- И нет "мусора", усмехнулся незнакомец. Воздух стал чище, добавил он шепотом.
- На возьми, протянул Роман пистолет.
- Не братан, зачем мне такое "палево", ствол из которого мента уработали, помахал перед собой руками незнакомец. Он твой, бери, делай что хочешь.
- Ладно, кивнул Роман. Спасибо тебе. Как тебя зовут?
- Ой, тяжело вздохнул незнакомец. Называй меня "курчавый", так проще.
- А меня Роман.
Вдалеке послышались крики. Незнакомец обернулся, и шепотом произнес
- А теперь Рома, надо бежать, как на олимпиаде, иначе, сидеть будем долго, понял, обернувшись, сказал незнакомец. Сможешь?
- Вытерплю, засунув пистолет в карман, ответил Роман.
- Тогда побежали.
- Погнали, ответил уверенно Роман.
Тяжело дыша, Роман с трудом поспевал за быстрым незнакомцем. Он терпел боль в груди, иногда останавливаясь, сплевывал кровь, скопившуюся во рту, и снова бежал. " Только так надо поступать, думал он. Иначе нельзя, как на войне. Или ты, или тебя, третьего нет,- тупик. Противно на душе, погань, сволочь, позор офицеров, насильник, шептал разбитыми губами Роман. Правильно я поступил, правильно, убеждал он себя".
- Меньше болтай "мокрушник" обернувшись, шепотом сказал незнакомец. Силы береги. Тебе куда? Домой?
- Я сам, остановившись, сказал Роман. Отдышусь только, больно зараза.
Они стояли на окраине парка, за кованым забором виднелся переулок, освещенный одиноким фонарем.
- Ладно, махнул рукой незнакомец. Давай сам. Если меня найти захочешь, спросишь у пацанов, что "тусят" возле ресторана "Салют", на Крайнем, знаешь?
- Ага, кивнул Роман.
- Ну, пока, "мокрушник", усмехнулся парень, и исчез в проеме забора.
- Пока, прошептал Роман. А как тебя зовут?
Не услышав ответа, Роман, осторожно пролез через дырку в ограде, и, перебежав дорогу, свернул в переулок. Пробежав несколько метров, он услышал за спиной, вой милицейской сирены. "Срочно домой, пока не "приняли". И пистолет надо спрятать, пригодится еще".
Роман сидел в ванной, наполненной прохладной водой, и рассматривал огромные синяки на груди. Не раздеваясь, в одежде, что бы смыть кровь, только сняв рубашку... " Ну вот, теперь я стал убийцей, подумал он, приложив полотенце к груди. Как это? Не понимаю пока, отдышатся бы, осмотрется, а после, принять решение. Я убил человека. Милиционера. Что со мной? Зачем? Будто помутнение, пелена с глаз спала, а поздно, - убийца. Но, ведь он хотел надругаться над Людой, прекрасной, чистой девушкой, которой я отдал свое сердце. Поступить по закону? А кто меня защитит, или Люду? Это же зверье, какое то, им плевать на законы, они делают что хотят, распаясавшиеся "черти"! Неужели все такие? спросил Роман себя. Не может быть, среди них есть достойные, совестливые, порядочные... Тогда почему они сами, не избавятся от таких уродов? Эти "отбросы" у них перед глазами, каждый день, их видят, с ними здороваются за руку, говорят, выдают оружие... Для чего? Что бы они выходили на улицу, убивали по личным мотивам, оскорбляли, унижали, чувствуя свое превосходство, так что ли? Или все пальцы на одной руке одинаковы... Значит большой палец, не может отнять мизинец, потому что руки лишиться. Горько, но скорее всего, это правда. Бедная, убогая моя страна, в ней так плохо, что порой кажется совсем невыносимо, и хочется выйти на площадь, что бы орать... Да, убил, и не жалею. Меня никто не пожалел, там "за речкой". Почему я должен прощать здесь, в "протухшем" мире, где человек, только раб. Не позволю, хватит меня унижать и топтать. Я больше не буду терпеть, лучшее, брать то что нужно, говорить то, что хочешь, жить гордо, пусть мало, но свободно! Твердо и окончательно, говорю себе, с этого дня, как бы не сложилась моя жизнь, я буду именно таким- свободным!
Роман посмотрел на пистолет, лежащий на полу в ванной, улыбнулся, и прошептал:- У меня есть пистолет. "Люда, хорошая моя, прелестная, волшебная девчонка! Слава Богу, с тобой все хорошо. Я чувствую тебя. Наверно сейчас сидишь в машине, едешь "на вызов", и совсем забыла, что случилось в парке. Хотя нет, мотнул головой Роман. Помнишь, думаешь, ощущаешь... Жалко не могу позвонить тебе, номера не знаю. И ты, наверно хочешь поговорить, но куда... Ничего, на мне как " на собаке", через неделю, буду как "новый". Роман открыл кран, доливая холодную воду в ванну. Подняв руку, он поморщился от боли. "Больно "зараза", словами не передать. Ценю ли я, человеческую жизнь? Не вопрос, усмехнулся Роман, глядя перед собой. Она ничего не стоит, в этой стране, в которой я родился, где потерял своих родителей, которая бросила меня. Раньше, в светлом, ярком прошлом, таком красочном , я летал в облаках, и лелеял мечту, стать героем, что бы жизнь свою, не раздумывая отдать, ради нее, моей страны... Гордость распирала, от мыслей, как посмотрят на меня люди, знакомые, прохожие, какой я героический, жизнь не боюсь отдать, за них, в том числе... А сейчас? Плевать на всех. Только потому, что нет здесь честных, нет справедливых, а есть лицемеры, и подлецы... Что все? спросил себя Роман. Нет, конечно, но хороших с каждым днем забирает смерть. А "безликие" приспосабливаются и продолжают "коптить" воздух, и от запаха этого, смрадного, тошно.
Афганистан. Лето 1989 года. Гиришк.
Солнце, этот огромный, жгучий шар, наполняет "адским теплом", прожигая кожу,"зарезанных "коз, разбросанную во дворе. Марево стоит, не шелохнувшись, в иссиня ярком небе, остановилась жизнь... Зафир стоит на краю огромного поля, в тени тополя, и смотрит, на разноцветный ковер цветов мака. Белые, розовые, они перемежаются с зелеными головками цветов, возвышаясь будто воины, на высоких, упругих стеблях. Рядом тихонько журчит вода в арыке, а по полю, с другой стороны, идет несколько мужчин, и ловкими движениями, делают надрезы на зеленых головках мака, острыми ножами. Зафир вздохнул, посмотрел на небо, потом на поле, и повернувшись пошел к ближайшему дому, за высокой глиняной стеной. Проходя через калитку, он обернулся, и еще раз взглянул на поле. " Если такое маленькое поле, приносит столько много денег, для нашей пользы, подумал Зафир, не мудрено, что другие, сеят еще больше. Независимость без денег, не построить, как и дом, без камня. Нам надо покупать оружие, что бы уничтожать коммунистов, и вернуть на родную землю, закон и обычаи предков. Что бы добится, надо приложить усилие, подумал Зафир." Проходя по двору, он увидел выходящих из дома Эфенди, незнакомцев. Это были курды, он отличил их сразу. Один из них, был в военной форме, с большими золотыми часами на руке, второй, в гражданском костюме, небольшого роста, с аккуратной бородой. За ними вышел сам Эфенди. Они вежливо попрощались и сели в поджидавший их автомобиль.
Эфенди обернулся, увидел Зафира, и жестом руки, позвал его в дом. Зафир кивнул в ответ, и последовал за ним. В доме было прохладно, на ковре у окна сидел Эфенди, и перебирал в руке четки. Он задумчиво смотрел перед собой. Зафир сел с краю, посмотрел на него, и сказал:- Слушаю вас Эфенди.
Взгляд его черных глаз, выразительный, и глубокий, будто прочитал мысли Зафира. Он несколько секунд смотрел на него, а потом, тихо произнес:
- Нам надо много денег, на нашу борьбу.
- Что мне сделать? спросил Зафир.
- Курды покупают весь наш товар, и готовы платить вперед, задумчиво говорил Эфенди. Они предложили оружие, в обмен на товар. Как ты думаешь, это хорошо? посмотрел он на Зафира. - Думаю хорошо, негромко ответил Зафир. Нам не надо искать оружие, они сами его привезут. Выгодно.
- Я думаю, нет, задумчиво произнес Эфенди.
- Почему? удивленно спросил Зафир.
- Цена небольшая, положив перед собой четки, ответил Эфенди. Наш товар стоит дороже, а когда его привозят в Турцию, он стоит еще больше. А из Турции, его везут по всему миру, я знаю это.
