Ровно час до истины. Пожелайте мне удачи.

...

Разве ей объяснишь, почему я выпила, словно воду, водку перед прогулкой, хотя не могла пить несколько месяцев, почему взяла с собой упаковку успокоительного и сигареты? Почему вышла за сорок минут - чтобы успокоиться и придать цель неоправдонной прогулке. Почему медленно перебирала ногами, скромно куря во дворах? Разве ей объяснишь, какой оттенок горечи был в моей улыбке, когда я пришла в метро, хотя твёрдо знала, что она не явится. Разве ей объяснишь, как я стояла там сорок минут, готовая упасть? Объяснишь, как потом я побрела домой? Я едва перебирала ногами, поначалу ещё держа эту горькую улыбку, а потом сломалась. Шаги стали маленькими и низкими, я лишь немного приподнимала ноги, скребя по земле. Не замечая, я прикрывала глаза, и открывала их, слыша собственные стоны и вхдохи, полные боли. Когда волосы упали на лицо я не убирала их. Меня трясло - от боли и холода. Я держала руки в карманах, и их от самых плеч сводили судороги, я скукожилась, сжалась. Люди смотрели. Но если ей плевать, то какое дело им, чужим? Я прошла большую часть пути, когда меня, сжавшуюся и с закрытым волосами лицом, обогнали два парня. Один из них несколько раз обернулся на меня и что-то сказал своему спутнику. Но они шли дальше, не сбавляя скорости. И спустя несколько секунд я ожила. Выпрямилась, убрала волосы с лица, зашагала прямо, быстро и яростно. Злость. Злость на всех этих людей и на неё. Через несколько минут я обогнала этих парней. Они опять стали на меня оборачиваться, даже второй попытался рассмотреть на этот раз. Никому нет дела. Она не понимает, как это - проглотить сразу горсть таблеток успокоительного. У меня в этот вечер даже нет моря слёз - я "успокоилась". Глаза болят. Я почти себя не чувствую. Я напишу завтра, что она мне написала. Сегодня...я хочу спать. Хотелось лечь, как только я вернулась, но я отвлеклась. До завтра.

.03.2015 : Полина: в тебе ничего кроме лицемерия и лжи не осталось, а главное умение по жизни - выдумывать громкие слова. ты выглядишь в моих глазах не тупой, а просто предательницей

Таня: интэрестинг

просто когда ты на эмоциях говоришь что-то на вряд ди ты думаешь, что в это время ты будешь на работе

но я больше не хочу оправдываться

Полина: трудно что-то объяснить человеку, которому похуй. сорян, больше не буду тебя донимать

последнее: с седьмого числа у тебя был время написать два слова, что ты не приедешь, это и то было бы честнее

и жаль, что ты прочла дурацкие сорок страниц и так ничего и не поняла

Таня: я поняла, что сейчас ты считаешь меня уебищем, как бы я не была важна тебе ранее

по поводу того, что я прочитала у меня нет слов

Полина: вместо того, чтобы хоть что-то исправить, ты только подводишь всё к концу и меня выставляешь виноватой за обидные слова. я не понимаю, что с тобой. как будто я всю жизнь только и делала, что на тебя жаловалась, и ты вдруг устала, бедная, не понимаю, какой реакции ты от меня ждёшь? ты забиваешь, я должна присоединиться, а потом, если ты когда-нибудь обо мне вспомнишь или тебе что-то понадобится, вести себя как ни в чём не бывало? я так не умею

Таня: я не могу понять, что ты хочешь от меня?

чтобы я была как прежде?

я не знаю какая я

я не умею за этим следить

Полина: чтобы ты вспоминала о моём существовании, не врала и не лицемерила. то, что между нами сейчас - не дружба, а дурдом с постоянным недовольством друг другом. менять это можно только вместе, если оба этого хотят, а от тебя я шагов на встречу не вижу

Таня: каждый раз я работаю с 4 до 6, сегодня попросили приехать к 6

я не могу пропустить работу, потому что и так уеду на неделю

Полина: а остальные семь месяцев? повторюсь: кто хочет - ищет возможности, кто не хочет - ищет причины

Таня: ты говоришь, что надо решать вместе

но у нас ничего не получится решить таким способом, что ты говоришь, что я не хочу

Полина: покажи мне хоть одно чёртово предложение от тебя что-то поменять, исправить. ты нихрена не говоришь, а потом предъявляешь претензии. давай, сама предложи способ, я только рада буду. легко раз в пару месяцев отписаться громкими словами

Таня: я не знаю

я говорила, что не знаю тысячу

Полина: и? дальше-то что?

чего ты не знаешь, я не понимаю?

Таня: что делать

Полина: позвонить? увидеться? так сложно!

Это тупик. Остаётся только сменить направление, выбрать новый маршрут. Я всю жизнь планировала с учётом её рядом, молча, без громких слов, а она вот так меня "любила". Мне не хватает сил даже чтобы осудить этот диалог с самой собой, что говорить о том, чтобы его расписывать. Она меня убила. И никогда мысли о самоубийстве не были так холодны и спокойны. Никогда. Предатели этого никогда не стоят. Совершенно никогда. Надо было вовремя остановиться, дать нам паузу. Я слишком давила. С моей точки зрения я всё делала правильно, но для нас я всё сделала хуже. Да, я тоже виновата. Можно было переждать. Но сколько таких разов может быть? И после какого раза она не вернётся уже никогда? У меня недостижимые мечты, и с этим я всегда знала, что брошу всё, если это нужно будет для неё, для нас. А она бросила меня.

И всё-таки я попробую дать нам последний шанс. Да, я глупая. Я ещё не добила себя, ещё не пришла к выводам, которые для себя сделали многие люди, большинство людей. Сейчас мы обе уезжаем, но по возвращению я просто скажу, что мы должны встретиться. Пусть сама выберет место, время. Не важно. Нам надо поговорить. А как там пойдёт, и что я сделаю, я расскажу позже. Не буду опережать события, которых возможно не будет.

...

Теперь о другом. Вчера я была на кофепитиях. Долго думала, пойти или нет, уговаривала себя то "за", то "против". В итоге решила посетить их, но пораньше уйти. Было хорошо, играли, слушали о предстоящей недели против гомофобии, хотя в это м году она называется не так и посвящена другому. Суть не в этом. Вчера, впервые с декабря, там была Нат. Я увидела, как она пришла, и почувствовала дрожь во всём теле. Насколько она потрясающая. Весь вечер следила за ней, но не решилась выйти из зоны комфорта и подойти к ней. В конце вечера мы пошли играть за стол, где сидела она с другими девушками. Там было два стола, и мы отодвинули тот, что побольше, сели за него. Она осталась за другим столиком. Я села так, чтобы быть напротив неё, хотя её загородил другой парень. Сводит с ума. Потом допишу. Простите.

Вернулась из Норвегии. С телефона:

"Кого-то убили. Заложников. Двоих парней. Среди оставшихся точно был светловолосый гей и несколько ребят с Кавказа. Что-то ещё. Корабль, круиз, опять болтовня на английском во сне...а потом Настя (не из моих, а из лагеря) и Витя. Я испытала смешанные чувству. Какой-то вшивенький вытянутый спорт-отсек с грушей для битья и автоматами с едой. Толстый грубоватого вида мужик у груши. Проходя, пританцовывая, мимо него, услышала Настино замечание, что я ещё совсем ребёнок (или как ребёнок). Меня это задело. Развернувшись, подошла к ней вплотную, начиная водить по её телу, груди руками. Ей стало больно, хотя. по-моему, она просто притворилась, посколько ей было неловко в объятиях девушки перед окружающими".