Черт, они не позволяют человеку даже пернуть самостоятельно! Только под их руководством. Это точно. Мы выпили еще и переместились на кровать. Мы лежали поодаль друг от друга невероятно, но это было так. Бетти пошла в ванну, и я смотрел на ее обвисшие, сморщенные ягодицы. Бедняжка. Пожухлая женщина. Я вспомнил Джойс, ее налитые формы, как приятно было ласкать их. И Бетти когда-то была такой. Печаль, глубокая и безмолвная, окутала комнату. И когда Бетти вернулась, мы уже не смеялись, не пели, мы даже не разговаривали. Мы просто лежали в темноте, пили и курили сигареты, пока не уснули. Наши ноги не переплелись во сне, как это бывало прежде. Мы не прикоснулись друг к другу. Два пепелища.
2 Я позвонил Джойс.
Как функционирует шпингалет у Лиловой Заколки? Я не понимаю, что происходит, Хэнк, ответила она. Ты ему сказала, что развелась? Да. Мы сидели в кафетерии, и я все рассказала. Ну, и что же случилось?
Он выронил вилку. У него отвисла челюсть. "Что?" переспросил он.
Он понял, к чему ты клонишь, детка.
Но я не понимаю. Почему с тех пор он избегает меня? Когда мы встречаемся в вестибюле, он убегает. В кафетерии он уже не подсаживается ко мне. Он меня совсем не замечает.
Крошка, это не последний мужчина на побережье. Забудь его. Зааркань себе другого.
Трудно забыть его. Я рассчитываю объясниться. А он знает про твои деньги? Нет, я ничего не говорила ему.
Ну, если ты непременно хочешь заполучить его, то... Нет, нет! Так я не хочу! Ну, как знаешь. Пока, Джойс. - Пока, Хэнк. Вскоре после этого разговора я получил от нее письмо. Она вернулась в Техас. Бабушка совсем сдала присмерти. Все спрашивали обо мне. И так далее. В конце: люблю, Джойс. Я отложил письмо и представил себе удивление моего гида-карлика, когда он узнал, что я облажался. Ведь этот нелепый уродец считал меня непревзойденным мошенником. Какое он пережил разочарование!
Неожиданно меня вызвали в Главное управление. Как обычно, промариновали перед дверью 45 минут, а может, и все полтора часа. Затем:
Мистер Чинаски? - послышался голос. Да,
отозвался я. Входите. Меня проводили к столу, за которым сидела женщина. В свои 38 или 39 она выглядела еще довольно соблазнительно, но всем своим поведением подчеркивала, что ее нерастраченная сексуальная энергия направлена на дела более достойные. Садитесь, мистер Чинаски. Я сел. "Дорогуша, попутно мелькнула мысль, - попади ты под меня, я бы доставил тебе настоящее удовольствие".
Мистер Чинаски, начала женщина, - мы сомневаемся, что вы заполнили эту анкету должным образом. А?
В частности, это касается записи приводов в полицию. Она протянула мне лист. В ее глазах не было и намека на чувственность. При заполнении я просто указал общее число арестов 8 или 10 залетов по пьяной лавочке. Но требовались точные даты каждого.
Ну, все ли вы указали? пытала меня старая кошелка. Хммм, хммм, дайте подумать... Я знал, к чему она клонит. Ей хотелось, чтобы я сказал "да", и тогда бы она вставила мне по самые гланды. Сейчас я соображу... Ну, ну? ерзала она на своем стуле. Ой, Господи! Боже мой! Что такое? Все эти аресты за вождение в нетрезвом виде. Это случилось года четыре назад, а может, и больше. Понимаете, я не помню точной даты. Значит, вы просто забыли?
Ну, естественно, я рассчитывал потом вписать. Хорошо. Впишите сейчас примерную дату. Я вписал.
Мистер Чинаски, эта запись нас обеспокоила. Я хочу, чтобы вы подробнее объяснили, что с вами произошло четыре года назад и, если возможно, обосновали ваше сотрудничество с нами. Хорошо. Даем вам десять дней. Не так уж я и держался за эту работу. Но она меня завела. В тот же вечер я позвонил на службу и сказал, что болен, а перед этим я приобрел пачку разлинованной и пронумерованной бумаги и синюю, строго официального вида, папку-скоросшиватель. И еще я купил 0,75 виски и упаковку пива, а потом сел за пишущую машинку. Под рукой у меня был энциклопедический словарь. Время от времени я перелистывал страничку, отыскивал громоздкое, трудное слово и выстраивал на его значении новое предложение или целый абзац. Всего вышло 42 страницы. Закончил я уведомлением: "Копия этого отчета предназначена для предоставления прессе, телевидению, а также другим средствам массовой информации". Я блефовал. Женщина вышла из-за стола, чтобы лично принять мое сочинение, упакованное в синий скоросшиватель. Мистер Чинаски? - недоумевала она. Да? На часах было 9.00. Прошли ровно сутки с тех пор, как мне было поручено составить этот отчет. Подождите. Она положила перед собой 42 страницы бреда и принялась
читать. Страницу за страницей. Она читала и читала. Вскоре за ее плечами появились еще читатели два, три, четыре, пять. Все читали шесть, семь, восемь, девять. Читальный зал. "Что за чертовщина?" - думал я. И вдруг из толпы читателей вырвалось восклицание: "Все гении алкоголики!" Как будто это оправдывало отсутствие какого-либо смысла в моей писанине. Опять это кино! Слишком много кино в головах у людей. Наконец, женщина поднялась, держа в руках измаранные мной 42 страницы. Мистер Чинаски? - Да?
Ваше дело будет рассмотрено. О результате мы вас оповестим.
До тех пор мне продолжать работать? - До тех пор продолжайте работать. Доброго всем утра, сказал я. 4 В одну из смен мне выпало работать рядом с Бучнером. Он не прикасался к почте. Он просто сидел на своей табуретке. Сидел и говорил. В конце нашего прохода трудилась молодая девушка. Я услышал Бучнера:
Ах ты, фифа! Как насчет моего боровка в твой мышиный глазик, а? То, что надо, фифуля? Я продолжал трудиться. Мимо нас прошел управляющий. Бучнер отреагировал:
Ты в моем дерьмовом списке, педик! Скоро я отхарю тебя, вонючий гомик! Похотливый ублюдок! Хуесос! Контролеры не обращали на Бучнера никакого внимания. Никто не возражал ему. И я снова слышал его голос:
Ну, ты дождался, говнюк! Мне давно не нравится твоя рожа! Ты в моем самом дерьмовом списке, гаденыш! Ты в нем No1, паскуда! Я поставлю тебя раком! Эй, я с тобой разговариваю, педрила! Слышишь меня? Это было уже слишком. И я взорвался:
Я слышу, прошипел я, не оборачиваясь, и я заткну твою вонючую пасть! Ты хочешь прямо здесь, или выйдем? Я повернулся Бучнер сидел, уставившись в цотолок и мирно продолжал свое безумие:
