- О, бонжуг, мосье Султан де ла Круа же мопьель Аламизон Женегал тге бьен мегси боку муа! - поприветствовала Хуршида тоже низко кланяясь.Наконец, Султан перестав кланяться по-старинному, присел и, встав на колено протянул букет цветов девушке.

Хуршида взяла букет и невольно стал нюхать цветы, закрывая глаза от наслаждения.

- Ой, какой райский аромат! Какой дивный ностальгический запах! Нежный французский парфюм! Спасибо, мосье Султан де ла Круа же мопьель Аламизон Женегал тге бьен мегси боку муа, за прекрасные розы! - радостно сказала она.

- Да не за что, госпожа герцогиня Хуршидаханум мадам де ла Маркиза ла тумбала неже пасе суа э фасеблу манежа, нюхайте на здоровье, как говорится, ме фелиситасьён энд, как там... ву зале бьен - сказал Султан, надевая обратно на голову свою шляпу "Цилиндр".

- Где Вы купили эти дивные цветы, мосье Султан де ла Круа же мопьель Аламизон Женегал тге бьен мегси боку муа? За дорого, наверно? За доллары или за узбекский сом? Не стоило тратить такие сумасшедшие деньги на такую дорогую покупку. Меня устраивали бы и дикие луговые цветы - сказала Хуршида, нюхая букет красных роз.

- Да я не истратил ни копейки, ни цента, ни шиллинги, ни стерлинга. Чо я, дурак, что ли, чтобы тратить баснословные деньги на покупку каких то цветов? Короче говоря, иду я как-то раз на рассвете сюда, шурша фалдами своего старинного фрака, который взял на прокат у отца моего друга тракториста, работающего и живущего со своей огромной многодетной семьей и с толстой тещей в театре сатиры и драмы имени Хаджыбая Таджыбаева, спешу на встречу с Вами, бегу через кладбище, чтобы выиграть время. Смотрю, на могильной плите, из-под которой торчал край белого савана, лежит вот этот букетик цветов. Дай, думаю, обрадую за одно великую княгиню госпожу герцогиню Хуршидаханум мадам де ла Маркиза ла тумбала неже пасе суа э фасеблу манежа и, подобрав его побежал сюда... - сказал Султан тракторист.

- О, Боже, что вы несете, Султан-ака? Какой ужас, ах, какой кошмар! Ах, ты негодяй, мосье Султан де ла Круа же мопьель Аламизон Женегал тге бьен мегси боку муа! Получай! На! На! Обманщик! Да, я сейчас тебя!..

С этим словами Хуршида начала шлепать Султана букетом цветов, как русские шлепают друг друга березовым веником, смоченным кипятком в парилках бани зимой, когда за низким окном воет метель, трепля ветви белоствольных берез.

- О, госпожа герцогиня Хуршидаханум мадам де ла Маркиза ла тумбала неже пасе суа э фасеблу манежа, что Вы делаете?! Перестаньте сейчас же бить кладбищенским веником бедного механизатора нашего колхоза имени Тиллакудук! Вы посмотрите, госпожа герцогиня Хуршидаханум мадам де ла Маркиза ла тумбала неже пасе суа э фасеблу манежа, какой красивый букет Вы испортили! Хорошо что букет не настоящий! А то от таких ударов острые шипы настоящих роз порвали бы в клочья, старинный фрак серебряного века, который я взял на прокат у отца своего друга тракториста, у которого отец работает и живет вместе со своей большой многодетной семьей и с толстой тещей в театре сатиры и драмы имени Хаджыбая Таджыбаева. Я же пошутил! А что, пошутить, что ли, нельзя?! Какая диктатура! - защищался руками Султан.

Услышав эти слова Хуршида перестала бить Султана с помощью букета, который теперь напоминал старую метлу, с помощью которой женщины бьют по голове своих пьяных мужей, воротящихся домой на четвереньках. Глядя на растрепанный букет, она смеялась, тряся плечами. Султан тоже смеялся. Они долго смеялись Потом хохотали во вес голос не стесняясь никого, да и там, в принципе, кроме них не было ни души .Потом они сели рядом за самодельный общий полевой стол, установленный под цветущей белой акацией. Цветы акации, словно янтарные грозди, висели над их головами. Тут Хуршида протянула руку к белой грозди акации, покрытой утренней росой, и когда она прикоснулась пальчиком своей нежной руки, лепестки цветов белой акации осыпались на стол, словно маленькие кусочки разбитой белой фарфоровой посуды.

- Ой, что я наделала! Ах, бедные лепестки, простите меня! Ах, как мне вас жалко! -сказала Хуршида, глядя на опавшие лепестки цветов белой акации и грустно вздыхая.

- Да-а-а, ну что поделаешь? В этом мире всему есть конец. Вот акация тоже теряет свои цветы, роняя их как слезы. Это весна прощается с нами, госпожа герцогиня Хуршидаханум мадам де ла Маркиза ла тумбала неже пасе суа э фасеблу манежа - сказал Султан печально вздыхая. Между тем вдалеке на бледном небосводе охрой желтели перистые облака.

- Давайте, госпожа герцогиня Хуршидаханум мадам де ла Маркиза ла тумбала неже пасе суа э фасеблу манежа, погрузимся в молчание, помолчим как сама природа, как это утро, как эти поля, как безлюдные утренние дороги, как тропинки заросшая с двух сторон весенними полевыми цветами и красными маками, помолчим как овраги, где растут юлгуны и шелковистая трава покрытая росой - предложил Султан, глядя на далекие горизонты, на поля, на желтеющие небосводы.

- Да, мосье, не плохо бы нам превратится хоть на какое то время в тишину и растворится в ней, как силуэт уходящего запоздалого путника в густом осеннем тумане -согласилась Хуршида.

Они молча смотрели на поле, сидя за деревянным самодельным полевым столом, установленном под белой акацией. Облака, медленно приобретая золотистые, а потом розовые очертания, изрешетились острыми утренними лучами восходящего солнца. Над полем снова запели веселые жаворонки, радостно порхая в воздухе, как миниатюрные тропические птицы колибри. От восторга забыв о своём обещании, первым заговорила Хуршида:

- Султан-ака, посмотрите на далекие горы, на снежные вершины, на просторы, на урюковую рощу, на виноградные сады, на тутовые плантации! Широкие поля похожи на душу хорошего человека, не так ли?! Они как будто просыпаются, зевая под утренним солнцем!

- Да - сказал Султан, печально глядя в утреннюю даль.

В это время на тополях хором начали шуметь птицы и их голоса раскатами ударялись в тишину, и стены полевого стана вторили эхом. Недовольно глядя на тополя, где шумели утренние птицы, Султан, крикнул:

- Эй, птицы! Чего вы шумите как бабы базарные? Такую тишину нарушаете! Эх вы, невоспитанные, бескультурные деревни! Разве так громко разговаривают между собой?! Пусть один из вас говорит, а другие внимательно слушают его. Не обижайтесь на меня, но вы прям как наши депутаты в парламенте, шумите, деретесь между собой, умеете только трепать языком, ля-ля-ля! - рассердился он.

Потом взяв Хуршиду за руку, гладкую как слоновый кость, и, нежно поцеловав, сказал: -Вы не обращайте внимание на них, госпожа герцогиня Хуршидаханум мадам де ла Маркиза ла тумбала неже пасе суа э фасеблу манежа. Эти глупые птицы не понимают, что нехорошо шуметь, нарушая утреннюю тишину. Они не понимают, что человек может стать инвалидом на этом мирном поле, даже если не ведутся там никакие боевые действия. А ведь такой случается! Вот я, например, молодой механизатор, буквально несколько дней назад, сражаясь на этом поле за свое существование, ошпарился кипятком и чуть не погиб героически, правильно? Но, слава Богу, я чудом уцелел и все обошлось. Сейчась моя нога вовсе не болит. Если верите мне, то я могу доказать это на практике. Станцую "Лезгинку" - сказал он и поднявшись с места, вышел на площадку и, напевая мелодию, начал исполнять известный темпераментный танец.

- Тантала титан, тин тала титан! Тантала титан, тин тала титан! Тантала титан, тин тала титан! Тантала титан, тин тала титан!

Увидев это, Хуршида захохотала. Потом она присоединилась к Султану, и они вдвоем стали танцевать, пока не устали.

6 глава

Надпись на песке

Южное солнце так сильно пекло, что Султан начал опасаться, что вот-вот у него мозг расплавится и вытечет из его черепа через глаза. Невозможно стало дышать в душной кабине трактора из-за усилившейся духоты от раскаленного до предела мотора. В радиаторе кипела вода, как кипяток в самоваре в тенистой чайхане, вокруг которой на деревьях развешаны торкаваки, то есть клетки из узколоба, в которых поют перепелки.