Харкер бьет молотком по колу. Дракула страшно кричит, выпускает Сьюарда, тот отходит, пошатываясь. Харкер бьет второй, третий раз. Входит Мина.

Харкер. Не верю глазам своим… Мина!. Слава всевышнему!

Мина. Он мертв? (Кол выскальзывает у Дракулы из подмышки, он быстро возвращает его на место и снова застывает как мертвый.) Слава богу! Ах, Джонатан, наконец-то завершился этот кошмар.

Они выходят.

Ван Хельсинг. Вы правы, Люси…

Все вместе из-за кулис. МИНА!!

Ван Хельсинг …наконец-то завершился этот кошмар.

Звучит музыка на неправильной скорости. Свет гаснет, но сцена все равно видна. Криво задергивается занавес…

Генри. Вторую неделю подряд!

Крэг. Я бы не спрашивал, да ведь приперло.

Генри. В магазине, небось, зарплату не задерживают!

Крэг. Успокойся, Гордон уже согласился.

Генри. Когда ж заплатят, как думаешь?

Крэг. Не знаю. После сегодняшнего на «Дракулу» тоже особой надежды нет. Но с выручки хоть актерам заплатим, чтоб нас профсоюз не закрыл.

Генри. Сколько нам уже, шестьдесят…?

Крэг. Шестьдесят семь.

Генри. Шестьдесят семь лет. Обалдеть.

Они выходят. Гордон поднимается с места. Входит Сара.

Сара. Бывает и хуже.

Гордон. По-моему, не бывает.

Сара. По крайней мере, все живы остались. А Ричфилд как потешно на Тайлера ломом замахнулся…

Гордон. Обхохочешься.

Сара. Не грусти, Гордон. Подумаешь, неудачный спектакль. Завтра свет-звук приведем в чувство. Актеры не будут забывать письма и молотки за кулисами. Ричфилд, может быть, даже вызубрит парочку имен.

Гордон. Может быть.

Сара. А классно я в летучую мышь превратилась, не находишь? Не находишь… Ладно, шучу. Я пошла к ребятам. Ты идешь?

Гордон. Позже. Ты иди.

Сара. Гордон, это всего лишь спектакль…

Гордон. Всего лишь спектакль. Всего лишь актеры. Дейзи и Ричфилд работают здесь с юности. Крэг тоже в этот театр всю жизнь вложил. Это их родной дом. Сегодня в зале был мой учитель, Энди Макаллистер. В 1938-м году он посмотрел в этом театре свой первый в жизни спектакль, а сегодня впервые привел сюда внука. Всего лишь театр, которому 67 лет.

Сара. Все понимаю, дорогой. Не грусти.

Сара выходит. Пауза. Вернон и Джек проходят через сцену к двери, направляясь туда, где идет веселье. Они не замечают Гордона, стоящего в тени.

Вернон. Одно слово — провал. И не только по технической части. Все ниже плинтуса — и текст, и режиссура. Полный и окончательный провал. Он провалил спектакль.

Джек. Гордон?

Вернон. А то кто же? Наш художественный, высоко- художественный руководитель. Перед целым светом на посмешище выставил. Представляю, что он из «Гамлета» сделает…

Джек. Вернон, потише…

Они выходят.

Гордон. «О, если б ты, моя тугая плоть, Могла растаять, сгинуть, испариться! О, если бы предвечный не занес В грехи самоубийство! Боже! Боже! Каким ничтожным, плоским и тупым Мне кажется весь свет в своих стремленьях!»

В ходе этой реплики Гордон встает, вносит несколько небольших изменений в костюм — его Гамлет одет по-современному — и исчезает за занавесом. Текст дочитывается в записи. Входят актеры, расставляют стулья, гардеробную вешалку, стол для реквизита. Занавес открывается. Видна задняя часть сцены по ту сторону задника, обтянутого полупрозрачной тканью. Идет «Гамлет», зрители смотрят спектакль как бы из-за кулис.

Гордон /Гамлет. «Нет и не может в этом быть добра. Но смолкни, сердце, скован мой язык!»

Джек /Горацио (выходит «на сцену» вместе с Сюзанной в роли Марцелла и Яном в роли Бернардо) «Привет вам, Принц!»

Дейзи. Как там дела?

Ричфилд. Неплохо, кажется. Очень даже неплохо.

Дейзи. Ну, слава богу. Ой, чуть не забыла: ни пуха, ни пера тебе в задницу, друг мой! И вам того же, Вернон.

Вернон. В задницу??

Тайлер (Броуну, который что-то ищет на реквизитном столе) Ты Мери не видал? (Броун отрицательно качает головой.)

Ричфилд. Знаешь, Дейзи, эта твоя вечная присказка про задницу… Почему просто не пожелать ни пуха, ни пера?

Дейзи. А что тебе не нравится?

Ричфилд. Да неинтересно никому перед выходом слушать про задницу…

Дейзи. Так и не слушай.

Ричфилд. Как не слушать, когда ты говоришь?

Дейзи. Я говорю: ни пуха, ни пера! А про задницу не слушай… Ты сейчас кто — Призрак?

Ричфилд. Нет. Призраком уже был, сейчас Полоний, потом опять Призрак, потом могильщик и под конец английский посол. Не соскучишься.

Тайлер. Где Мери?

Ричфилд. Не знаю, не видал.

Джек /Горацио. «Принц, наш долг примите!» (Вместе с Сюзанной/Марцеллом и Яном/Бернардо выходит «за кулисы»)

Тайлер. Как там дела?

Ричфилд. Все в порядке, по-моему.

Входит Мери.

Тайлер. Мери, ну где ты шляешься? Опаздываем из-за тебя! Я тут стою как дурак, готовлюсь к выходу… Эмоциональная подготовка — ключ к правильному рисунку роли… Скажи, Джек?

Джек /Горацио. Про рисунок роли — это уже не ко мне. Я изучаю право. Могу рассказать про правонарушения, влекущие за собой возмещение вреда и ущерба.

Гордон (Одновременно) «…Изобличится зло, хотя б от глаз в подземный мрак ушло.» (Он выходит «за кулисы». Мери выходит «на сцену» по прозвучавшей реплике-сигналу.) Тайлер! «Изобличится зло»!

Тайлер/Лаэрт. Блин! (выходит «на сцену») «Мой скарб уже на корабле, простимся. И если ветер выдастся попутный…»

Гордон. Что это Тайлер опаздывает?

Ричфилд. Да Мери слегка… Хотя на самом деле, это Тайлер слегка… Слушай, а спектакль-то живой!

Гордон. Да, пожалуй. Живой.

Ричфилд /Полоний (выходит «на сцену») «Ты здесь еще? Стыдись, пора, пора!»

Гордон (Садится рядом с Дейзи.) Публика-то слушает, переживает…

Дейзи. Потому что сегодня не очень жарко. Когда слишком жарко и душно, никто не слушает. Прохлада — вот истинный ключ к сердцу публики.

Гордон. Двери сарая открыты, ветерок задувает…

Дейзи. И комаров нет. Когда их много, программки лучше продаются — все от комаров отмахиваются.

Гордон. Да, комаров почему-то почти нет.

Дейзи. Прохлада — лучшая защита от комаров.

Гордон. Слушают, по-настоящему слушают!

Дейзи. Кто, комары? Ну и слава богу. Ни пуха, ни пера тебе в задницу, душа моя.

Генри (Входит вместе с Броуном.) То есть как, не можешь найти?

Броун. Не могу.

Генри. Ты положил его на реквизитный стол и сверил по списку?

Броун. Положил и сверил.

Генри. Ты потерял череп Йорика!

Броун. Потерял Йорика…

Генри. Ты потерял Этель Барнс Стайн!