Он прижал свои маленькие кулачки к груди, и смотрел на Алису с таким умилением, что она невольно вздрогнула, словно тень славы Сары Мидленд коснулась ее чела, и от высоты момента перехватило дыхание, а члены объял сладкий тре-пет!
Значит, сегодня ночью в моем доме буянила Сара Мидленд, - подумала она. - Вот вам и фантом обнаружился! Возможно, она явилась не одна, а с моими любимыми героями. То есть с Элайзой и Робертом. Кстати, о этой парочке... Может быть, стоит в следующей книге Элайзе приспособить нового любовника? Скажем, стриптизера. Сейчас они вошли в моду.
Она не слышала, что говорил Мерзавцев - обдумывала новый сюжет. Мерзавцев же, как диктор новостей, когда в телевизоре вырубается звук.
- Вот такие дела, Алиса... - удалось еще услышать ей, когда она вернулась на грешную землю с не менее грешных небес.
Простите, сказала Алиса. Вы ничего не путаете? Сары Мидленд нет... Есть я, Алиса Павлищева. Какие могут быть встречи с читателями?
Ах, да... Я же вам так и не объяснил, что происходит. Понимаете, Алиса, обстоятельства требуют, чтобы наши писатели появились на публике. Последнее время в прессе появились гнусные инсинуации, что их нет в природе. И к тому же,Алиса, я должен напомнить вам, что идея-то Элайзы вам не принадлежит...
Но их же действительно нет! При чем тут идея? Или вы имеете в виду того человека, который когда-то придумал Элайзу? Ведь это вроде бы был мужчина! Он что, переоденется в женщину, как Моисеев? продолжала сопротивляться Алиса. Кажется, ему это протестантство показалось неразумным.
Ранее добродушные глазки сверкнули неприятным, злым огнем.
Али-са! Как вы не понимаете? Если люди узнают, что их нет, книги не станут больше покупать, нам придется платить неустойку... Да что говорить! Мы просто закроемся, и вы перестанете получать гонорары...
На что вы будете жить? Мы-то найде м, как денег заработать, а вот вам будет трудно!
Вопрос на что я буду жить Алису сейчас не занимал. Ее словно ударили током, и она не могла прийти в себя. Впору было начинать делать искусственное дыхание, ей-Богу...
- Хорошо, снова рискнула Алиса. Если надо кого-то предъявить вашей публике, почему надо предъявлять заезжую иностранку? Предъявите публике Елизавету. Ольгу. Меня, наконец!Раз уж, как вы говорите, на нас наезжает пресса, может быть, пора начать играть честно? Когда я пришла сюда, вы обещали, что я только три года проработаю под чужим именем, а потом вы поможете мне! Разве вы мне это не обещали?
- Алиса, дело в том, что...
Он задумался, постукивая карандашиком по столу.
- Как вам объяснить, Алиса? Ваши идеи очень оригинальны, спору нет... Но у вас нетипичное лицо.
Надеюсь, с этим вы спорить не будете. Мы заинтересованы в том, чтобы книги раскупались.
Представьте себе идет женщина с базара, в руках тяжелая авоська, и она очень хочет почитать что-то на ночь.
Остановившись у прилавка, задумчиво смотрит на книги и видит там ваше лицо... Или, упаси Господи, лицо вашей подруги Елизаветы. Что она испытывает при этом, как вы думаете?
Судя по тону, каким было высказано это предположение, перечисленные им физиономии были просто ужасны. Алиса вспомнила вальяжную Авдоню Зырянскую, и подумала совсем ужасные... Если это мясистое лицо с маленькими глазками, заплывшими жиром, и отвратительными бульдожьими щеками находят привлекательнее наших физиономий, дело плохо!
- Глубочайшее отвращение, - вздохнув, заметила она. - Их просто тошнить начинает от наших уродливых лиц!
Дело не в красоте, не заметил иронии Алисиного высказывания Мерзавцев. Просто эти женщины хотят увидеть автора, похожего на себя... Если она смогла такое закрутить, то и мне по силам, думают они, и покупают книжки. Вы для них, простите великодушно, представительницы того самого класса, к которому они привыкли относится с предубеждением. Интеллигенция, одним словом.
Алиса продолжала молчать. В голове было полно мыслей, только вот высказать она их не могла Дедуля не одобрил бы такого потока нецензурщины.
Александр Валерианович, наконец промолвила она. Может быть, вы тогда сами и займетесь Сарой Мидленд? Мне надо писать, и еще скопилось много дел... К тому же мне ее нечем кормить. У меня в связи с дедовым отсутствием одна геркулесовая крупа! Это у нас Дед личность хозяйственная, а я совершенно не приспособлена к реальности! Не стану же я мучить несчастную писательницу своей быстрорастворимой овсянкой она на такой диете может зачахнуть... Получится, что миллионы поклонниц потеряют любимого автора исключительно по моей вине?
Напрасно она иронизировала. Мерзавцев к Алисиным экзерсисам в остроумии отнесся совершенно спокойно, и сказал:
Ничего страшного, Алиса, сейчас я позвоню Надежде Ивановне, она выдаст вам аванс, и можете отправляться домой. Поскольку наша гостья прибывает послезавтра, вам надо приго-товиться к ее приезду...
Смеется он надо мной, что ли? Или и в самом деле до него не доходит, что появление на сцене сары для меня сродни солнечному удару? И, оказывается, развлекать эту самозванку я должна на собственный аванс?
Хоть какие-то плюсы в ее приезде! сказала Алиса вслух. Аванс наконец-то дадите... Правда, насчет тягот простых русских... Может, не надо мне особенно готовиться? Деньги лишними не бывают, как известно, сколько бы их не было, Только вот сможет ли чувствительная англичанка вынести достойно эти самые тяго-ты"? Или эта англичанка из Ершовки?
Почему из Ершовки? нахмурился он.
Не знаю, беспечно улыбнулась Алиса. Вам лучше знать, почему у нас все секретарши, менеджеры и прочие из Ершовки. Может быть, в нашем городе не дают такого хорошего образования, как в Ершовке. Или у вас что-то связано с этим поселком личное...
Он насупился. Что-то ты слишком осмелела, Алиса, испугалась она. Нельзя напоминать человеку про тайные пороки сколько раз тебя учил этому Дедуля?
Мне ее встречать в аэропорту? спросила она, чтобы загладить свою невоспитанность.
Нет, нет... Я же сказал госпожа Мидленд хочет жить, как мы с вами. Она прибудет на автовокзал...
Из Ершовки, снова не удержалась Алиса, и прикусила язык. Что это с ней сегодня? Он ничего не ответил, только окинул ее долгим, выразительным взглядом, демонстрирующим безграничную усталость от таких вот невоспитанных девиц, как Алиса Павлищева. Хотя, на Алисин взгляд, ему повезло. Если бы читающая публика возымела желание увидеть Авдотью Зырянскую, пришлось бы бедному Мерзавцеву иметь дело с Елизаветой!
Алиса поднялась с кресла. Обсуждать, почему госпожа Мидленд хочет пожить ее жизнью, было занятием явно глупым она же пишет эти книжки. Не все же Алисе-то ей быть! А Мерзавцев...Сколько Алиса себя помнила, никому еще никогда не удавалось выжать из него что-либо путное, кроме общих, ничего не объясняющих фраз. Поэтому она направилась к выходу, но Мерзавцев внезапно снова остановил ее уже в дверях.
Да, Алиса... Если будет нужна помощь, не стесняй-тесь... Как тяжело живет наша творческая интеллигенция, я прекрасно знаю. Мы можем увеличить вашу ставку. На триста рублей. Кажется, давно пора это сделать, Алиса! Так что зайдите к Надежде Ивановне. Я сейчас ей позвоню, она во всем разберется.
Его глаза были спокойны и невинны, как у ребенка, не понимающего, почему во взоре матери, поймавшей его за нехорошим занятием, такое сердитое лицо.
Может быть, Мерзавцев и в самом деле ничего не понимал?
***
В предбаннике перед за-ветной дверью к Надежде Ивановне томились в ожидании авансов сеятели.
Сеятелями их обоз-вала Елизавета, относящаяся к коллегам с легкой долей иронии.
Вы к Надежде Ивановне? спросила Алису секретарша. Секретарш вывозили с исторической родины Надежды Ивановны, то есть с села Ершовка, поэтому девицы были все как на подбор прекрасные пейзанки со всеми вытекающими последствиями в виде округлых щек, плавных и пышных форм и наив-ных, радостных взглядов. Впрочем, и сама Надежда Ивановна, заодно обучающаяся тут же в вечернем техникуме сантехничес-кой направленности, начинала с секретарши. Секретарши, в от-личие от писательской братии, быстро повышались, поэтому менялись с такой стремительной быстротой, что никто не успевал к ним тол-ком привыкнуть. Ромик мечтал как-нибудь съездить в эту Ершовку на предмет выяснения, сколько там еще осталось девиц, не переехавших в наш город.
