- Ну вот, я так сразу и сказал, что надо съесть тебя!
- Он всё врёт! - закричал Трой. - Он врёт, чтобы спасти меня! Не трогайте его, лучше меня съешьте! Я очень глупый и ужасно вкусный, пальчики оближете! Честное слово!
- Это я глупый! Вся наша деревня знает, что я вообще ничего не знаю! - верещал Атти.
- Нет, это я глупый!
- А я ещё глупее! Меня съешьте!
- Нет, меня! Смотрите, какой я упитанный!
- А я вкуснее!
- А на мне мяса больше!
И так они надрывались что было сил, стараясь перекричать один другого. Тырл вертел головой то в одну сторону, то в другую, и в конце концов голова у него закружилась, он сел на пол и заткнул себе уши.
- Какие горластые Жевуны нам попались, - пробормотал он. - Надо их обоих поскорее съесть. Замолчите!!!
Дровосеки притихли.
Рыжий Пырл задумался. Это было непривычное для него занятие, и он даже побагровел от натуги. Слышно было, как в его косматой голове со страшным скрипом перекатываются тяжёлые и неуклюжие мысли. И глаза у Пырла тоже перекатывались вслед за мыслями, и от этого лицо у Людоеда стало совсем глупым.
- Да, - сказал он наконец. - Мы можем страшно ошибиться. Мы можем случайно съесть не того Жевуна. А если мы съедим не того, то что мы тогда будем делать со вторым?
- Тоже съедим, - предложил Тырл, облизываясь.
- И тогда мы ничего не узнаем, и мама на нас очень рассердится. Очень-очень рассердится.
Оба Людоеда поёжились и боязливо оглянулись на портрет, висящий над очагом. Ужасная женщина на портрете нахмурилась и засверкала глазами, как будто она уже очень-очень рассердилась. Но, может быть, это всем только показалось.
На портрете была изображена Ганзарра, свирепая мамаша Людоедов и сама заядлая людоедиха. Неизвестный художник постарался на славу, и Ганзарра на портрете была даже больше похожа на себя, чем в жизни. Тырл и Пырл знали, что она безумно любит своего старшенького, своего первенца Шнорлика, и очень им гордится, потому что он единственный из всех Людоедов обзавёлся серьёзным хозяйством и вышел в люди. Братцы понимали, что мамаша ужасно огорчится, узнав о его гибели, и что она непременно захочет отомстить страшной местью тому, кто его погубил.
- Мы не будем их пока есть, - сказал "мудрый" Пырл. - Мы отвезём их к мамаше. Уж она-то сумеет выведать у этих крикунов все их тайны. Слышите вы, Жевунчики, что я говорю? Наша мамочка умеет разговаривать по душам с такими как вы. Ба-гар-ра! Вы ей всё выложите: и что знаете и что не знаете. А потом мы вас, извините, скушаем. С чудесным луковым соусом. Наша мамочка превосходно готовит человечину. Можете мне поверить.
У Людоедов от предвкушения тут же потекли слюнки.
- Ба-гар-ра! - воскликнул Тырл. - Ты, братец, здорово сообразил! Отвезём их домой и тогда каждому достанется по вкусному мальчишке. И мамаша не будет нас ругать.
- Она очень обрадуется и похвалит нас! - подхватил Пырл.
- Одно меня огорчает, - пожаловался Тырл. - Нам всё ещё не удалось отведать человечины. А так хочется! Может быть, завтра?
- Ничего, братец, - сказал Пырл. - Потерпим ещё одну ночку, нам ведь не привыкать. - он навис над дровосеками. - Ладно, мелюзга, так тому и быть. Вы ещё чуть-чуть поживёте-пожуёте. Будет у вас время жирок нагулять. А нам на ужин хватит и того оленя, которого мы убили сегодня в лесу.
Он схватил обоих братьев одной рукой и понёс их во двор. Там он открыл клетку, забросил пленников внутрь и крепко закрыл дверцу на дубовый засов.
- Посидите здесь, Жевуны-крикуны. Вам из этой клетки вовек не выбраться, ба-гар-ра! Мы будем хорошо вас кормить, чтобы вы были повкуснее. Да смотрите, не посъедайте там ненароком друг друга! Ха-ха-ха!
МОЛЧУН
Людоед скрылся в замке и захлопнул за собой дверь.
Братья оказались в полной темноте. Некоторое время они лежали без движения не в силах пошевелиться после пережитого ужаса. Только чудом они не угодили в людоедский котёл. Будь Людоеды чуть-чуть поумнее, сегодняшний день стал бы для маленьких дровосеков последним днём в их жизни.
Атти лежал лицом вниз. Неожиданно он почувствовал, что его кто-то трогает. Чьи-то руки ощупали его, схватили за шиворот и перевернули на спину.
- Трой, это ты меня трогаешь? - испуганно зашептал Атти.
- У меня руки связаны, - тоже шепотом ответил Трой. - Я ими даже пошевелить не могу.
- Трой, меня кто-то трогает! - тоненьким голосом закричал Атти. - Здесь вокруг чьи-то руки! Они меня перевернули, а теперь развязывают!
- Чего же ты тогда орёшь? Пусть развязывают.
- Страшно, - признался Атти. - Они развязывают и молчат.
Вскоре неизвестные руки распутали все узлы, и Атти смог двигаться. Он немедленно отполз подальше в угол и затаился там, вглядываясь в темноту. Разглядеть он ничего не мог и оттого боялся ещё сильнее.
Руки тем временем принялись освобождать Троя. Он не кричал, не дёргался и терпеливо ждал. Когда верёвка упала, он подвигал затёкшими руками и сказал в темноту:
- Спасибо.
- Угу, - ответил незнакомый голос. И снова стало тихо.
- Трой, - зашептал Атти. - Здесь кто-то есть! Я слышу, как он дышит. Доставай скорее свой шарик.
Трой вытащил из кармана светящийся шарик и поднял его над головой. Перед братьями сидел мальчишка примерно их возраста. У него вся одежда была жёлтая: и сапоги, и брюки, и кафтан. Рядом с ним на полу лежала жёлтая шляпа. Мальчишка спокойно смотрел на братьев и молчал.
- Ты кто? - спросил Трой.
- Молчун, - ответил незнакомец.
- Это мы и сами видим, - проворчал Атти, выбираясь из своего угла. Ему было досадно, что он так глупо испугался самого обычного Молчуна. - Как тебя зовут?
- Шеприк, - сказал Молчун.
- А меня зовут Трой, - сказал Трой.
- А меня - Атти, - сказал Атти. - Мы из Деревни Дровосеков. Забрели случайно в замок и решили отдохнуть. Тут нас и сцапали. И теперь братцам-людоедам достанется на обед по брату-жевуну.
- Ха-ха, - сказал Шеприк грустным голосом.
- Ты прав, - вздохнул и Трой. - Ничего весёлого.
Да, дровосекам было не до смеха. Угодить в плен к Людоедам - совсем недавно такое не могло привидеться им даже в самом страшном сне.
