– Тебе чего?

– Какой нахал! – крикнула она. – Я это место первой увидела!

– А мы первыми сели, – обезоруживающе улыбнулся Оарн. – Если хочешь, можешь присоединиться.

Он призывно похлопал по своим коленям. Девица вспыхнула, отвесила ему пощечину и сбежала обратно к стойке, пока друг не опомнился и не дал сдачи.

Я скривился еще печальнее. Ничего не имею против выпивки, но когда вокруг столько народу… Я не хотел отыгрываться на Оарне, но язык повернулся сам собой:

– Женился бы ты.

Торговец уставился на меня, не веря своим ушам. К столу подошла разносчица, но он не обратил на нее никакого внимания. В темных глазах друга плескалось столько негодования, что мне захотелось нырнуть под стол и сжаться в комок, но Оарн только недовольно буркнул:

– От кого я это слышу?

– Да, ты прав, – смиренно согласился я. И обратился к разносчице: – Нам бутылку эетолиты, грибов в сметане и картошки, пожалуйста.

– Бутылки две, – вмешался торговец. – И мяса принеси.

Разносчица лениво кивнула и убралась. У меня возникло подозрение, что она не запомнила ни единого нашего слова. Но Оарн оставался спокойным, из чего я заключил, что и мне нервничать не стоит.

Охотники затянули печальную песню о рыцаре-драконоборце, сопровождая ее тонкими отчаянными подвываниями. Из-за стойки на них неодобрительно поглядывал менестрель, сжимая в тонких пальцах потрепанную лютню. Его музыкальный слух явно претерпевал страшные муки, но вмешаться не позволяла то ли гордость, то ли страх. Скорее всего второе: такая орава мужиков его затопчет и не заметит, а то и отберет лютню, подыгрывать своим завываниям.

– Так… как твои дела? – поинтересовался Оарн. Его тихий голос так отличался от всех остальных, что казалось, будто торговцу здесь не место.

– Нормально, – пожал плечами я. – Ничего интересного не случалось. В одном поселке жаловались на вампира, но оказалось, что это тару-тадар.

– Коварно, – хохотнул торговец. Он, как и я, знал, что маленький дух обожает принимать чужие образы. Может, увидел вампира где-нибудь в Безмирье и решил, что он достаточно страшен для того, чтобы пугать людей. Люди, кстати, усердно пугались: в доме сельского старосты было не продохнуть от чесночного духа. Ценный продукт там был везде: в вязанках на потолке, в горшках, на печи, давленный – под полом и в постели, чтобы вампир уж точно не польстился ни на самого мужика, ни на его супругу. Тару-тадар, видимо, счел, что столь сильно воняющий дом не достоин его внимания, а потому нападал на кого угодно, только не на старосту.

– Селяне вообще очень креативный народ, – улыбнулся я. – Если не могут сразу вызвать мага, то выдвигают такие безумные идеи, будто мы все еще живем в первом веке.

– Они и живут, – пожал плечами Оарн. – Что при инквизиции, что без нее. Село остается селом, и работа там все та же. Кому, как не тебе это знать?

Я поморщился. Второй век начался не так давно, но все тут же начали гордо считать себя новым, более совершенным поколением. Я тоже этим грешил, хотя, как и большинство других людей, родился еще в первом. И очень хорошо помнил, как люди в черных мантиях выволакивали из дома мою мать, а затем вместе с еще четырьмя женщинами увезли ее в город. Отец побоялся сопротивляться, только смотрел вслед телеге, а потом запил и превратился в животное.

А мать публично сожгли, обвиняя в ведьмовстве. За четыре дня до того, как «ведьмы и колдуны» подняли бунт и перебили всех инквизиторов, основав вместо их управления Гильдию Магов. Мир изменился. Изменились и люди. Исчез постоянный страх, смолкли молитвы в храмах, и женщины перестали думать, когда же придет их черед умирать. Так что Оарн неправ: жители сел тоже начали дышать свободнее, не боясь ничего, кроме ежемесячного сбора налогов.

Торговец понял, что не дождется ответа, и начал тихонько подпевать охотникам. Я уже готов был вскочить и надавать ему стулом по голове, когда в голову пришла более простая мысль: надо просто занять его разговором, и все. Тем более если я буду отмалчиваться, он примет это на свой счет. О своих родителях я рассказывал мало, ограничиваясь короткими фразами вроде «они у меня были». Отец, кстати, был до сих пор, но уже меня не узнавал – только принимал деньги. Привозил я их нечасто и очень надеялся, что отцу хоть немного хватает. Впрочем, о чем может быть речь, когда человека не интересует ничего, кроме самогона?

Я иронично хмыкнул. Оарн не услышал, продолжая петь: «Он шел по горам много дней и ночей, взирая на ширь небосклона, пока среди замка, монет и мечей не встретил убийцу-дракона». Я скривился, протянул руку и помахал в воздухе ладонью. Торговец недоуменно посмотрел сначала на нее, потом на меня, и спросил:

– Ты чего? Хорошая же песня…

– А мне не нравится, – ответил я. – Лучше про золотые крылья спой, раз уж так хочется. А еще лучше просто расскажи, что в городе интересного происходит.

Оарн неожиданно посерьезнел и нахмурился. Учитывая размер его бровей, получилось впечатляюще. Даже разносчица, которая как раз шла к нашему столу, оступилась и нерешительно замерла в трех шагах от нас.

– Не бойся, – подбодрил ее я. – Он только кажется суровым, а в душе добрый-добрый, как домовичок.

– Да, конечно, – растерянно кивнула девушка. – То есть извините, я ничего такого не подумала, просто оступилась!

– Да ставь уже, – вмешался Оарн. – И уходи, мы заняты!

Разносчица окончательно смутилась, торопливо побросала на стол тарелки. Затем бережно, как самую большую ценность в мире, поставила перед нами поднос с бокалами и эетолитой. За бутылками обнаружились малосольные огурцы на тарелочке, и я мысленно похвалил хозяина за предусмотрительность.

Пока друг рассчитывался с разносчицей (в «Золотой подкове» было принято платить сразу, чтобы наевшийся и напившийся клиент не затерялся в толпе и не смылся), я придвинул поближе тарелку с грибами, наколол один на вилку и понюхал. Пахло очень вкусно, но Оарн не дал мне насладиться трапезой: нагло отобрал вилку и отложил в сторону.

– Погоди, есть действительно серьезный разговор.

Я с тоской посмотрел на тарелку, но друг был непреклонен.

– Я уже выбросил это из головы и думал, что ничего важного не произошло, но… – Торговец замялся, словно сомневаясь в правильности своего решения. – Но дар… дар подсказывает мне, что что-то неладно. Что они врут.

– Кто врет? – насторожился я.

Магия прорицателя у друга проклевывалась редко, но если уж давала о себе знать, то не ошибалась. К нему даже соседи прислушивались с уважением, хотя в городе они обычно и знакомиться-то не торопятся. Впрочем, попробуй не установи контакт с оружейником…

– Воины Альна, – тихо пояснил Оарн. – Ты слышал ту историю с повелителями ветров?

Я кивнул. По-моему, в Велиссии вообще не осталось людей, которые ее не слышали.

Воины Альна – независимый отряд отвергнутых Академией магов, который живет древними пророчествами. Чуть что, так на улицы выбегают их глашатаи и вопят о том, что мир скоро развалится, Боги снизойдут на руины наших городов, а потом отдадут их Дьяволу. На кой Дьяволу руины, они не объясняли, да и вообще старались не вступать в разговоры – орали себе, и все. Но в прошлом году привычки воинов резко изменились, и их главарь, немолодой бородатый мужик со стихийным даром, потребовал аудиенции у королевы. Та очень удивилась и не смогла сдержать любопытства. И воин Альна рассказал ей о древнем пророчестве, пророчестве о четырех существах с нечеловеческой магией, которые якобы способны управлять ветрами. Народ ожидал, что Ее Величество выкинет просителя вон, но королева, следуя одной ей понятной логике, позволила воинам начать поиски повелителей ветров. И те незамедлительно воспользовались этим щедрым даром, обыскивая не только большие города, но и села, хутора и одинокие домики в лесах и на равнинах, в надежде, что кто-нибудь из жителей и окажется существом из пророчества. Однако если повелители ветров вообще были, то дураками они не были и прятались профессионально: проще убить дракона, чем их найти.