Познакомившись с Маней, Венера стала её таскать на свои приключения. Ей очень помогало, что в паре с ней работает блондинистая хохлушка. На Манькином фоне мрачно–чёрная, волосатая, как горилла, Венерка, тоже проходила за первый сорт… Теперь я знаю, что они часто ездили на Правый берег в гости к Вагифу, который первый оценил Венеркино приобретение.
Днями вернулся из командировки. Ездил в Крым в знаменитый винколхоз имени Ленина (Ильич и в винах, стало быть, разбирался) закупать виноградные вина. Набрал вагон очень приличных вин и отправил по железной дороге в адрес Зелёноярского гастрономторга, с тем, чтобы по прибытии вагона взять с базы торга побольше ходовых вин к очередным праздникам.
Вернувшись, узнал от соседки по коммуналке сплетницы Вальки Савенко интересные новости. Оказывается, как только я со двора, тёща ушла «отдохнуть от скандалов» пожить недельку–другую у своей подруги Катьки–с–Малого — Базара, забрав с собой Нату. Моя любезная Манечка осталась одна, чтобы тоже отдохнуть от меня и мамашки. Она несколько раз приводила к себе двоих черномордых, похожих на турок, с которыми оставалась до утра, устраивая оргии… При этом она каким–то образом усыпляла Танюшку, так что ребенок всю ночь вёл себя тихо и не мешал маме полноценно отдохнуть. Пару раз в оргиях участвовала и Венерка.
Все это Савенчиха выложила мне на кухне, таясь и от Валентины и от вернувшейся к моему приезду мамашки, которых люто ненавидела.
Я намотал информацию на ус. Вначале я было психанул, но, к счастью, никого моих дома не было, а когда они появились, я уже все продумал и решил сделать вид, что ничего не знаю. Всё равно доказать это я бы не смог, а сам оказался бы в роли ревнивого рогатого козла. Я понял, что нужно жить проще, не полагаясь на порядочность близких, которая всегда в дефиците. Нужно жить для себя. Конечно, мне бы встать и уйти, но я не тот человек, который может хладнокровно бросить своих двоих детей…
Твои предложения о переезде в Москву, как видишь, вновь жутко актуальны, но пока что нереальны. Увы!..
Твой бестолковый друг Сенька.»
…К обеду стали прибывать машины с товарами для предпраздничной торговли, и Серба, одев фуфайку, стал помогать разгружать что куда. Хотя по двору лисьим шагом восьмерила поземка, Серба расстегнул воротник рубашки и снял шарф, ящики таскать — не за столом сидеть!
Не успели выгрузить машину пива, как подъехал «Газон» с водочными изделиями, затем привезли сто ящиков ходового вина, потом машина всего понемногу, затем колбасы, позже ещё раз молоко, другие забрали тару, третьи привезли пустые ящики под прием бутылок. Не успела эта машина отъехать, как во дворе взвыл мотор и новый экспедитор закричал истошно, чтобы перекричать шум автобуса, надрывавшегося на развороте у магазина:
— Эй, кто тут живой, селедочку принимайте поскорее, мне еще пять точек успеть бы отоварить…
Из суеты дня Сербу отвлекла Галина, крикнув ему, что заведующего просят выйти в зал. Сбросив фуфайку и накинув пальтецо, не вдевая руки в рукава, Напустив на лицо серьёзное административное выражение, как того требовала традиция разговора с раздражённым каким–нибудь недостатком советской торговли покупателем, поскольку покупатель всегда прав, а продавец всегда — лев, завмаг прошёл через прилавки, откинув деревянную дверцу в зал. Однако он неправильно понял предстоящий разговор, так как оказалось, что его ждут девчата, которых он вчера насильно вытащил из ресторана и о чем, собственно, уже и забыть успел.
Кивком поздоровавшись, он припомнил вчерашнее событие и улыбнулся:
— Не ожидал, честно говоря, что вы придёте. Но раз уж вы не соврали, а это прямо–таки достижение, пойдемте сейчас со мною, так как я собрался посмотреть одно место. По дороге поговорим.
Не ожидая их согласия, он предупредил Галину, тоже вышедшую в зал и бесстыдно подслушивавшую о чем он говорит, что вряд ли до закрытия вернется.
— Пусть внимательно принимают товар, чтобы не наломать дров в предновогодней суматохе!..
По–ленински выбросив руку вперёд и тем показав Татьяне и её подруге Нине направление движения, Серба вышел с ними на улицу и, впрыгнув, запихнув гостей, в подваливший как раз автобус, поехал с ними на новостройку Зеленоярского жилого района.
В автобусе они, однако, ни о чём не говорили, потому что было очень много народу, все ехали с работы, и кроме того, после вчерашнего, девушки чувствовали себя неловко. Они были типичные лягушата, как прозвал сначала мясник, а затем постепенно и весь горпищеторг девченок из магазина № 52.
На окраинной улице дорогу занесло снежными застругами, и пока бульдозер зачищал её от сугробов, автобусы до последней остановки не доходили, пришлось километра полтора идти пешком. Взяв девчат под руки, Серба зашагал, когда улочка оборвалась, полем, и на открытом месте приходилось уворачиваться от ветра, резко хлеставшего по лицу.
Он был в летних туфлях, и поэтому сразу же в них набилось снегу. Девчёнкам досталось меньше, они прыгали в сапожках, но и Татьяне пришлось один раз остановиться и вытряхивать колюще–обжигающие комья снега. При этом она с непринужденностью взрослой женщины держалась за поданную Семёном руку, смело взглядывая ему в глаза, от чего он смутился.
«Интрижки мне только сейчас не хватает!» — горько подумал Серба, однако внимание девушки польстило ему.
Вскоре они оказались в середине огромной стройплощадки, где десятки, не менее шестидесяти, пятиэтажных домов стояли прямо в степи среди груд развороченной земли, не везде ещё прикрытой снегом, стояли, казалось, без всякого порядка, хаотично, насквозь продутые ледяным ветром, большинство не законченные даже вчерне. Над ними заботливо маячили подъемные краны.
Строителей не было видно, казалось, стройка замерла, но осмотревшись, можно было заметить, как сквозь грубо заколоченные окна пробиваются дымки наскоро выведенных жестяных труб, отделочники сушили стены, гнали план, не останавливаясь перед погодой. То там, то тут пробегал рысью рабочий, с матерщиной отворачиваясь от ветра, таща какой–нибудь инструмент или рулон материалов, зачем–то непрерывно истошно ревели, пробиваясь к заданным объектам, самосвалы и панелевозы.
Несколько раз Серба спрашивал, где здесь строится магазин и всякий раз ему никто из встречного строительного люда не мог ничего определенного ответить. Девчата уже упарились, откровенно устали, пришлось исходить площадку вдоль и поперек, по замерзшим колдобинам неимоверно разрытой степи, выворачивая ноги, несколько раз заходя в подъезды готовых домов обогреться, пока, наконец, им не указали правильный ориентир и они не добрались до особняком стоявшего просторного одноэтажного здания, скрытого за громадами трех неоконченных общежитий.
Пройдя через траншею по шатким мосткам, они облегченно нырнули в теплоту хорошо обогреваемого помещения, где стоял невообразимый шум.
В торговом зале господствовали отделочники. Маляры заканчивали вторичную окраску стен, электрики подвешивали в потолку арматуру дневного света, паркетчики начали с дальнего угла шлифовку литого мозаичного пола. Всюду громоздились строительные материалы, провода, шланги сварщиков, банки и ведра с красками, сновали рабочие и толкачи городских организаций, проверяющие и проверяемые. Чувствовалось, что объект пусковой и большой важности.
Приход Сербы с девчатами не привлек ничьего внимания, пока Семён не остановил обиженно продиравшегося через ящики с метлахской плиткой товарища ответственного вида. Оказалось, что Сеньке попался представитель строительного треста инженер Пукало Евгений Евгеньевич, главный толкач от строителей, а трое солидных мужчин в серых шляпах и элегантных тёмных драповых пальто суть председатель горисполкома Дворников и начальники УКСа и «Гражданстроя». Строители в лице прорабов и мастеров засуетились, создавая впечатление кипучей работы, а высокие гости тем временем вникали в каждую мелочь, стремясь представить себе оставшийся объем работ и возможную реальную дату сдачи объекта.
