Тут бабы к нему подошли, по голове стали гладить, утешать. Он вроде и успокоился. Потом уж под конец и песни горланил вместе со всеми. Утром, как банкет закончился, стали его провожать обоими королевствами. Налили ему в бак самогона самого лютого, неудавшегося, чтоб на обратный путь хватило, полну корзину снеди навалякали. Остаться даже предлагали, но он отказался: не могу, говорит, долг. Так и поехал, да еще и оборачивался, а ему машут, и ребятишки вслед бегут, до свиданья кричат.
Ну, время идет, а король видит, что дочка его сохнет и сохнет. Он колдуна позвал, тот ее осмотрел. Потом говорит: "Выйди-ка, Долля, за дверь. Дело серьезное". Сели они с королем в обсирватории, взяли кувшинчик и стали мозговать. Никакая, колдун говорит, это не болезнь. В принца она влюбилась, в Гор-дона. Король ему: "И чего ж теперь делать?". Пошел к дочери. "И что сидишь, мурзишься? От чужих людей узнаю! Чем тебе этот Гор-донишка приглянулся? Ни кожи, ни рожи, ни бе, ни ме, ни ку-ка-ре-ку!" А Долля сидит, платочком глаза промокает. А король разошелся, орать начал, потом - по матушке, а потом уж один свист из него пошел. Тут она не выдержала, вскочила: "Стыдно вам, папаша! Такие вещи срамные невинной девушке говорить. Люди-то что подумают? Скажут, короля режут!" - "Да он, принц-то твой, до десяти лет писался!" - "Ну и что же, что писался, сейчас-то не писается!" "И пьет он, как лошадь ломовая, да еще и с утра похмеляется. Сядет в чулан, дверь на защелку закроет, свет выключит и давится!" - "А кто ж это тогда видел?" - "Молода еще так с отцом говорить! И называл он тебя пердонькой вислозадой, да еще и похихикивал. Плоская, говорит, как стиральная доска". Долля тут вскрикнула, вскочила с табуретки и в свою опочивальню кинулась. Рухнула на койку и давай рыдать. Королю что-то так стыдно стало. Хотел было сказать, что наврал все, да не смог. Прошептал только: "Прости, доченька. Не отдам я тебя этому ироду". И пропал потом. Искали его, искали, с ног сбились. Потом уж колдун догадался. Пошли в винный погреб - и точно. Лежит враскоряку, чуть тепленький и по полу на пузе полозит и бормочет: "Для ее же блага..." - а дальше матом. Еле-еле доперли его до кровати, даже тапок потеряли. А утром мутить его начало, два раза за тазиком посылали. (Это ж надо так нажраться - до блевоты! А еще король!)
Вечером королева к нему подходит, говорит: "Чего с дочей-то делать будем?" - "А ты откуда знаешь?" - "Я ж мать! Я сразу все вижу". - "Что делать! Не за принца ж отдавать, детей-уродов только нам не хватало! Выпороть, да и дело с концом, хоть дурь из головы выбить". - "Это тебя надо выпороть, чтоб пьянки из головы выбить". - "Выпил я вчера с расстройства: огорчила меня доченька любимая". - "Вот что я тебе скажу: пусть встретятся вон в саду у нас, погуляют, поговорят, авось дочка сама одумается. А то что ж: видела его только на торжищах, да и то со спины".
Написали принцу приглашение. Тот оделся поприличнее, побрился, голову вымыл, сапоги ежом почистил. Приезжает во двор к королю, ежей распряг, маску снял. Ну за столом посидели немного, а потом и оставили его с принцессой одних. Вышли они в сад. Яблони цветут, птички щебечут. Травка маленькая из земли выколупывается.
- Земля-то уж допрела. Пахать пора.
- А у вас как о том годе урожай был?
- Ничего, хороший.
- А у нас - колоба погадили. Треть поля, скоты, потравили.
- Ай-яй-яй, какое безобразие. Хорошо, что у нас колобов никаких нету.
- Это уж точно.
- А у вас в королевстве как жизнь идет? А то живем бок о бок, а друг о друге ничего не знаем.
- Идет себе потихоньку. Не сахар, конечно.
Ходили они так минут сорок. Король аж чуть с обсирватории не вывалился с биноклем, пока глядел на них. Посмотрит, посмотрит, пригубит чуть-чуть (волновался потому что) и дальше смотрит. Потом приходят рука об руку и улыбаются. Принц байки всякие рассказывает, а принцесса смехом заливается. Король ей: "Долленька, иди, там мама тебя зовет". Та упорхнула, а король с принцем сели за столик. Король вина вынул, а принц - самогоночки хорошей (он-то привычный к таким коктейлям). Принцесса потом приходит с королевой, с гостем попрощаться, глядь - король лежит, как колода, а принц со стола собирает. Их увидел и говорит: "Что-то говорили, говорили, он так и упал на пол. Думал, может, с сердцем что, а посмотрел - нет, заснул просто. Может, допоздна работал. Я поднять-то хотел, да сил не хватает. Хорошо хоть вы пришли". Тут он покраснел, побелел, выбежал стремглав, подосвиданькался, маску напялил и в санки плюхнулся. И ежи ломанулись, как черти ошпаренные.
Тут принцесса и говорит матери: "Вот и посмотри, мама, кто алкаш-то".
Утром королева к дочери заходит чуть свет, смотрит, а та плачет, в кровати лежит. Та ей: "Что такое?". А Долля ей записку отдает: "Посмотри, мне принц с ежом прислал".
Я - грязь и перхоть перед вами,
Я недостоин ваших снов.
Бумагу пачкаю словами,
Чтоб прорубить любви окно.
Вы непорочны, как фиалка,
Как локоть, недоступны вы.
Себя сломаю я, как палку,
И выкину под низ травы.
Но стоп! Зачем я унижаюсь?
Я сам не знаю, что хочу.
Я словно в небо уезжаю,
Хожу по острому мечу.
Судьба - как горькое печенье.
Зачем я так себя гублю?
Вся жизнь утратила значенье,
Я просто очень вас люблю.
Мать села рядом и тоже заплакала. Ей-то король отродясь стихов не писал. Сидят, плачут на весь дворец. Король прибежал: "Что такое?". Прочитал стихтворение, ну не заплакал, мужчина все-таки, но растрогался. Сел между ними, обнял и обеим слезы промокать начал платочком. Потом посидел, посидел да и признался дочке, что наврал все про принца. Та пуще прежнего и заплакала.
Ну ее успокоили малость, а потом вышли, и королева мужу говорит: "Ну, тут все понятно. Женить надо дочку. Надо принцу записку писать, только будто бы не мы ее написали, а Долля. Только обязательно в стихотворной форме, чтоб не подумал, что дочь у нас - тюха-матюха". Пошли писать. А как? Сидели, пыжились, пыжились, так ничего и не вышло: руки все в пасте, листок весь жеваный, еще и вином залили. Злые! Ну ладно, говорят, треснем, а напишем. Позвали колдуна и кузнеца. Колдуна-то ясно зачем, а вот кузнеца почему - не ясно. Он и читал по складам, заикался, и слова из него клещами не вытянешь.
Сели, по стакану для храбрости дернули и начали. Каждому дали по листочку и ручку, чтоб по куплету сочинил: ум хорошо, а четыре лучше, да и быстрее так. Закрылись, чтоб не списывали, и поехали. Вот что получилось, как все части собрали:
Глубокоуважаемый принц!
Вам пишу, чтоб узнать, как у вас там дела.
Я сижу на кровати, за окнами - мгла.
От ваших стихов в сердце радость зажглась.
Я ваша навек, перед вами готова на землю упасть.
(Последнюю строчку потом вычеркнули: больно уж королева переборщила.)
Как у вас урожай? Так и пашете вы на ежах?
Наши слоники лучше, вам надо сказать,
Потому что по небу умеют летать,
Соответственно, землю не будут топтать.
(Король там еще много накатал, только он повторялся постоянно, да еще цифири, сравнений, приход-расход, дебет-кредит, сальдо-мальдо, - нагородил, в общем, огород. Решили, что это лишнее, и оставили только лучшие строчки, с разных мест надергали. Вроде, складно получилось.)
Дуй, ветер, дуй, тучи чёрные с неба задуй,
На небо выпусти солнышко,
Посиди, пошепчи, поколдуй,
Прилечу к тебе я лебёдушкой,
Чур меня, мур меня,
Десять раз обойду вокруг пня,
Шурики, жмурики, барамбурики,
Горит свечка на маленьком стулике.
(С колдуном поругались сначала, что это он такую дрянь в конец вставил, а он говорит: любовный приворот. Ну ему, чай, виднее, так и оставили.)
А кузнец долго сидел, дольше всех. И так бошку подопрет, и этак, и винца хлебанет, и ручкой в ухе поковыряет - ничего не помогает. Начал потом ко всем подглядывать, а все закрываются, говорят: сам пиши. Что успел подсмотреть, то и написал, как запомнил:
