Молодой революционер поэт Якубович написал и в тайной типографии напечатал горячее воззвание по поводу смерти Тургенева. Мы, молодежь, распространяли эту прокламацию.

В день похорон Тургенева я с утра был на улице. Стотысячная толпа с Варшавского вокзала провожала тело Тургенева на Волково кладбище. Рассказывают, один лавочник, увидевши, что за гробом идет такая огромная толпа, с изумлением спросил: кого это так хоронят? Ему сказали, что хоронят Тургенева, а так как он, по-видимому, не знал, кто такой Тургенев, то ему объяснили, что это знаменитый писатель.

- А что будет, когда помрет Лейкин! - заметил лавочник.

Для него не было писателя более знаменитого, чем Лейкин.

В воротах кладбища стояли полицеймейстер, кажется, Грессер, и литератор катковскoго лагеря Аверкиев. Они пропускали только по два по три человека. В толпе певчих замешался и я. Когда проходили в ворота, я вместе со всеми затянул "Со святыми упокой". Я никогда в жизни не пел, и не почувствовал под собой почвы, когда услышал свой голос - да еще в такой обстановке, да еще поющим "Со святыми упокой!" . . . Аверкиев схватил меня за плечи и сказал:

- Ну, это - не певчий!

Я вырвался из его рук и побежал на кладбище. За мной была погоня, но мои молодые ноги меня спасли. Меня не догнали. Таким образом, я смог простоять все (26) время около могилы, когда хоронили Тургенева, и слышал все речи.

В той революционной среде, где я тогда вращался, очень много было разговоров об арестах, обысках, жандармах, провокациях и т. д. Борьба с революционерами находилась тогда главным образом в руках знаменитого мастера этих дел, - жандармского полковника Судейкина - одного из самых беззастенчивых провокаторов - жандармов. В своей провокации Судейкин доходил до проектов, с помощью революционеров-террористов, убить и великого князя Владимира, и директора Деп. Полиции Плеве, и министра внутренних дел Толстого. В наиболее активной тогдашней партии народовольцев у него был свой агент- провокатор Дегаев. Благодаря ему, Судейкин в 1882-1883 гг. смог произвести массовые аресты по всей России. Но предателя вскоре разоблачили и с его же помощью в декабре 1883 г. был убит и сам Судейкин.

В конце 1882 г. Судейкин разослал по студенческим кружкам воззвание, напечатанное на гектографе. В нем от имени "Общества борьбы с террором" Судейкин призывал студентов к взаимному шпионажу. В воззвании говорилось, что это общество "благодаря обширным связям", которые оно имеет "во всех слоях", всем желающим вступить в его организацию гарантирует или прощение всех ране содеянных ими преступлений, или разрешение выехать заграницу и нуждающимся среди них будет выплачивать субсидии.

Один экземпляр такого воззвания был получен и в нашем студенческом кружке. Мы решили его отнести Щедрину в "Отечественные Записки" и попросить его откликнуться на это воззвание.

Читая воззвание, Щедрин сильно волновался и последними словами ругался по адресу не одного Судейкина, а всего правительства за такое развращение молодежи. Но когда студенты, передававшие ему воззвание, попросили его отозваться на это воззвание в "Отечественных Записках", то Щедрин безнадежно замахал руками и категорически (27) отказался что-нибудь сделать. Он указывал на то, что полиция только и хочет, чтобы воспользоваться каким-нибудь предлогом и закрыть "Отечественные Записки". Но в конце концов он все-таки просил оставить ему это воззвание.

В ближайшей книжке "Отеч. Зап.", в "Письмах к тетеньке" Щедрина мы нашли рассказ о том, как Глумов и его товарищи, пожелавшие ступить на путь благонамеренности, получили по почте письмо от клуба "Взволнованных лоботрясов". Лоботрясы им обещали простить все их прегрешения и предлагали делать взносы даже фальшивыми бумажками, так как благодаря своим обширным связям во всех слоях общества, лоботрясы могут легко сбывать их за настоящие. Я тогда же понял значение этого места в "Письмах к тетеньке".

Тогда же кто-то целиком перепечатал воззвание Судейкина, тоже на гектографе, и в конце его только добавил одну строчку: "Добровольные пожертвования принимаются в редакции "Нового времени". Суворин, не подозревая этой подделки, обрушился в "Новом Времени" на Судейкина и за злоупотребление адресом "Нов. Времени" и за все его воззвание.

Как Щедрин относился к Судейкину и вообще к охранникам и как к ним относилось все либеральное общество, лучше всего видно из слышанного мною тогда рассказа народовольца, офицера Степурина, вскоре погибшего в тюрьме.

После убийства Судейкина, в редакции "Отечественных Записок" один из известных провинциальных земских деятелей спросил Щедрина:

- Михаил Евграфович, говорят - революционеры убили какого-то Судейкина. За что убили его?

- Сыщик он был! - ответил Салтыков.

- Да за что же они его убили?

- Говорят вам по-русски, кажется: - сыщик он был!

(28)

- Ах, Боже мой! Я слышу, что он был сыщик, да за что же его убили?

- Повторяю вам еще раз: сыщик он был!

- Да слышу, слышу я, что он сыщик был, да объясните мне, за что его убили? - не унимался земец.

- Ну, если вы этого не понимаете, так я вам лучше растолковать не умею! ответил Салтыков.

(29)

Глава III.

Мои первые встречи с революционерами. - Народнические течения среди революционеров. - Мой арест в Казани. - В Доме Предварительного Заключения. В первый раз в Петропавловской крепости. - Ссылка в Иркутскую губернию. Побег из Сибири.

С начала 1884 г. революционеры стали делать новые попытки создать организацию "Народной Воли". Для этого из заграницы приехал Г. А. Лопатин и тогда пользовавшийся огромною известностью и популярностью в революционных и литературных кругах, В. А. Караулов, будущий шлиссельбуржец, бывший потом членом Государств. Думы, В. И. Сухомлин, Н. М. Салова, А. Кашинцев и др. Но еще в начале 1884 г. в Киеве произошли первые аресты членов этой вновь создавшейся народовольческой организации (Караулов, Шебалин и др.), затем были арестованы Стародворский, Сухомлин, Кашинцев, а осенью, после ареста Лопатина, по всей России произошли массовые аресты народовольцев, когда были арестованы Салова, Якубович, и вновь созданная народовольческая организация была почти целиком разбита.

В 1882-84 гг. я не примыкал ни к одной революционной организации, но все время вращался среди революционеров и оказывал им отдельные услуги, какие обычно оказывала молодежь. В своей квартире укрывал нелегальных, был посредником в революционной переписке с заграницей, устраивал свидания революционеров, доставал им средства, распространял литературу, помогал в устройстве типографий, принимал участие в печатание тайных литографированных изданий Лаврова, (30) Маркса, Лассаля, Толстого, Щедрина и т. д. Но делал это всегда на свой страх, как вольный стрелок, а не как член какой-нибудь революционной организации.

Университет я посещал редко, а целые дни проводил в Публичной библиотеке. Там изучал политические процессы и знакомился с революционным движением по газетам за старые годы, а с общественным движением - по "Вестнику Европы", "Земству", "Порядку" и т. д.

В то время в русской жизни господствовало народническое движение. Все народники одинаково признавали, что интересы народа должны быть превыше всего в жизни страны, - и что вне их в стране не должно быть никаких других интересов. Но среди народников были различные течения.

Были бунтарские течения, для которых "дух разрушения был дух созидания". Народники этого направления верили, что крестьянская революция есть революция созидательная и сама в себе несет начала нового государственного строительства. Они рисовали народ, прежде всего, как созидательную силу. "Все для народа и посредством народа" - под таким заглавием поместил свою статью тогдашний чернопеределец П. Аксельрод в "Вольном Слове", - и он выражал мнение очень многих народников-революционеров.

У других народников - у народовольцев более всего - не было уже такой идеализации народа и веры, что он сам себя спасет. Когда они говорили: "все для народа", то добавляли, как это сделал тогда народоволец, бывший потом членом 1-ой Гос. Думы, Присецкий в том же "Вольном Слове": "Все для нации и всякое дело посредством части нации, наиболее заинтересованной в этом деле".