Вспыхнуло красное табло – Тускула была готова к связи. Сейчас должен появиться Бен, но Чиф, не дожидаясь этого, быстро набрал комбинацию цифр, которую не рекомендовалось записывать. Это был Красный код – линия прямой связи с Президентом. Зеленая лампа мигнула и загорелась вполнакала. Теперь следовало подождать. Чиф представил себе, как звенит вызов в резиденции Председателя Думы, как Дядя Семен, включает пульт...

...Лампочка вспыхнула. Чиф резко выдохнул и набрал свой личный номер. На экране высветились ровные буквы, складывающиеся в слова:

– Богораз слушает. Что случилось, Жанно?

– Дядя Семен! – пальцы Чифа забегали по клавишам. – Мне очень нужен ваш совет!..

Кабинет Михаилу достался маленький, в свежей побелке, пахнущий сыростью и масляной краской. На столе красовался обещанный телефон, видом и расцветкой напоминавший крупную жабу. Но звонить можно было лишь дежурному – телефон оказался внутренним. Вдобавок кабинет находился в глухом тупике второго этажа, как можно дальше от лабораторий. Все стало ясно. Сотруднику Большого Дома предписывалось сидеть в кабинете, время от времени заказывая чай с бутербродами, и поменьше передвигаться по территории объекта.

Пару дней Ахилло делал вид, что вполне с этим смирился. Утром заходил к Гонжабову, убеждаясь, что с «подопечным» все в порядке, после чего отправлялся в свой кабинетик. Полчаса уходило на рапорт начальству, а затем можно обкуривать потолок или читать захваченный из дому роман. Гулять по коридорам не рекомендовалось: на каждом этаже стоял наготове охранник, не спускавший глаз с чужака.

Гонжабов работал этажом выше, в большой комнате, где кроме него находилось еще трое сотрудников в одинаковых белых халатах. Такой же халат был на бхоте, отчего бывший монах выглядел весьма нелепо. Каждый раз, когда капитан заходил к «подопечному», перед ним лежало несколько книг на неведомых Михаилу восточных языках, которые тот лениво перелистывал. Чем он занят на самом деле, понять было мудрено.

Тернема увидеть не удалось. По предположению Ахилло, кабинет знаменитого физика находился тоже на втором этаже, но в другом крыле. Там всегда толпилась охрана.

Кое-что Михаил все же сумел понять. В зоне «В» готовился важный эксперимент. Краем уха он даже услыхал, что будет испытано нечто, называемое «объектом „Ядро-Н"». Постепенно Михаила начал охватывать азарт. «Лазоревые» постарались сделать все, дабы он остался слеп и глух. Если так, то они явно недооценивают своего «малинового» коллегу!

...Утром, перед тем, как черная машина заехала за ним, Ахилло забежал к соседке по лестничной площадке, которая работала медицинской сестрой в институте Склифосовского. Вместо формы капитан надел штатский костюм. Оставалось надеяться, что «лазоревые» не проявлять излишнюю бдительность. Так и вышло. Прибыв на объект, Ахилло заглянул к Гонжабову, набросал очередной рапорт и осторожно выглянул в коридор. Там было пусто, даже охранник, обычно прогуливавшийся мимо дверей, на этот раз отсутствовал. Кажется, в зоне «В» действительно намечалось нечто важное...

Из кабинета вышел уже не сотрудник Большого Дома, а обычный молодой человек в белом халате, то ли лаборант, то ли кто-то из обслуги. На кармане халата чернел какой-то четырехзначный номер, что еще более придавало Михаилу солидности. Он неторопливо спустился на первый этаж и заглянул в курилку. В коридорах и лабораториях Теплого Стана курить запрещалось, и маленькая комнатка была чем-то вроде неофициального клуба.

В этот день там собралось куда больше народу, чем обычно. На Михаила, как он и ожидал, не обратили внимания. Разговор был общим, но беседовали тихо. Долетали лишь обрывки фраз, отдельные слова, но уже скоро Ахилло понял главное: долгожданный опыт должен состоятся с минуты на минуту.

– Жаль, не пустят! – бросил один из белохалатников. – Засекретились...

– Тернем тоже против, – ответили ему. – Еще ахнет!

Разговор вновь стал неразборчив, и до Михаила долетали лишь отдельные слова: «ахнет!», «не ахнет!».

– Пошли! – заключил кто-то, бросая папиросу в урну. – Хоть послушаем...

Курильщики дружно потянулись к выходу. Капитан с невозмутимым видом последовал за ними. Пройдя по первому этажу, вся компания направились через переход в соседний корпус. Но дошли только до коридора, где уже собралось десятка два таких же в белых халатах. Дальше ходу не было: высокая дверь, в которую коридор упирался, охранялась «лазоревым» постом. Пришедшие смешались с толпой. Ахилло последовал их примеру, вскоре оказавшись в самом центре. Оставалось внимательно слушать.

– Без ускорителя ничего не выйдет... не выйдет... не выйдет! – скороговоркой вещал кто-то за спиной.

– Чушь! Чушь! Чушь! – гремел, соглашаясь, чей-то бас. – Все эти выдумки Семирадских и Бергов не лучше теории теплорода, коллега!..

Остальное оказалось еще менее понятным. Упоминали о протонах и тахионах, рассуждали о погрешностях общей теории относительности, упоминая Резерфорда и Планка, а заодно жаловались, что охрана не пропускает письма и половинит продуктовые посылки. Капитан решил форсировать события.

– А по-моему... коллега, – обернулся он к тому, кто упомянул о теории теплорода, – даже если у Тернема получится, это ничего не докажет!

– Вот! – воскликнул бас. – Сразу видно истинного ученого! Именно ничего не докажет! Это же, извините, фокус, да-с! Эйн, цвейн – и пять пудов свинца должны, видите ли, пе-ре-мес-тить-ся!..

– Вы еще скажите, что атом неделим, – посоветовал кто-то, – и что черви зарождаются в навозе!

– В навозе! – возмутился скептик. – Именно так! Исчезновение вашего, с позволения сказать, объекта, может быть истолковано как угодно, а вовсе не его пе-ре-ме-ще-ни-ем! Сегодня Тернем говорит о па-рал-лель-ной, видите ли, реальности, а завтра заговорит о машине времени. Он штукарь, а не ученый!

Спор грозил разгореться не на шутку, но внезапно один из охранников выразительно кашлянул:

– Граждане осужденные! Если будете беспорядки нарушать, всех отправим по рабочим местам. Стойте тихо!..

Красноречивое предупреждение подействовало – голоса смолкли, лишь время от времени по толпе пробегал легкий шепот.