– Именно.

– Он и раньше мне не нравился, когда был просто свиньей, а теперь…

– Кем бы ни был этот парень, сейчас он мертв. Мы просто делаем свою работу. Жаль, конечно, что Трина не может ободрать ему яйца, но работа есть работа.

Услышав сигнал, Ева потянулась за линком. На экране возникло лицо Миры.

Бог ты мой, она постриглась, подумала Ева. Как же называется эта прическа? Кажется, боб. Почему боб? Откуда это нелепое название?

– Ева. Я прочитала твое сообщение. Утро у меня не очень загружено, так что я смогу встретиться с тобой.

– Чудесно. Сейчас мне нужно заехать еще в одно место. Не знаю только, как долго я там пробуду.

– Смотри сама. Через час я буду свободна. Если не успеешь к этому времени, встретимся после обеда.

– Я приеду через час, спасибо.

– Привет, доктор Мира, – склонилась к экрану Пибоди. – Мне нравится твоя прическа.

– Спасибо, – лицо у Миры осветилось довольной улыбкой. – Не слишком коротко?

– Ничуть.

– Мне хотелось немножко поменять внешность, так что я поживу с этим парочку деньков. Ева, увидимся через час. Сейчас у меня прием.

– Давай, до встречи.

Отключив линк, Ева стала высматривать место для парковки.

– С какой стати женщины постоянно меняют прически? Если их устраивает какая-то одна, зачем перекраивать ее на другую?

– Ради забавы. Или ради разнообразия. Ты сама постоянно меняешь брюки и куртки.

– Они же не являются частью меня.

– На мой взгляд, смена прически делает тебя еще более неповторимой. – Пибоди задумчиво покрутила завиток волос. – Пожалуй, мне стоит придумать что-нибудь новенькое на праздники. Нужно поговорить с Триной.

– Не стоило мне заводить об этом разговор, – вздохнула Ева, загоняя машину на крохотный пятачок. – Кстати, надо отнести Харво волосы Шуберт.

– Королеве Волос и Тканей.

– Именно. Отдай ей эту прядь и попроси как можно скорее провести анализы. А мы пока потолкуем с Беренски насчет чая.

Праздничная лихорадка не обошла стороной и лабораторию. Здесь тоже красовались разноцветные гирлянды, а в углу стояла елка, раза в два превосходящая размерами крохотный огрызок из отдела убийств. Украшали ее пакеты из-под улик, щеточки, пинцеты и прочие инструменты чистильщиков.

Но внимание Евы привлек Санта, одетый в костюм чистильщика. В руках он держал огромный плакат:

САНТА ЗНАЕТ, КОГДА ТЫ ВЕЛ СЕБЯ ПЛОХО!

Она невольно поежилась.

Впрочем, схожие эмоции вызывал у нее и сам Беренски.

Тем не менее, прихватив подарок, она направилась к длинной стойке, за которой сидел начальник лаборатории. Его паучьи пальцы проворно сновали между двумя компьютерами. При взгляде на остроконечный треугольник его подбородка и жалкое подобие усиков над верхней губой Ева невольно подумала о граффити, неумело нарисованном на гладком яйце.

– Счастливого Рождества, – опустила она сумку на прилавок.

Тот с опаской взглянул сначала на нее, затем на Пибоди и только после этого заглянул в пакет.

На лице его проступило сначала удивление, затем удовольствие, отразившееся в том, что уголки тонких губ слегка поползли вверх.

Быстро глянув по сторонам, Беренски сунул бутылку обратно в пакет, а пакет запихнул в один из ящиков стола.

– Спасибо.

Ева кивнула Пибоди, и та выставила на стойку сумочки с чаем и благовониями.

– Что это? – недовольно поинтересовался Беренски.

– Вот это ты мне и скажешь. Прямо сейчас.

– Ты хочешь, чтобы я проанализировал это сию же минуту? Разве не видишь, сколько у меня работы?

– Это тоже работа. Мы еще вчера присылали образцы.

– Низкий приоритет.

– Теперь уже высокий. Начни вот с этого, – она пихнула к нему чай, на котором было написано «расслабляющий». – Если не можешь сам, делегируй. Сколько времени займет у тебя анализ листьев?

– Не дави на меня. Мы займемся этим, когда подойдет твоя очередь.

Ева многозначительно постучала пальцем по ящику, в котором он спрятал скотч.

Беренски в ответ изобразил оскорбление.

– Это был подарок.

– Именно. И если ты хочешь еще когда-нибудь получить от меня подарок, то проанализируешь сейчас мои улики.

Саммерсета, может, и нельзя подкупить, а вот Беренски оказался куда податливей.

– Помни, я оказываю тебе любезность, – многозначительно махнул он своим костлявым пальцем.

– Договорились.

Схватив пакетик с чаем, он быстро откатился к противоположному концу стойки. Ева молча наблюдала, как Беренски натягивает тонкие перчатки и открывает пакет.

Понюхав его содержимое, он слегка нахмурился.

– Похоже на смесь ромашки и лаванды.

Взяв с подноса пинцет, он подхватил несколько листиков и уложил их в специальный контейнер. В свою очередь, контейнер отправился в прорезь маленькой машинки, стоящей тут же, возле компьютера. Затем весь процесс повторился, только на этот раз Беренски накапал на чай немного жидкости.

– Зачем ты это делаешь?

– Я когда-нибудь лез в твои расследования?

В ответ на его злобный взгляд Ева лишь пожала плечами.

Прикрыв контейнеры прозрачной крышкой, Беренски быстро застучал пальцами по панели. Машина негромко загудела. Легкая вибрация ощущалась даже на другом конце стойки.

Ева шагнула поближе, не в силах преодолеть любопытство.

– Лейтенант Даллас. Детектив Пибоди.

В лабораторию вошла доктор Гарнет Де-Винтер, новый судебный антрополог. Рабочий халат ее был накинут поверх изящного платья в розово-зеленую полоску, которое выгодно облегало высокую изящную фигуру. Зачесанные назад волосы открывали слегка заостренное личико, на котором доминировали экзотические глаза.

Зеленые туфли на шпильке под стать платью.

– Доктор Де-Винтер.

– Должно быть, кто-то умер.

– Кто-нибудь всегда мертв.

– Верно. И это не дает нам с вами расслабиться. Ричард, я зашла, чтобы поблагодарить тебя за оперативность. Твой отчет оказался как нельзя кстати.

Ричард? От Евы не ускользнуло, как воспрянул при этих словах Беренски.

– Да не за что, док. Мы же одна команда.

– Ты прав, – опустив руку ему на плечо, Де-Винтер принялась изучать надписи на экране. – Ромашка, лаванда, валерьяна. Чай? Успокоительное?

– Похоже на то.

Сунув руки в карманы, чтобы, не дай бог, не дотронуться до Беренски, Ева тоже всмотрелась в экран.

– Что это? – кивнула она длинную, неудобочитаемую надпись.

– Подожди-ка, – пробормотал Беренски и удовлетворенно кивнул, когда вслед за первой надписью выскочила вторая, а затем и третья.

– Вот это точно не травки. Смесь рогипнола с бремеланотидом. Эротика в ее извращенном виде. Секс-наркотик.

Де-Винтер бросила взгляд на Еву.

– Подобная смесь стимулирует сексуальное влечение, снижая попутно порог осмотрительности. Чай – смесь успокоительных трав, которые маскируют химические компоненты и способствуют дальнейшему расслаблению.

– Ваша жертва это не принимала, – заметил Беренски. – Я видел токсикологический анализ его крови. Там нет ничего подобного.

– Сам он это не пил. Использовал на женщинах.

– Я бы назвал подобную смесь сильным успокоительным, в которое добавлен наркотик. Препарат для ненавязчивого изнасилования.

Ева едва не испепелила его взглядом.

– Изнасилование не бывает ненавязчивым.

– Не извращай мои слова. Я имел в виду совсем не то. Я лишь говорю, что препарат не относится к числу сильнодействующих. Ни тебе агрессии, ни перепадов настроения. Просто глубокое расслабление. Но это не делает его применение законным или правомерным. Надо быть законченным мерзавцем, чтобы использовать это на женщинах без их разрешения.

– Никаких провалов в памяти, – добавила Де-Винтер. – Ни перевозбуждения, ни последующего отчаяния. Просто умиротворение и нарастающее сексуальное желание. Его жертвы – а это именно жертвы – должны были ощутить что-то вроде расположения и даже удовольствия. Впоследствии, в зависимости от обстоятельств, могли проявиться сожаление или стыд.