Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Музыканты встали перед домом, приготовили инструменты и ноты.

- Тридцать второй - "Узри утреннюю звезду", - объявил Уильям.

Они закончили второй стих, и скрипачи занесли уже было смычки, готовясь приступить к третьему, как вдруг без всякого предупреждения - в доме даже свет не загорелся - громовой голос взревел:

- А ну вы, заткните глотки! Какого черта вы здесь разорались? И так голова раскалывается, а они тут устроили под окном галдеж!

И окно с треском захлопнулось.

- Вот так заслужили, - негодующе сказал возчик, оборачиваясь к своим спутникам.

- Все, кому дорога музыка, пойте дальше! - скомандовал старый Уильям, и псалом был допет до конца.

- Теперь девятнадцатый! - твердо объявил Уильям. - Да погромче - пусть знает, как оскорблять хор.

В доме вспыхнул огонь, окно снова распахнулось, и в нем появился взбешенный фермер.

- Громче играйте, громче! - закричал возчик, изо всех сил налегая на смычок. - Давайте фортиссиму, чтоб его не было слышно!

- Фортиссиму! - крикнул Майкл Мейл, и псалом загремел с такой силой, что совершенно заглушил Шайнера; однако, судя по той ярости, с которой тот дергался всем телом и размахивал руками, уподобляясь то букве "х", то букве "у", он, по-видимому, изрыгал достаточно проклятий, чтобы отправить в преисподнюю весь приход.

- Ай-яй-яй, как некрасиво! - сказал старый Уильям, когда они отошли от дома. - Сколько лет хожу с хором, и сроду такого не бывало. А еще церковный староста!

- Просто выпил лишнего, - сказал возчик. - Когда у него божественный настрой, ничего плохого о нем не скажешь. А сейчас у него мирской настрой. Надо будет позвать его завтра к нам на вечеринку, чтоб не серчал. Мы люди не злопамятные.

Музыканты перешли меллстокский мост и по тенистой тропинке направились вдоль берега Фрума к церкви. Босс ждал их у церковных ворот с горячим медом и прочими припасами. Решив сначала выпить и поесть, а потом уже идти дальше, они вошли в церковь и поднялись на галерею. Там они открыли фонари, расселись вдоль степ, кто на скамейках, кто на чем, и как следует закусили. Когда умолкал разговор, сверху через потолок галереи доносилось приглушенное позвякивание и скрип старых церковных часов; звуки эти рождались и умирали в башне, и людям, одаренным воображением, порой чудилось, что именно здесь совершается ход Времени.

Покончив с едой, музыканты настроили инструменты и снова вышли на морозный ночной воздух.

- А где Дик? - спросил старый Дьюи.

Все принялись оглядывать друг друга, словно подозревая, что Дик превратился в кого-нибудь из них, а затем ответили, что не знают.

- Ну уж это, я вам скажу, подложил нам свинью мастер Дик, иначе не назовешь, - сказал Майкл Мейл.

- Небось домой удрал, - предположил кто-то, сам мало веря своим словам.

- Дик! - крикнул возчик, и его голос раскатисто загремел между тисами.

Застыв, как изваяние, он некоторое время прислушивался в ожидании ответа и, не дождавшись его, повернулся к остальным.

- Главное, третья скрипка! Был бы он тенором или подголоском, мы бы уж как-нибудь без него обошлись. Но остаться без третьей скрипки - да это, ребятки, все равно, что остаться без...

Возчик запнулся, не находя достойного сравнения.

- Головы, - подсказал мистер Пенни.

Возчик шагнул вперед, как бы в укор несерьезным людям, которые занимаются подсказками, когда их ждут более важные дела.

- Ну где ж это слыхано - бросил дело на полдороге, и только его и видели?

- Нигде, - с готовностью отозвался Боумен. (Отчего же, дескать, не сказать тех слов, которых от тебя ждут.)

- Может, какое несчастье с парнем стряслось? - предположил дед Дика.

- Да нет, какое там несчастье, - без тени тревоги ответил возчик. - И куда он, интересно, свою скрипку девал? Я за эту скрипку тридцать шиллингов отвалил, да еще сколько торговался. Небось валяется где-нибудь в сырости, а испортить ее ничего не стоит, в десять минут расклеится, да какое там в десять - в две!

- И что с ним могло приключиться? - встревоженно сказал Уильям. Может, утонул?

Оставив фонари и инструменты в часовне, все двинулись обратно по берегу реки.

- Ничего с таким молодцом не сделается, - заметил Рейбин. - И причина небось какая-нибудь самая простая, только мы никак догадаться не можем. Понизив голос, он спросил таинственным шепотом: - А вы не замечали за ним, соседи, чего-нибудь такого, - может, по какой девчонке вздыхает?

- Да нет, не похоже. Он пока еще чист, как стеклышко.

- И потом, Дики говорит, что никогда не женится, - вставил Джимми, - а будет всю жизнь жить дома с мамой и с нами.

- Ну, сынок, какой парень этого не говорил!

Они дошли до дома мистера Шайнера, но там никого не было. Тогда двое музыкантов пошли к школе. В окне спальни все еще горел свет, и, хотя штора оставалась опущенной, окно было слегка приоткрыто, словно учительница прислушивалась к отдаленным звукам рождественских псалмов.

Внизу, прислонившись спиной к буку, недвижимо стоял пропавший скрипач; руки его были скрещены на груди, голова откинута назад, глаза устремлены на освещенное окно.

- Это ты, что ли, Дик? Что ты тут делаешь?

Дик вздрогнул, мгновенно принял более естественную позу и поглядел сначала направо, потом налево, словно надеясь, что ему откуда-нибудь придет вразумительный ответ на этот вопрос; наконец он пробормотал:

- Ничего, отец.

- Ну, знаешь, ничего не делать можно было бы и побыстрей, - сказал возчик, и все повернули обратно, к дому священника.

- Я думал, вы еще сидите закусываете на галерее, - сказал Дик.

- Мы тут его обыскались, бог знает сколько исходили, куда только не заглядывали, чего только не передумали, а он, оказывается, ничего не делал, так-таки ровно ничего.

- В этом-то вся нелепость - ровным счетом ничего, - проговорил мистер Спинкс.

Следующую остановку они сделали перед домом священника, и мистер Мейболд, молодой пастырь, недавно назначенный к ним в приход, получил свою долю праздничных созвучий. Музыканты надеялись, что, как лицо, причастное к наступающему празднику, мистер Мейболд сочтет своим долгом открыть окно, и ради поощрения исполнили еще один псалом. Но тот не появился.

8
{"b":"55192","o":1}