Постановка "Диалог Ромео и Джульетты на балконе"! Я и он должны сыграть в постановке "Ромео и Джульетта"! На балконе!

Это когда они в любви друг другу признаются! И обещают вместе горы свернуть, лишь бы быть всегда вместе и рядом...

По залу прошёлся удивлённый и вместе с тем весёлый гул ребят, в то время как я и он потеряли свои языки и никак не могли их отыскать. Ещё я с минуту совсем не дышала.

Мои лёгкие наполнились воздухом, и я вновь обрела дар речи. И получилось его обрести у нас с ним как-то одновременно.

‒ О, нет! ‒ выпалила я удивлённым голосом, буквально сражённая наповал таким заявлением Зинаиды Николаевны. Да, это было невежливо, так выкрикивать ей своё "фи", но я просто не смогла сдержать себя и все свои эмоции.

‒ О, нет, ни за что! ‒ почти одновременно со мной громко произнёс он. Я теперь точно поняла, что мы оба не в восторге от этой новости.

Как от неё можно быть в восторге! Во-первых, я не особо жалую произведение "Ромео и Джульетта", в котором идёт речь о безумно влюблённых друг в друга тринадцатилетней Джульетте и семнадцатилетнем Ромео, из двух враждующих старинных родов - Монтекки и Капулетти. Мне даже в том малом возрасте казалась такая любовь слишком пафосной. И спустя годы мнение моё не поменялось.

Во-вторых, я не хочу играть роль тринадцатилетней безумно влюблённой девочки. И в-третьих, я не хочу играть роль тринадцатилетней безумно влюблённой девчонки в семнадцатилетнего Ромео, которого должен будет играть он, мой потенциальный соперник и ненавистник ‒ Слава Романов.

Теперь мне стало понятно всё, что касается возраста. Мне тринадцать, я вроде как хорошенькая для своих лет, и это значило для Зинаиды Николаевны, что я идеально подхожу на эту роль. То же самое касается и его.

‒ Только не с ней! ‒ выкрикнул Слава.

‒ Только не с ним! ‒ выкрикнула я.

Произнесли в одно и то же мгновение.

Мы в одночасье пытливо вгляделись в лица друг друга. Внимательно так, пронзительно, пытаясь раскусить секреты, то есть мысли, и, принимая поражение, одновременно отвели взгляды на Зинаиду Николаевну. Я с мольбой в глазах смотрела на преподавательницу. Он с просьбой.

‒ Чем вам не угодило данное произведение, ребята? ‒ вскинула немного даже удивлённо брови Зинаида Николаевна, явно подумав, что дело в нём и что мы в своём возрасте должны пищать от восторга, получив возможность играть такие роли. Ещё она могла подумать, что особенно громко пищать от восторга должна я, потому что видите ли мне выпал шанс сыграть Джульетту прекрасного юного актёра театра и просто очаровательного парня Славы.

Я же в душе громко пищала от всепоглощающего гнева и разочарования.

Я ведь не смогу искренне сыграть эту сцену перед ним, перед его лицом, и произносить эти любовные словечки, предназначенные ему по идее!

И тут меня пронзила пулей мысль.

Ведь я актриса, верно? По крайней мере, мечтаю ею стать. Если я уверяю, что не смогу этого сделать, значит из меня выйдет никудышная актриса. То есть, я бросаю вызов самой себе. И тут я ясно поняла ‒ у меня должно всё получиться. Я должна доказать самой себе, что смогу играть даже такие сложные роли, даже в тандеме с врагом собственной кощунственной персоной.

Я всегда была целеустремлённым человеком, с детства. Ещё я очень упрямая. Именно из-за этих двух моих качеств мои губы вдруг растянулись в широкой улыбке.

‒ Хотя знаете, Зинаида Николаевна, я думаю, это будет неплохим опытом для меня и моей актёрской карьеры, ‒ выпалила я на всеуслышание, готовясь ко всеобщему шоку. Все знают, как я не люблю Славу Романова, и как он не любит меня, и явно поразятся, вдруг услышав о том, что я согласна сыграть его Джульетту. Пусть это всё и не по-настоящему!

Слава удивлённо, нет, скорее даже изумлённо, посмотрел на меня, явно не совсем догадываясь, что я задумала и почему вдруг согласилась. Это стало для него вызовом. Что ж, кто бы сомневался. Он круче всех и вся и никогда не проигрывает! И поэтому бесстрашно вступает в эту игру.

‒ Тогда я тоже согласен, ‒ отчеканил он спокойным тоном, будто бы и не он кричал тут "о нет, только не с ней!" несколько минут назад.

‒ Вы меня удивляете, ‒ вдруг засмеялась наша преподавательница, ‒ Я конечно понимаю, резко передумать ничего не стоит, но почему вы сразу-то не согласились? ‒ улыбнулась нам по-доброму женщина.

Мы синхронно пожали плечами, не зная, как оправдать в этом случае себя.

Так, я и парень по имени Слава Романов стали официальными Ромео и Джульеттой на Дне Малого театра.

***

Занятия в кружке проходили по три раза в неделю, но теперь, когда почти всем ребятам нужно было много репетировать выбранную им постановку, на одно занятие стало больше. Сегодня, пятнадцатого октября, в дождливый холодный день, должна была пройти наша первая репетиция с ним.

В зале все разделились на кучки, репетируя каждый свои постановки и не сильно громко, чтобы не отвлекать от дела других.

Я пришла на занятие первой. К счастью, перед выходом из дома я прихватила с собой зонт, дождь сорвался не на шутку. Лило, как из ведра, так ещё и ветер поднялся.

Я стояла лицом к двери в зал, держа в руках всё ещё раскрытый мокрый зонтик, и как только начала складывать его, двустворчатая дверь резко распахнулась и впустила в зал то ли чудо, то ли чудовище. То ли новоиспечённого Ромео Монтекки, то ли Вячеслава Романова, уже как два месяца моего недруга.

Совершенно случайно вышло так, что я умудрилась обрызгать его. Когда мой зонт закрылся, уже ничто не помешало ему начать буравить меня долгим недовольным взглядом.

Только на этот раз в его взгляде читался ещё и гнев.

‒ Извини, ‒ совсем неохотно произнесла я, и он сразу же понял, аки гениальный мальчик, что мне на самом деле вовсе не жаль, что это произошло. Я даже злорадствую в душе и мечтаю сделать так ещё, и ещё.

‒ Неискренне извиняешься, Тоня Высоцкая, ‒ любил он называть меня строго по имени фамилии, произнося их своим глубоким бархатным голосом со всепоглощающим кощунством и невозможным сарказмом. Я хмуро покосилась на его лицо, на щёки с выделяющимися скулами, по которым покатились вниз, к шее парня, холодные капли дождя. В руках у Романова тоже был зонтик, я моментально отошла подальше от греха. Он это заметил и тотчас ухмылка озарила его лицо, ‒ но ничего страшного, маленькая катастрофа, я знаю, как ты загладишь свою вину.

Он назвал меня маленькой катастрофой за один промах. Каков наглец! Но потом я вспомнила, что катастрофой в этом театральном зале я была для него всегда, с того самого первого августа. С его Дня рождения.

Только в конце моего первого занятия я услышала и увидела, как девчонки с ребятами подбегают к Романову, почти у всех в руках были коробки или пакеты с подарками, и дружно поздравляют его с пятнадцатыми именинами. Тогда наши взгляды ещё раз пересеклись, он смотрел внимательно, изучающе, пытаясь понять странную чересчур самоуверенную девчонку, а я же глядела в его глаза. Просто они были очень красивыми.

Только вот уже на втором занятии их красота перестала меня интересовать. В тот момент, когда он открыл свой рот и из него посыпались слова. Вот тогда, в тот миг, я поняла, что буду избегать этого парня настолько, насколько смогу. Я старалась это делать, но он не давал мне проходу своими выходками. И теперь...

Он быстрым шагом прошёл мимо меня, пребывающей в полном недоумении. Конечно же, кто бы сомневался. Он запомнил этот случай и будет мстить мне! Своеобразно, не сильно, но будет.

Только вот он уже отомстил мне тем, что я и он должны репетировать постановку "Ромео и Джульетта". Не это ли хуже всего на свете для меня? И для него, вообще-то, тоже.

"Что, если для него это не хуже всего на свете?" ‒ сказал мой внутренний голос. ‒ "И для тебя тоже?".

Я хмыкнула и покачала головой. Это просто смешно!