- Вот шайтан, а, как назло... Нет, я выключу, пожалуй, плиту. Будь, что будет... Какое счастье а, какое счастье! Он приехал на конец! Нашел меня все-таки! Слава тебе, Господи Боже, слава! Все, я пошла... Сейчас выйду и... мы встретимся... О-о-о, как я волнуюсь, руки у меня трясутся... Эй, куда я, в таком грязном халате? Что подумает Султан-ака, увидев меня в таком виде. Мне нужно срочно переодеться - подумала Хуршида и, выключив плиту, побежала в сторону шкафчика с одеждой. Но по пути Хуршида споткнулась в кастрюлю и упала на пол. На нее обрушалась алюминиевая посуда, которую она помыла недавно, как говорится, до дыр. Громыхали кастрюли и ведра, как тазики в восточной бане с хорошей акустикой. Она быстро выпуталась из посуды и снова побежала в сторону шкафчика, где она переодевалась после работы, за небольшой ширмой. Хуршида сняла халат и быстро переоделась как опытный солдат-сверхсрочник при тревоге и собралась бежать на улицу, но снова остановилась, увидев, что надела платье наизнанку.

- Ой, ну что же это такое, а?! - нервничала Хуршида и, переодевшись, поспешила на выход. Но в посудомойке ее платье зацепилась за какую-то жестянку, и оно порвалось широким экраном! Она не остановилась бы, если величина дыры не была такой огромной.

- Ой, только не это, Боже!.. Ну, что же я такая невезучая?! Теперь порвалось мое любимое единственное платье, а там ждет меня мой возлюбленный Султан-ака! Что мне теперь делать? Дай-ка я надену халат. Пусть он грязный, но зато он покроет порванную часть платья - подумала она и снова бежала в сторону шкафчика. Там она надела грязный халат поверх платья, сняла белый колпак с головы и поправляла волосы. Потом вспомнила о помаде.

- Где-то в кармане халата должна быть помада... Ах, вот, кажется, нашла... - подумала она, шаря по карманам халата, трясущимися как у алкаша руками.

Глядя в осколок зеркала, которое было прикреплено к деревянной двери шкафчика, Хуршида начала красить губы. Но от волнения она накрасила губы неправильно и, желая внести поправку, она размазала губы. Хуршида быстро вытерла размазанную помаду подолом халата. После этого Хуршида всё же решила выйти на улицу, несмотря ни на что. Но когда она бежала, неожиданно споткнулась и, упав на кафельный пол посудомойки, сильно ушибла ноги. Сильная боль заставила ей сидеть. Она плакала, схватившись за вывихнутую ногу. В это время прибежала Гулшаной , та самая сотрудница столовой, которая занималась уборкой столов. Она начала упрекать Хуршиду, мол, почему она медлит, когда его там ждет человек?

- Вы чего сидите, Хуршида-апа?! Там же ждет Вас человек! Кто он? Наверно он ростовщик и пришел просить по-хорошему, чтобы Вы вернули долг, взятый Вами под проценты. Нехорошо заставлять человека так долго ждать. Давайте, поднимайтесь! Чего Вы тут сидите?! - сказала она.

- Нет, я не могу, Гулшаной, я вывернула себе ногу по неосторожности - сказала Хуршида.

- Да?! О, Боже! Простите, Хуршида-апа, я, дура, не знала! Ой, сильно болит? - сказала уборщица.

- Угу - кивнула головой Хуршида, продолжая плакать и глядя на Гулшаной сквозь слезы.

- Нет, я должна выйти! Давайте, помогите мне, пожалуйста, встать, Гульшаной. Я выйду, а Вы включите плиту и присмотрите за плитой за меня - сказала она, стараясь приподняться. Уборщица столов Гулшаной помогла ей подняться, и она встала. Хуршида шла, ковыляя одной ногой и упираясь руками о стену. Но когда она вышла, там за столом, который расположенный у фонтана, никого не было. Увидев это, у Хуршида дрогнула сердце. Когда она подошла к столу, там лежал пышный букет красных роз и записочка. Хуршида быстро взяла записку и узнала родной почерк своего возлюбленного Султана.

- Нет, не уходи, не уходиии- ихи-хихиииии! - заревела она, не стесняясь посетителей, которые сидели за столами и ели узбекский вкусный спагети, под названием "Лагман". Хуршида оглянулась вокруг, продолжая плакать с искажённым от горя лицом, как пьяная алкоголичка. Потом, сев за стол, принялась читать записку Султана сквозь слезы, дрожащие у неё на глазах. Содержание записки было таково.

Здравствуйте, Хуршида!

Прошу прощения за то, что я своим дурацким приходом поставил Вас в неудобное положение перед Вашим руководством и перед трудовым коллективом. Дело в том, что я, через моих старых знакомых разузнал о Вас и о Вашем рабочем месте и мне просто хотелось увидеться с Вами. Увидеться и поговорить как раньше хоть на часок, хоть на минуты. Я, дурак, вечно допускаю такие непростительные ошибки по отношению к Вам и каждый раз делаю Вам больно. Вот Я снова потревожил Ваш тихий лунный причал, ворвавшись сюда, словно страшный тайфун. Я сперва думал, что Вы обиделись на меня так сильно, что Вы не хотели даже выйти сюда и увидеться со мной. Потом я пришел к такому мнению, что Вы просто не вышли на встречу со мной, только чтобы сохранить репутацию Вашего любимого мужа, своих родителей и опасаясь сплетен и слухов. И я думаю, что Вы поступили очень правильно. Но поверьте, Хуршида, я рад от всего сердца, что Вы живы и здоровы и нашли, наконец, свое счастья. Больше я Вас не буду беспокоить. Передайте привет тете Рахиле и простите меня еще раз, что я потревожил Вас. Я теперь живу в совсем другом далеком государстве, которое называется воспоминание. Там живу, как и прежде, сижу за тем нашим знакомым родным полевым столом под цветущей белой акацией, бегу с Вами в сторону полевого стана, когда надвигается гроза, под грохотом весеннего грома, озаряя лицо свое в свете молнии и, промокший до нитки, смеюсь. Осенью все мысленно вожу свой бульдозер "Алтай" желтого цвета на ночных полях, покрытых туманом, думая только о Вас. Вы всплываете в моих воспоминаниях, словно та прекрасная цветущая белая акация в далекой весне. С уважением, любящий Вас до сих пор тракторист Султан.

Прочитав письмо, Хуршида на миг замерла. Потом прильнула голову к столу и навзрыд зарыдала:

-Неееет, нееет! - кричала она диким голосом, ударяя кулаками по столу. Плакала она, никого не стесняясь, даже посетителей, которые замерли от удивления с вилками в руках. Потом Хуршида резко встала и рывком побежала на улицу, в надежде успеть увидеть Султана, который садится на такси и тут же остановить его. Но Султана там не было.

20 глава

Писатель Каландар Хазрат Ибн Абдельфаттах

После того, как Хуршида возмутила посетителей своей истерикой, хозяин столовой уволил её. Ей пришлось искать новую работу. После долгого поиска, она все же нашла работу в городском Парке культуры и отдыха. Она там начала работать дворником и убирала территорию парка метлой с длинным деревянным черенком. Хуршида выполняла задания, которые давал ей бригадир. Работать в этом парке нравилась ей еще тем, что в нём тоже росли белые акации. Там, где она иногда сидела на скамейке под белой акацией, едя свой скудный обед, она чувствует себя как на родном полевом стане, где росла точно такая же белая акация, которая стала символом ее любви. На озере люди катались семьями на катерах, на лодках, некоторые толпами гуляли по парку, где было тенисто, чисто и прохладно от клокочущих фонтанов. Многие предпочитали кататься на каруселях, другие отдыхали на других аттракционах, ели мороженое и пили прохладительные напитки. Особенно привлекали внимание Хуршиды хорошо одетые влюбленные пары, которые гуляли по парку, шагая под ручку, звонко смеясь. Хуршида смотрела им вслед белой завистью, задумчиво опираясь на черенок грабли или лопаты с рабочими перчатками на руках. Входные дни Хуршида не отдыхала, как другие рабочие, а выходила на широкое поле и в юлгуновых зарослях собирала кизяки на зиму, несмотря на то, что она вот уже два месяца беременна. Собирать кизяки для нее было как полезная прогулка на чистом воздухе, своеобразный отдых, и свобода, где она могла думать о трактористе Султане сколько угодно и никто ей не мешал. Она каждое воскресенье уходила в сторону широкого поля, с мешком в руках, как люди, которые ходят в лес за грибами. Она радовалась каждый раз, когда находила кизяк, как заядлый грибник, который радуется, обнаружив гриб. Поскольку это древнее бесплатное сушеное топливо было лёгким, Хуршиде не составляло особого труда поднимать огромный мешок с кизяками. Кизяков напоминавшие лепешки можно было обнаружить в основном в тех местах, где всю лето паслись коровы. Хуршида сегодня решила собирать кизяков на краях хлопковых полей в юлгуновых зарослях и на берегу реки у оврага. Собирая кизяки, она оглянулась вокруг и, убедившись в том, что нет никого, она запела грустную песню о любви и разлуке. Пела она самозабвенно и красиво, словно профессиональная певица. Она пришла в себя и покраснела от стыда только тогда, когда увидела на берегу, посреди высоких трав, человека, который сидел с удочкой в руках. Он смотрел на Хуршиду с интересом, и ей стало неудобно.