Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Капитан вдохнул волшебный аромат, отпил маленький глоток и медленно проглотил, блаженно зажмурясь.

Отставив чашку, он достал из стола кожаную папку, послюнил похожий на сосиску палец и бережно перелистал сшитые вместе пожелтевшие от времени страницы.

Ага, вот!

"Я, капитан парохода «Жулан», вследствие скудного питания и неполного штата кочегаров вынужден прекратить рейс, распустить команду и передать пароход местным властям.

В настоящее время нахожусь в городе Коломбо, что на острове Цейлон, и с первым пароходом нашей компании вернусь в пределы Российской империи, что явствует из изложенного".

Капитан слегка откинулся назад в кресле, чтобы полюбоваться ровными строчками рондо.

— "Что явствует из изложенного"! — со смаком повторил он, поднося чашку ко рту. — Стиль-то какой! "Явствует из изложенного"!

Рука капитана потянулась к чайнику, но в этот момент кто-то осторожно постучал в дверь. Капитан поморщился, сунул спиртовку обратно в ящик, подошел к двери и повернул ключ.

— Можно к вам, мастер? — В дверях стоял старший помощник.

Чигин довольно ухмыльнулся. Обращение «мастер», как и звание «капитан», было заимствовано им из старинных книг и отлично прижилось. Попробуйте найдите хоть еще одного космонавта, к которому обращаются подобным образом!

Капитан — это для посторонних. Ближайшим помощникам разрешается маленькая фамильярность. «Мастер»… право, неплохо звучит!

— Входите, чиф. Может быть, чашечку чаю?

Старпом вздохнул. Он терпеть не мог любимый напиток капитана, но отказаться — значило смертельно обидеть старика.

— Спасибо, с удовольствием!

Чигин достал из шкафчика вторую чашку.

— Какие новости?

— Радиограмма с подкидыша. Идет к нам с курсантами. Двенадцать человек.

— Какой курс?

— Все первокурсники. Двенадцать козерогов.

— Примите к правому борту.

— Есть!

— Что еще?

— На подкидыше — доктор. Радирует, что все в порядке, медикаменты получены.

— Так.

Капитан задумался. Опять первый курс. Щенки. На перегрузках будут лежать трупами, потом, в невесомости, заблюют весь корабль. Пробный рейс, так называемое "окосмичивание кадров". Капитан терпеть не мог этого выражения.

Окосмичивание! Чушь это, а не окосмичивание! Подумаешь, старт с постоянной орбиты, удлиненный эллипс вокруг Марса и возвращение на орбиту. Дать бы им настоящий взлет и еще посадочку на Венере, вот тогда бы узнали, что такое «окосмичивание». Половина бы подала заявление об отчислении из училища. Но что поделаешь, если планетолет «Альдебаран» уже давно переведен в класс 4-Е без права посадки на планеты. Еще года два его будут использовать в качестве учебной базы, а затем…

— Спасибо, мастер, чай у вас действительно великолепный.

— Подождите.

Старший помощник снова сел.

— Вот что, — капитан расстегнул воротник кителя, — вы уж займитесь сами с курсантами. Главное, чтобы они сразу включились в работу. Ничто так не разлагает молодежь, как безделье. Никаких поблажек на всякие там недомогания и прочее. Железная дисциплина и работа излечивают все хворобы.

— Будем разбивать на вахты?

— Обязательно. По четыре человека. Из каждой вахты двоих — боцману.

Пусть с ними не миндальничает.

— А остальных?

— В штурманской рубке и в машине. По очереди, каждые сутки. Во вторую половину рейса произведете перемену без выходных.

— Чепуха все это, — сказал старший помощник, — все равно курорт.

— Вот вы и позаботьтесь, чтобы не было курорта, погоняйте как следует.

— Автоматика, тут особенно не погоняешь, времена не те.

— Не те, — согласился капитан. — Вот спросите у этих козерогов, чего их понесло в училище, и они вам непременно наплетут про романтику космоса, а какая теперь романтика? Вот раньше…

— В наше время, — кивнул старший помощник.

Капитан хлопнул рукой по столу.

— Да я не о том! Вот, скажем, мой прадед, он был капитаном парохода.

— Чего?

— Парохода. Плавал по морям.

— Зачем? — лицо помощника выражало полное недоумение.

— Ну, перевозили разные грузы.

— Странно. Кому могло прийти в голову таскать грузы морем, среди всех этих нефтяных вышек?

Капитан пожал плечами.

— Вероятно, их тогда было меньше.

— Все равно анахронизм.

— Романтика, — задумчиво сказал капитан. — Тогда люди были другие.

Вот послушайте.

Он открыл папку.

"Названный Сергей Малков, списанный мною, капитаном парохода «Жулан», в Кардиффский морской госпиталь, направляется в пределы Российской империи, удовлетворенный денежным довольствием по день прибытия, что подтверждается подлинной подписью моей руки и приложением Большой Гербовой Печати Российского Генерального Консульства в городе Лондоне".

— Н-да, — сказал помощник.

— Это мой прадед, капитан парохода «Жулан», — самодовольно сказал Чигин.

— Папка и хронометр — наши семейные реликвии.

— Плавал по морю! — хмыкнул помощник. — Что ни говорите, анахронизм!

Капитан нахмурился.

— Ничего вы не смыслите, чиф. Это вам не космолетом командовать.

Тут кое-что еще требовалось. Отвага, мастерство. А парусный флот? Какие люди там были?! "Травить правый бом-брам-брас!" Как это вам нравится?!

— А что это значит?

— Ну, команда такая, — неуверенно сказал капитан.

— Не понимаю я этого, — развел руками помощник, — не понимаю, и все тут!

Что за бом-брам?

— Я теперь тоже многого не понимаю. Раньше вот так все знал, — выставил капитан растопыренную пятерню, — а теперь, извините, не понимаю. В позапрошлом году направили на двухмесячные курсы изучать эти новые звездолеты. Лекции читал такой, лопоухий. Прослушал я первую и спрашиваю: "А почему он у вас все-таки летит?" — "Вот же, — говорит, — формула". А и я говорю: "На формулах, молодой человек, летать не привык. На всем, говорю, — летал: и на ионолетах и на аннигиляционных, а вот на формулах не приходилось".

— Так он не летит, — ухмыльнулся помощник, — это пространство свертывается.

Красная шея капитана приобрела малиновый оттенок — признак, предвещавший начало шторма.

— Глупости! — сказал он, вставая с кресла. — Пространство — это миф, пустота, и сложить его невозможно. Это все равно что сожрать дырку от бублика, а бублик оставить. Нет уж, вы мне подавайте такой корабль, чтобы и старт и посадки — все было, а от формул увольте, благодарю покорно!

— Разрешите идти? — благоразумно спросил помощник.

— Идите, а я отдохну немного.

Капитан сполоснул под краном оба чайника, убрал коробочки с чаем и, взглянув на хронометр, откинул полог койки.

Баркентина под всеми парусами шла бакштаг, ловко лавируя среди нефтяных вышек.

Соленые брызги обдавали загорелое лицо капитана Чигина, наблюдавшего в подзорную трубу приближающийся берег.

Ветер крепчал.

— Убрать фок-марсель и грот-стаксель! — скомандовал капитан.

— Есть убрать фок-марсель и грот-стаксель! — проворные курсанты рассыпались по реям.

— Прямо к носу — коралловый риф! — крикнул впередсмотрящий.

Капитан взглянул вперед. Белые валы прибоя яростно бились о предательский риф, до которого оставалось не более двух кабельтовых. Решение нужно было принимать немедленно.

— Свистать всех наверх!

— Есть свистать всех наверх! — козырнул боцман.

— Рубить ванты, рубить топинанты, мачты за борт!

Подвахтенные с топорами кинулись к такелажу.

— Капитан, тонем! — крикнул молодой курсант, указывая на приближающийся вал, покрытый белой пеной.

— Черт побери, поздно! — капитан окинул последним взглядом баркентину.

Отличное судно, но разве может оно противостоять мощи прибоя?! Прощайте, братцы! Благодарю за отличную службу!

Удар! Треск ломающейся обшивки, крики тонущих курсантов, рев прибоя.

Огромный вал захлестывает с головой, переворачивает, слепит, душит.

Больше нет сил!

Капитан опускается на дно. Но что это? Звуки фанфар, грохот барабанов, дикие крики. К нему плывет толпа голых зеленых людей.

22
{"b":"55103","o":1}