Мне, как гостю, позволили набрать еды, сколько я сам захочу. Поскольку у зеленых меня кормили плохо, а голубые, судя по всему, от моего прожорства не обеднеют, я не стал скромничать.

За обедом я сел возле Луны и Кита. С нами на лавках устроились еще люди, хорошие знакомые моих приятелей.

- А ты греб миналию? - спросил я у Луны, когда он стал есть медленнее и неохотно. Подумать только, они тут себе еще и жадничать позволяют! - В твоей песне было как раз про миналию... Да и как ты вообще тут оказался? Расскажи мне о себе.

- Миналию? Я греб, это да, - хмыкнул старик. Сидящие вокруг нас подобрались, как будто сейчас должно было произойти что-то интересное.

- Луна - самый опытный среди нас, он провел на Огузке всю жизнь! Его история - настоящая легенда, ее на всех островах знают, - шепнул мне Кит.

- Помню, в четырнадцать я попал сюда, как убийца, - начал свой рассказ Луна. - Прихлопнул мальчишку в драке: он лез к моей девушке. Девушка донесла на меня страже. Так я попал к красным. Отличные были ребята, в глазах огонь, кровь горячая! Каждый день драки и потасовки. Потом нам урезали паек, и я стал таскать припасы у стражников. Меня поймали и поселили к ворам, где я стал работать с морскими камнями, продолжая воровать у стражников уже на правах полноценного вора. Тогда мне было двадцать пять лет. Голубые в то время жили рядом с оранжевыми, сумасшедшими. Эти оранжевые были удивительными людьми. Они не боялись стражи, не боялись побоев и голода: они вообще ничего не боялись, в отличие от других стай, которые поджимали хвосты при виде серой формы. Оранжевые верили, что на небе за солнцем живет какой-то мужик, который всех их спасет, если они будут хорошо себя вести. Чтобы доказать ему свою преданность, они очень красиво пели и ходили без одежды, потому от солнца кожа у них становилось коричневой, даже если они рождались белыми. Меня поразило их бесстрашие, и я, чувствуя, что мог быть таким же, как они, самоволкой ушел к ним, чтобы учиться. Они сказали мне, что я должен раскаяться в своем грехе - самом страшном грехе, убийстве. И я раскаивался. Живя с ними, я пел их песни и чувствовал себя свободным человеком. Там я даже нашел себе жену. Я прожил с ними шестнадцать счастливых лет. Все было хорошо, пока оранжевые не решили построить дом, где они могли бы молиться своему солнечному мужику. К тому времени к ним уже из всех стай стали прибегать и все не помещались у вечернего костра. Стража, как прознала об этом доме, всех раскидала. Это было страшное время: жителей Огузка резали, как рыбу с фермы! Половина оранжевых была жестоко уничтожена, солнечный бог не спас никого из них. Тех, кого не убили, с позором вернули их стаям, заставив грести миналию - самый опасный яд на Огузке. Моя жена так и не пережила отравления, бедная женщина... Сына и дочь отдали другим стаям, и я никогда их с тех пор не видел. После тех событий я живу с голубыми, учу молодых... Вот такая моя история, малек.

Закончив, Луна улыбнулся слушателям, как, наверное, улыбался уже много раз.

- Ну, что, услышал ты ответ на свой вопрос? - спросил у меня Луна.

- Я услышал гораздо больше, - ответил я. Я все еще не мог прийти себе от услышанного. - Поверить не могу, что здесь такое творится...

Выслушав историю старика, я совсем иначе взглянул на Огузок. На остове никто ничего не знал ни об оранжевых, ни о красных, ни о голубых. Все думают, тут просто гребут эти вонючие водоросли, а на самом деле это целый мир! Интересно, были ли споры между цветными стаями? Где кто из них обитает? Сколько людей тут на самом деле? Правда ли стражники бояться восстания? Сколько вопросов сразу, а я ведь тут только один день!...

После обеда я радушно попрощался со всеми и отправился в свой лагерь. Мне еще нужно было собрать свою миналию до вечера, иначе из-за меня моей стае могли не дать еды.

- Знаешь, малек, хочу дать совет, - сказал мне старик на прощанье, когда мы вернулись на место, где встретились. - Чтобы миналия разлагалась быстрее, справляй нужду прямо на нее. Вонять она будет знатно, но зато ее будет больше и получится она быстрее, - он усмехнулся. - Поверь старой Луне, я перекопал этих водорослей больше, чем ты морской воды видел.

- Спасибо за совет, - поблагодарил я, взбираясь на стену. - Скажите, мы ведь увидимся завтра?

- Лучше остерегись часто покидать лагерь: не все из нас рады повидаться с другими стаями. Приходи, конечно, но осторожней, чтобы никто не видел. И, раз уж ты зеленый, при стражниках много не болтай и делай вид потупее. Слишком у тебя живо глаз горит для того, кто обкурился грибов, - Луна подмигнул мне, прежде чем я спустился на свою сторону стены.

3. Черная вода

После моей встречи со стариком по имени Луна все изменилось, я по-новому взглянул на свое положение отщепенца общества и на Огузок в целом. Я вдруг понял, что моя жизнь вовсе не кончена: у меня появились цели, которых я захотел достигнуть.

Первой целью, которую я себе поставил, стало избавить зеленых от дурмана, который превращает их в растения.

Карпуше я больше не мог доверять. Он был единственным в зеленой стае, кто сохранял разум, а это значит, что именно он следил за тем, чтобы все принимали грибы. Мне он, правда, грибов не давал, но от этого мое недоверие к нему не пропало: вскоре я выяснил, что никто из зеленых ничего не курит. Огромный мешок с сушеными грибами был спрятан на кухне. Я решил, что их подмешивают в еду. Ночью я выкрал мешок, - то, как мне это удалось, достойно отдельной истории, - и хорошенько спрятал его. После этого я с надеждой ждал, что все изменится, что люди вокруг меня начнут приходить в себя, начнут хотя бы разговаривать... но тщетно. Все оставалось по-прежнему, а в новом мешке на кухне стали появляться новые грибы. Больше я не мог ничего найти и, к своему стыду, сдался. Видимо, яд был в еде или воде, которую нам привозила стража.

Как только я понял, что зеленых мне не вытащить, я поставил себе новую цель: покинуть эту стаю. В конце концов, кому хочется провести всю жизнь в обществе людей, не способных же говорить?

Каждый день я вставал раньше всех и бежал грести миналию, чтобы вечером собрать перегнивший урожай в ведра и отнеси к месту сдачи. Размазав миналию, я отправлялся к голубым. Я попадал к ним через замаскированный лаз, который сам выдолбил в стене мусора.

Среди воров я проводил большую часть времени. Я ел только с ними, так как опасался есть у зеленых. Для того, чтобы не быть нахлебником, я работал на ровне с остальными каменотесами. Из-за морских камней, с которыми я возился, у меня даже начал меняться цвет глаз! Когда я узнал об этом, я договорился с Луной, который оказался вожаком, о том, что как только мои глаза станут совсем заметными, я устрою обвал, в котором якобы погибну, после чего переберусь жить к ним.

В ожидании этих изменений я старался побольше работать с сердцевинами морских камней, чтобы глаза менялись поскорее. Ведь моего присоединения к стае воров ждал не я один!

Прошло не так много времени, и мы с Китом стали лучшими друзьями. Он научил меня бесшумно ходить и видеть в темноте. Это он помог мне выкрасть и спрятать мешок с грибами. Взамен я научил его читать писать. Читать и писать я также научил многих молодых воров: желающих, к моему удивлению, оказалось немало.

Вместе с Луной, который слыл лучшим певцом среди голубых, мы доработали мою песню и дружно распевали ее во время работы. Луна также научил меня песням других стай, в которых он побывал. Особенно меня взяли за сердце песни оранжевых: их видение мира поражало. Желание когда-нибудь встретиться с ними стало преследовать меня днем и ночью.

Я уже исходил территорию зеленых и голубых вдоль и поперек, но никак не мог добраться до остальных. До восстания оранжевых, до войны из-за того горемычного храма, Огузок, оказалось, был целым островом! Но потом правительство решило затопить его часть так, чтобы стаи жили на отдельных островах и не могли общаться друг с другом. Стражники постоянно следили за нами, плавая между островов на своих лодках. Пробраться мимо них не было никакой возможности, но я решил, что должен сделать это.