ведь… – Кира осеклась. – Я ведь была твоей подругой! Лучшей подругой! А разве лучшие подруги имеют друг от друга тайны? Ну, скажи мне! После нашей ссоры я должна была чувствовать себя плохой, использующей тебя, недостойной твоей дружбы. А теперь что оказывается? Ты скрывала от меня правду! Лучшая подруга! Сколько? Ты сказала – вы были знакомы ещё до того, как ты вышла замуж за Максима. Ты всё это время ему изменяла с этим блондином?