Тетушка молча повиновалась. Далее мы с ней скучали, я тихо ненавидела герцога и всех жрецов заодно. Про себя клялась отомстить с особой жестокостью, правда уже только герцогу. Пусть только сунется в мою спальню. Жалеть тогда точно не стану. Получит все, что заслужил. Вот так я себя накручивала до тех пор, пока за окном окончательно не стемнело. Приказала слугам отнести еду в молельню, а так же поставить подносы в гостиной и, подбавив в голос грустинки, поднялась со своего кресла:
— Устраивайтесь с удобством, господа. Можете прерваться на перекус и ночью не сильно усердствовать в молитвах. Не хотелось бы портить с соседями отношения, — про соседей я, конечно, погорячилась, не слышно у них ничего. Но повод дать жрецам не петь нужен был, я его дала. — Я сегодня устала, пойду немного отдохну. Голова разболелась. Хочется прилечь.
Наживка закинута, следует ждать результатов. И провести последний инструктаж. Чем я и занялась. Тетушка, когда увидела, какой сюрприз приготовлен для герцога, долго молчала, потом повернулась ко мне и с тревогой спросила:
— Ты уверена, Тьяна?
— Да, — ответила без колебаний и криво улыбнулась. — Он заслужил это. Я из-за него нормально в своей кровати спать не могу. Дешево он не отделается.
— Будь осторожна, ты начинаешь переходить грань, — вздохнула тетушка, но больше ничего не сказала.
Она затаилась у дверей. Роль для баронессы была заготовлена простая, выскользнуть незамеченной и предупредить кого нужно. Я же до последнего момента буду прятаться. Незачем герцогу видеть меня раньше времени. Дальше время потянулось медленно, очень медленно. Мы с тетушкой затаились, стараясь лишний раз не двигаться… Выдать себя слишком рано будет обидно. Такой план сорвется. А ждать пришлось долго…
Герцог все-таки пришел. До последнего я надеялась, что он умней и откажется от такой рисковой затеи. Но он решил действовать. Привык, наверное, к тому, что в женских спальнях его ждут с распростертыми объятиями. Что же, теперь пусть не жалуется.
В последний момент пришла в голову мысль, что Его Светлость мог доплатить жрецам так, чтобы они вовремя вошли в комнату и скорее всего предупреждать никого не придется. Самый логичный вариант, если исходить из того, что герцогу очень нужно меня скомпрометировать. Ладно, не будем надеяться только на его смекалку. Да и план уже не переиграешь. И если ход моих мыслей верен, то мужчина вряд ли будет к тому моменту одетым. Ему нужно сигануть в мою постель полуголым, так, чтобы ни у кого не оставалось простора для фантазий о том, чем мы таким интересным на ночь глядя занимались.
Появление жрецов раньше, чем их могла позвать тетушка, неожиданностью для меня уже не стало. Подготовился, стервец, снова все продумал… Только в очередной раз не учел одного, что у меня свои планы на эту ночь, которые ему по вкусу не придутся.
Зажегшийся свет — баронесса сообразила, как сыграть на изменении в планах и взяла на себя роль мага-осветителя — осветил любопытную картину. Его Светлость сжимал в жарких объятиях кого-то, кто отвечал ему полной и безоговорочной взаимностью, обвил руками шею и не давал отстраниться. Так хорошо запомнившаяся всем сорочка, просвечивала, намекая на вполне ясные намерения надевшего ее мужчины…
Жрец Ерелей, возглавлявший команду паломников, ворвавшихся в мою спальню, стоял вытаращив глаза и явно потерял дар речи. Хорошо, что герцог продумал все до мелочей, рассчитал время до мгновения. Иначе бы успел распознать подделку под меня. Не рой другому яму, сам в нее упадешь. Только как бы и мне в нее не упасть. Дороюсь когда-нибудь. Пока же мой выход.
— Герцог! — в ужасе всплеснула руками, входя в спальню через вторую дверь. — Что вы себе позволяете? Я понимаю, что у вас странные вкусы, сегодня мы их уже обсуждали… Но в моей спальне? Это не лезет ни в какие рамки! Уходите, сейчас же. Я думала, что вы пришли в мой дом помолиться вместе со мной… А вы!
Я изображала праведное возмущение, жрецы молчали, как и тетушка, которая укоризненно покачивала головой и вздыхала. И я понимала, кому предназначаются эти вздохи. Мне… Осуждает мою задумку. Но мне герцога не жаль. У него такая репутация бабника, что лежание в обнимку с мужчиной в кровати на ней сильно не скажется… А если и скажется, то решат, что герцогу просто захотелось разнообразия. Пусть почувствует на своей шкуре каково это, входить в светские гостиные и слышать недобрый, смакующий шепоток за спиной.
Его Светлость, наконец, высвободился из объятий мужчины — на его месте, я бы не торопилась так демонстрировать партнера во всей красе, если у кого и оставались сомнения, теперь их точно не будет — вскочил с кровати и, яростно сверкая глазами, направился ко мне.
Кажется сейчас меня будут убивать. Вот только не боюсь я. Совсем. Гордо вскинула голову, взглянула с ненавистью в зеленые глаза и прошипела:
— Вас что-то не устраивает? Кровать жесткой показалась? Или мы сильно помешали? Так можете продолжить, мы удалимся. Мы здесь все люди воспитанные, тактичные. Вваливаемся в чужую спальню только по приглашению. Правда, герцог? — слова я практически выплевывала ему в лицо, даже не скрывая всю силу ненависти и ярости, что бушевали во мне.
— Фурия, — прошептал мужчина, глубоко вздохнул и надел маску невозмутимости. — Ведьма, — продолжил он, глядя мне прямо в глаза, только сжатые в кулаки руки показывали в каком напряжении на самом деле герцог находится. — Стерва, — и сделал несколько шагов ко мне. — Красивая стерва, — добавил и заключил меня в объятия.
Его лицо склонилось ко мне и к своему ужасу почувствовала, как его губы накрывают мой рот. Поцелуй был жестким, яростным, полным злости на меня. Вот только так просто спускать эту вольность я герцогу не собиралась. Со всей силы вонзила зубки в его нижнюю губу и довольно оскалилась, когда мужчина от меня отшатнулся со сдавленным возгласом.
— Фурия, — сказал он еще раз, вытер тыльной стороной ладони с губы кровь, отвернулся, окинул взглядом помещение, собрал свои вещи под тяжелыми взорами всех присутствующих, на прощание кинул мне многообещающий взгляд и вышел из комнаты.
Жрецы посторонились, пропуская герцога, они все еще находились в шоке. Ловеласу придется отстегнуть немалую сумму на ремонт храма, если он хочет, чтобы эта история как можно дольше не предавалась огласке. Но раньше или позже, жрецы не выдержат… Такая пикантная новость, как удержаться? Я бы не удержалась. Никакое злато мира не помогло бы. Сам виноват. И если то, что могут разболтать слуги, не так серьезно, то вот то, что могут рассказать служители Триединых, стоит гораздо дороже. Герцога ждут нелегкие деньки. Меня, впрочем, тоже. Каким же будет симметричный ответ? Завтра узнаю. Что-то мне подсказывает, что запланированную на завтра каверзу можно не отменять. Герцогу вполне хватит наглости заявиться в гости, даже после всего произошедшего.
Баронесса, пока я находилась в прострации и пыталась осмыслить все сегодняшние происшествия, взяла руководство спектаклем на себя. Попросила жрецов выйти, а юношу в постели переодеться и идти на все четыре стороны. Юноша томно потянулся, тряхнул длинными черными волосами, женственное смазливое личико капризно исказилось:
— А плата?
Я повернулась к громоздкой шкатулке на туалетном столике, подняла крышку, достала тяжелый кошель и кинула парню:
— Держи, хорошо сработал. Передавай Гораю мою благодарность. Он больше ничего мне не должен. Тетушка, — обратилась к баронессе. — Помогите молодому человеку найти дверь.
Компаньонка молча повиновалась, только напоследок кинула мне укоризненный взгляд, мол переборщила ты девочка. Но я в ответ поморщилась и повернулась к туалетному столику. Открыла крышку шкатулки, закрыла, снова открыла… Провела пальцем по изящной резьбе на крышке, мельком подумав, что это, пожалуй, самая полезная вещь, которая доставалась мне в наследство от мужей. Шкатулку мне оставил Тор. В ней можно было хранить драгоценности, деньги и прочие ценности и не бояться, что они будут украдены. Открыть крышку могла только я. И не в ключе или замке было дело — их просто не было на самом деле — а в какой-то особой магии, которая не давала посторонним возможности даже заглянуть в шкатулку. Только хозяйке или хозяину. Хозяином до меня был Тор, а после того как он мне ее подарил — я.
