— А что с мостом через Новый Днепр?
— А-а…мост… Нет больше моста Стрелецкого… Всё–таки, сумели подорвать… Мотоциклист еле проехал на Левый берег, мост был битком забит гражданскими и ополченцами… Молодцы, кто взорвал! Красивый был мост, очень красивый… — отчётливо ответил Кириленко, зачем–то массируя себе виски загорелыми руками.
В этот момент за окнами глухо забухали неблизкие взрывы. Стёкла жалобно задребезжали, но уцелели благодаря дальности события.
— Что за обстрел? — вскинул брови Будённый.
— Немец, гад, на Хортице уже, как дома, расселся. Оттуда и дубасит… — продолжил пояснять Кириленко.
На улице опять шарахнуло, на слух значительно ближе.
— Так это же где–то рядом с нами гансы землю роют. Товарищи руководители! Надо побыстрее закончить разбор обстановки и перебазироваться ближе к плотине. Надо не допустить захвата ДнепроГЭСа и перескока по нему противника на Левый берег.
Буфетчица по знаку Кириленко занесла поднос, нагруженный бутербродами и стаканами с чаем. Мужики без приглашения потянулись к стаканам и разобрали скромную снедь.
Опять за окнами пару раз напомнили о себе разрывы снарядов.
— Значит так… — Сказал, вытирая усы носовым платком, Будённый. — Ток в обед отключили? Отключили. За истёкшее время должны бы уже обеспечить подготовку турбин к выведению из строя… Кто там у нас на Правом берегу командует?
— Предгорисполкома товарищ Скрябин и, судя по времени, уже добрался и руководитель сводного полка НКВД товарищ Леонов. С ними связь через посыльных мотоциклистов. — подал голос Комаров…
— Как будут выведены из строя агрегаты станции? — продолжил выяснение остановки маршал. — Готовы ли к подрыву моста с правого берега? Закончено ли минирование тела плотины?.. Вчера же все команды прошли…
— Вроде каким–то образом замкнут генераторы «на себя», то есть всё там поперегорает на–вухналь… У меня по физике тройка была, сам это не совсем ясно представляю. Но главинжу Шацкому мы полностью доверяем. Надёжный, преданный делу партии большевик… Он мне ещё до обеда, когда решали по отключению энергоснабжения города и промплощадки, докладывал, что минирование плотины и моста закончено. Правда, кто даст команду включить рубильник? Ведь потом обратного хода уже не будет до полной победы над врагом. Дело исключительной государственной важности… — пояснил Андрей Кириленко.
За окнами, примерно на углу улиц Тургенева и Розы Люксембург, грохнули почти одновременно два артиллерийских разрыва. Стоявшие у стола Комаров и Кириленко инстинктивно присели.
— Ну вы и бздуны, едрёна мать! — засмеялся Семён Михайлович то ли насчёт того, что присели, то ли из–за их нерешительности по взрыву электростанции. — Я дам добро, пиши, Андрей!.. Ещё утром я от товарища Сталина окончательное благословение получил. Ставка в курсе… Пишите:
Товарищу Шацкому Г. А.,
Командиру охранного полка НКВД
Приказываю:
Первое. Вывести из строя генераторы в 18.00.
Второе. Взорвать мост с правого берега на плотину в 19.00.
Третье. Взорвать плотину в 21.00.
Исполнение доложить лично в 22.00 в помещении горкома партии.
Главком Юго — Западного направления
Маршал Советского Союза С. Будённый
Вот то–то и оно! Учитесь жить, хлопцы… Кириленко, печатай приказ в трёх экземплярах и пошли для уверенности двух мотоциклистов разными дорогами…
И будем заканчивать трали–вали, пока по башке не получили, где–то рядом колотят… Я уже не буду заезжать в штаб фронта, поеду прямо в Днепропетровск, там, полагаю, не легче. Танки сопровождения заправлены? Проскочим Левым берегом, через Синельниково!
Напечатали? Давай подпишу! Вперёд!.. Так–растак, перетакивать не будем… Схожу руки вымою, а вы пока определяйтесь, на каком мы небе…
…В начале августа директор ДнепроГЭСа Касьянов и главный инженер Шацкий удостоились чести быть вызванными в обком партии. Немецкая лавина стремительно приближалась к Днепру, не встречая серьёзного сопротивления растерявшейся Красной Армии.
Находившийся в городе заместитель предсовнаркома СССР Первухин в присутствии второго секретаря обкома Кириленка оглоушил новостью. Москва уже не предлагала ускорить демонтаж и эвакуацию турбин и ценного оборудования ГЭС, а поставила задачу подготовить взрыв плотины ДнепроГЭСа.
Причём, надо было устроить такой взрыв, чтобы помешать немцам использовать плотину для переброски войск, и в то же время так взорвать, чтобы после войны быстро восстановить гидроэлектростанцию. Посовещавшись с вызванными на совещание работниками Наркомата электростанций и «Днепрэнерго», решили заложить взрывчатку в верхнюю потерну (туннель в теле плотины, соединяющий правый и левый берега). А чтобы взрывная волна пошла в нужном направлении и разрушила только несколько пролетов сливной части плотины, а вместе с ней — и мостовой переход, место закладки взрывчатки отделить с обеих сторон мешками с песком…
Ну и закрутилось.
Управление тыла по приказу начальника инженерных войск генерала Леонтия Котляра выделило и доставило автомобилями на эн–ский подмосковный аэродром 20 тонн тола. 12‑го августа лётчики получили команду перебросить сверхважные и сверхсекретные ящики в Запорожье.
Грузоподъемность «ТБ‑3» — 4000 кг. Авиаторы прикинули — это значит, восемьдесят мешков по 50 кило. Понадобится три рейса двумя самолётами. 13‑го и 14‑го вышло по–намеченному — слетали на Мокрянский фронтовой аэродром под Запорожьем без приключений, перевезли благополучно 16 тонн.
14 августа подполковника Бориса Эпова вызвал начальник инженерных войск Главного военно–инженерного управления генерал Леонтий Котляр и предложил подготовить расчёты о выводе из строя Днепровской ГЭС путем разрушения плотины, моста через аванкамеру и машинного зала. В конце разговора генерал приказал Эпову вылететь завтрашним утром специальным самолетом в Запорожье с приданными двумя младшими лейтенантами для подготовки и выполнения намеченных разрушений.
— Все необходимые указания начальнику инженерных войск Южного фронта полковнику Шифрину я уже передал, — заверил генерал Котляр. — И не забудьте, что сигналом на выполнение задания будет отход на левый берег 157‑го охранного полка НКВД при подтверждении ситуации специально выделенным вам для связи с полком начальником отдела инженерного управления штаба Южного фронта подполковником Петровским…
15‑го августа мало того, что один борт «ТБ‑3» кто–то забрал, так ещё и трёх пассажиров пришлось брать. Поэтому заправились не по полной программе. На мешках с толом вольготно разлеглись в свободных позах подполковник Борис Эпов и два младших лейтенанта–взрывника.
— Слышь, товарищи пассажиры, — воспитанно кашлянул командир бомбардировщика, скосив глаз на три шпалы подполковника Эпова, подпиравшего спиной бухту бикфордова шнура, — у кого спички, зажигалки — сдать мне без пререканий. По прилёту — верну…
Пассажиры дружно заржали.
— Мы, командир, догадались, на каких перинах отдыхать будем. Не боись…
— Опять–таки, наверху прохладно будет, а гудеть добрых пять часов. Так вы брезентом укройтесь, когда замёрзнете. Стяните с мешков и — на себя… Поняли? Грузу ничего не будет, дождь не предвидится, а вы продрогнете ненароком… Пить захотите — вон ящик с «Нарзаном»…
К вечеру благополучно приземлились в Мокрой. «ТБ‑3» уверенно подрулил к ангару. Московские гости дружно побежали за угол ангара облегчить души.
