Условия, благоприятствующие акту различения. Я рассмотрю последовательно различия с разных точек зрения: 1) поскольку они непосредственно ощущаются; 2) поскольку мы о них заключаем; 3) поскольку мы их выделяем из сложных комплексов.
Непосредственно ощущаемые различия. Для непосредственного различения необходимо, во-первых, чтобы воспринимаемые объекты различались по времени, пространству или качеству. Употребляя физиологические термины, можно сказать, что подлежащие различению элементы должны вызывать различные нервные процессы. Но, как мы видели выше, это условие, будучи необходимым, в то же время еще недостаточно. Для различения прежде всего необходимо, чтобы нервные процессы были достаточно различны. Никто не может при всем желании не отличить черной полосы от белого фона или не заметить контраста между низкой и немедленно следующей за ней высокой нотой. Здесь различение совершается непроизвольно. Но в случаях, где объективная разница не так велика, для различения может потребоваться значительное усилие внимания.
Во-вторых, ощущения, вызываемые разными объектами, должны воздействовать на тот же орган чувств не одновременно, но следуя непосредственно друг за другом. Легче сравнивать тоны, звучащие один за другим, а не одновременно; две тяжести или температуры — последовательно одну за другой той же рукой, а не сразу двумя руками. Подобным же образом легче различать световые или цветовые оттенки, двигая глаз от одного оттенка к другому, так чтобы они оба падали последовательно на ту же часть сетчатки. Определяя наименьшие расстояния ножками циркуля при прикосновении их к участкам кожи, мы обнаружили, что последовательные прикосновения различаются гораздо быстрее, чем одновременные. В последнем случае при прикосновениях к спине и бедрам расстояние между ножками циркуля может быть в два или три дюйма, и все-таки мы будем ощущать всего одно прикосновение. Наконец, при определении запахов и вкусов сравнивать одновременные впечатления почти невозможно.
Причиной, почему последовательность впечатлений так благоприятствует различению, по-видимому, служит то, что в этом случае есть настоящее чувство различия, вызванное резким переходом от одного восприятия к другому, не сходному с первым. Это ощущение обладает специфическим свойством, не зависящим вовсе от характера тех психических элементов, между которыми устанавливается различие. Короче говоря, оно есть одно из переходных состояний сознания или чувств отношения, о которых я говорил выше (см. главу XI); раз возникнув, оно связывается в памяти с предшествующими и последующими устойчивыми состояниями сознания и позволяет нам получить сравнительное суждение о двух ощущениях.
Когда разница между двумя следующими друг за другом ощущениями очень мала, переход от одного ощущения к другому должен произойти возможно скорее, причем то и другое следует сравнить в памяти; таким путем можно добиться лучших результатов. Нельзя составить точного суждения о различии между двумя сходными по вкусу винами, если, пробуя второе, мы еще чувствуем во рту вкус первого. Подобным же образом при сравнении звуков, температур и т. п. мы должны уловить момент, когда интенсивность обоих сравниваемых ощущений одинаково ослабевает. Впрочем, там, где разница между ощущениями велика, это условие несущественно, и мы можем сравнивать непосредственно воспринимаемое ощущение с другим, только припоминаемым нами. Чем более промежуток времени между двумя сравниваемыми ощущениями, тем более неопределенна для нас разница между ними.
Ощущаемое таким образом непосредственно различие между двумя впечатлениями не зависит от нашей способности составлять какое-либо понятие об одном из данных впечатлений. Я могу раздельно ощущать два прикосновения к коже и все-таки не знать, которое из них ниже и которое выше. Я могу слышать два соседних музыкальных тона и не знать, который из них верхний. Подобным же образом я могу различать два близких друг к другу цвета, оставаясь в неведении относительно того, который из них голубее или желтее или чем один отличается от другого.
Я сказал, что при непосредственном следовании m за n внезапное различие между ними ощущается. Оно ощущается всякий раз, как мы будем переходить от m к n и обратно, перемещая внимание от одного объекта к другому, причем при помощи этих переходов будем стараться уловить разницу в тех случаях, когда она так мала, что уловить ее трудно. Но независимо от ощущения разницы в короткий момент перехода она ощущается нами также захваченной и как бы воплощенной во втором элементе сравнения, который осознается нами, как нечто отличающееся от первого элемента. Очевидно, что в этом случае «второй элемент» не простое n, а некоторый очень сложный объект и смена впечатлений выражается не просто рядом m, «разница», n, а: m, «разница», n, отличающееся от m.
Первое и третье состояния сознания в данном случае устойчивы, второе изменчиво. При нашей физико-психической организации мы лишены возможности воспринять непосредственно одни за другим элементы m и n и сохранить их в сознании в чистом виде. Это значило бы, что нами вовсе не было сделано между ними сравнения. Благодаря механизму, который нам еще совершенно непонятен, мы ощущаем резкость различия между сравниваемыми элементами, причем второй элемент не есть чистое m, но n, отличающееся от m. Чистая идея n никогда не бывает в сознании, после того как m исчезло.
Различия, о которых мы заключаем. Не должно смешивать с непосредственными восприятиями различия случаи различения совершенно иного характера, когда мы заключаем, что объекты не одинаковы, зная что-нибудь о каждом из них самом по себе и поэтому относя их к двум разным группам явлений. Если промежуток между двумя опытами продолжителен, то мы часто в суждении о них руководствуемся не столько непосредственным воспроизведением в памяти более раннего опыта, сколько припоминанием некоторых фактов по его поводу. Например, я знаю, что сегодня солнце светит не так ярко, как в известный день на прошлой неделе, потому что я сказал тогда, что свет его ослепительно ярок, а сегодня я бы не сделал такого замечания. Или, например, я чувствую себя теперь бодрее, чем прошлым летом, потому что теперь могу заниматься психологическим анализом, а тогда не мог. Мы постоянно сравниваем ощущения, со свойствами которых наше воображение не имеет никакого непосредственного знакомства, например страдание и наслаждение. Весьма трудно живо воспроизводить в воображении любое из чувствований этого порядка. Ассоцианисты могут разглагольствовать об идее наслаждения как о приятной идее и об идее страдания как о неприятной идее, но здравый человеческий смысл, не увлеченный софистическими хитросплетениями, против них и заодно с Гомером, говорящим, что воспоминание о минувших страданиях может быть радостным, и с Данте, по мнению которого нет большей муки, как вспоминать в горе минувшее счастье.
Выделение элементов из сложных комплексов. Можно с уверенностью высказать общее положение: всякое цельное впечатление, воспринятое нашим сознанием, остается в нем непроанализированным, пока составляющие его элементы не будут восприняты нами в отдельности или в новых комбинациях, в иной обстановке. Мы бы никогда не смогли различить элементы абсолютно неизменяющейся группы, состоящей из свойств, нигде более порознь не встречающихся. Если бы все холодное было мокро, а мокрое — холодно, если бы только твердые вещи были колючи, а остальные нет, то вероятно ли, чтобы мы различали холодное и влажное, твердое и колючее? Если бы все жидкости были прозрачны, а нежидкости не прозрачны, то мы не скоро выработали бы в языке особые названия для жидкости и прозрачности. Если бы теплота прямо зависела от высоты предмета над земной поверхностью (чем выше находился бы предмет, тем выше была бы его температура), то для понятий «теплота» и «высота» у нас имелось бы одно слово.
