что и позволило нам благополучно уйти. Со спины слона Лентяй сбросил веревочную лестницу, и мы вскарабкались по ней в паланкин: я, маркиз, Дмитрий, Виктор и Вадим Цимбал. Было тесновато, тем более что Петя Кока время от времени давал очередь по полицейским, возникавшим в дальнем конце Роберт Клайв–роуд, и его локти от отдачи пребольно били по нашим ребрам. Однако теснота среди друзей куда лучше просторного одиночества. «Пошел, отчаливай!» — крикнул я. Прежде чем мы свернули в боковую улочку, на крыльце казино появилось несколько аляповатых фигур с ружьями. Негодяи приготовились открыть по нам огонь, однако Петя Кока был начеку. Вновь над спиной слона запорхал оранжево–голубой мотылек, вновь раздался равномерный грохот пулеметной пальбы. Пули хлестнули по брусчатке, с визгом и щелканьем высекая из нее искры. Бандиты один за другим неловко повалились на мостовую и остались лежать на ней, напоминая мешки с тряпьем, упавшие с воза старьевщика. Слон же углубился в спасительный лабиринт улочек Старого города, где нас не смогла бы найти никакая погоня.
Следуя моим указаниям, умное животное подвезло нас к знакомой стене, окружавшей сад и дом, где томилась Айше. Схватив саквояж, я прямо с спины слона перепрыгнул на стену, а оттуда соскочил в сад. Поднявшись на ноги, я опрометью бросился в дом. Слуги, возникшие на моем пути, растерянно расступились передо мной. Оттолкнув привратника, я ворвался в дом и помчался по коридорам и залам в ту угловую комнатку, где совсем недавно вкусил столько счастья. В зале, где я отбивался от наймитов хозяина, вновь царил порядок: трупы убрали, кровь замыли, мебель расставили по местам. Чтобы заметить это, мне потребовалась лишь секунда, а затем я бросился к заветной двери. Внезапно она сама раскрылась передо мной, и на пороге возникла фигура в белом. «Вам не нужно входить туда, шейх, — мрачно сказал низарит. — Ваша супруга ранена, и волнение при виде вас может убить ее». Пытаясь осмыслить его слова, я несколько минут пребывал в неподвижности. «Как ранена? Кем?» — прохрипел я. «Мы опоздали всего на минуту, и этого было достаточно, чтобы бывший хозяин Айше ударил ее кинжалом, — грустно объяснил низарит. — Мы принесли ему деньги на тот случай, если вам не удастся их выиграть, но он, как только увидел золото, схватил кинжал, ворвался в комнату Айше и ударил ее в грудь… Мужайтесь, шейх: я видел рану, она смертельна». «Так что же ты держишь меня здесь, глупец!» — взревел я и оттолк–нул его. В комнате, привалясь к стене, сидел связанный хозяин, а рядом с ним присели на корточки два низарита. На кровати, бессильно откинув головку, лежала Айше. Над нею склонился лекарь. «Пшел вон, болван», — бросил я ему, и когда он исчез, прильнул поцелуем к шейке Айше — там, где виднелось замирающее биение пульса. Ее глаза приоткрылись, и знакомая голубизна резнула мне сердце. Улыбка тронула посиневшие и запекшиеся губы Айше, когда она узнала меня. «Я знала, что ты придешь… Я должна запомнить твое лицо, прежде чем уйду в другой мир», — прошептала она. «Боже, за что?» — только и смог я вымолвить, зарываясь лицом в подушки, но моя скорбь, жгучая, как кислота, требовала выхода. Я вскочил, закружился по комнате, выхватил нож и полоснул себя по лицу, по груди, по рукам. Обливаясь кровью, я рухнул на колени у ложа Айше и прижался губами к ее бессильно свесившейся руке. «Я много грешила, но не по своей воле, — прошептала Айше. — Не плачь обо мне, ведь говорят, что тех, кого любит Аллах, он призывает к себе молодыми. Мне жаль только тебя: ты опять остаешься один, без подруги. А как бы я любила тебя!» — со стоном воскликнула Айше. Она провела рукой по моим волосам, затем ее пальчики с необычайной силой стиснули мое плечо и вдруг разжались. Ее рука вновь бессильно повисла. Я взглянул ей в лицо — она была мертва.
Сердце, ум, душа — все во мне опустело. Не выказывая никаких признаков горя, я выпрямился и некоторое время стоял неподвижно. Бог не позволил мне сразу осознать всю глубину постигшего меня несчастья, иначе оно убило бы меня. Я медленно обернулся, и мой взгляд упал на связанного хозяина Айше, сверлившего меня злобным и трусливым взглядом. Холодная ненависть и жажда мести проснулись в моей душе, милосердно позволяя мне отвлечься от горя. «Выведите его во двор», — негромко приказал я низаритам. Они поставили хозяина на ноги и поволокли в дверь. Стоявшие у двери мои друзья, потрясенные и застывшие в молчании, расступились перед ними и спустились вниз следом за мной. «Что с вами? Вы ранены?» — спросил маркиз, видя, что я весь залит кровью. «Пустяки», — отмахнулся я, в то время как слуга отирал кровь с моего лица губкой, смоченной в настое целебных трав. Во дворе оказалось еще несколько низаритов, охранявших ворота и парадный вход в дом. «Выройте яму и принесите кол», — приказал им я. «Что вы намерены делать?» — спросил маркиз. «Посадить на кол этого подлеца», — отвечал я. «Полноте, друг мой, что за варварство», — попытался урезонить меня маркиз. «Око за око, гласит закон. Негодяй покусился на жизнь, стократ ценнейшую, чем его собственная, поэтому и умереть он должен смертью гораздо худшей, чем обычная смерть», — сказал я. Маркиз в сомнении покачал головой, но я не придал значения его мнению, зная, что во многом Запад и Восток никогда не поймут друг друга. «Пройдем в покои, — предложил я. — Федаины и без нас сделают все, что нужно».
В покоях нижнего этажа мы удобно расположились на коврах, и я рассказал друзьям о тех действиях, которые, по моему мнению, должны были предшествовать нашему вторжению в страну зинджей. Первым звеном подготовки я предлагал сделать посещение Ага–хана, главы низаритов, в его отдаленном горном убежище. «Если нам не поможет Ага–хан, мы погибли, ведь отказаться от нашего предприятия мы все равно не сможем, но и успеха не добьемся, а неудача для нас равносильна гибели», — убежденно заявил я. «Мы ничего не понимаем во всех этих восточных делах, но вам мы верим. Ведите нас», — выражая общее мнение, произнес Виктор. Закончив наше краткое совещание, я вышел во двор понаблюдать за совершением казни. Хозяин уже сидел на колу. Кол низариты подобрали со знанием дела — не слишком тонкий, и не стали его смазывать, чтобы мерзавец не умер слишком быстро. Ноги убийцы судорожно вытянулись и мелко дрожали в отчаянном усилии найти опору и остановить страшную боль, неуклонно разрывавшую его утробу. Кол уже сплошь покрывали липкие блестящие потеки крови, по ногам тоже струилась кровь, привлекая полчища мух. Мухи кишели в уголках глаз казнимого, копошились на губах и в бесстыдно распяленной промежности. Отогнать их он не мог, так как руки его были связаны за спиной. «Прекрасно, — похвалил я. — Вы сделали все правильно». Еще некоторое время я пристально наблюдал за мучениями негодяя. Только глупцы утверждают, будто месть не приносит отрады. Затем я повернулся и пошел в дом. «Добей его, мурид», — бросил я на ходу ближайшему низариту. Тот потащил с плеча старинное ружье, богато изукрашенное серебром. Когда раздался выстрел, я обернулся и увидел, как голова моего врага бессильно мотнулась набок.
Похороны Айше задержали нас ненадолго. Низариты всего за одну ночь построили для нее на своем подворье мраморный мавзолей, в который поместили тело. Они же по моей просьбе помогли нам закупить все необходимое для путешествия. Когда облаченное в саван тело Айше исчезло в прохладном сумраке мавзолея, я вдруг понял, что желание быть
похороненным вместе с любимои — это вовсе не выдумка сентиментальных писак, а совершенно естественное чувство, простое продолжение той близости, которая существовала в жизни, — если, конечно, человек не ценит слишком высоко свою жалкую жизнь саму по себе. Я назначил отправление на следующее утро после похорон и, собрав в кулак все душевные силы, пошел проверить припасы. Удовлетворенный результатами проверки, я отыскал знакомый саквояж с деньгами и достал оттуда две бутылки виски, захваченные в баре казино. Одну из них я тут же открыл и основательно хлебнул из горлышка. До темноты я просидел с друзьями, беседуя о посторонних предметах и прихлебывая виски, пока, незаметно для себя, не впал в забытье. Меня отнесли в спальню, заботливо раздели и укрыли покрывалом.
