— До того как ты пришла бы в Нифльхейм и там все спалила? Зачем давать мне еще шансы? Если я и так не оправдал твоих надежд?
— Не оправдал моих надежд?! А я возлагала их на тебя? Гильгамеш, мой милый… на тебя возлагали надежды все вокруг, но только не я… твой шумерский народ, Боги с твоего пантеона — Энлиль, Энки, Инанна, Син. Все они называли тебя своим братом. Вот они возлагали на тебя надежды. Энкиду — твой друг и соратник, которого ты самолично отправил на смерть, отправляя в мир Ночи… как царь Урука, ты не оправдал всех этих надежд, — Эльреба взяла протянутую руку Харэ, будто одно прикосновение к нему, как к той кукле, с которой носилась Лилианна, успокаивало ее.
— Как на Короля асуров… Богиня Эа, твоя мать… повелительница Арушумари, вот она возлагала на тебя очень большие надежды. Твой народ возлагал на тебя надежды, как на великого Короля. Ты стал сильнее и вес твоего слова на Вселенской арене перевесил всех Богов вместе взятых. Твои друзья возлагали на тебя надежды, и все они отдали свои жизни за блеск этой надежды. И наконец, твоя любимая Нэй, любила тебя и возложила на тебя мечты и надежды, и в тоге также отдала свою жизнь… Салидин, я же, в отличие от всех, не возлагала на тебя никаких надежд, когда я сделала тебя Королем асуров… я же уже говорила… я лишь желаю увидеть, как ты утонешь в Бездне и познаешь весь спектр боли и отчаянья.
— Я не собираюсь сдаваться. Я не собираюсь отступать. Я знаю, что война началась из-за моей слабости… моей ошибки, однако я не нуждаюсь в большом количестве уроков, чтобы это понять.
Салидин осознавал, что сейчас стоит перед лицом носителя Хаоса и смерти, и что Эльребе все равно чью судьбу… нужно было решить, Короля или простого смертного, для нее, перед ее взором дракона, абсолютно все были равны, и судила она души живых не потому кем они являлись, а по свету, исходившему от этих душ. В понятие этого света Эльреба вкладывала все те признаки, по ее мнению, которые должна была проявлять благородная душа. Она — дракон, для нее благородство всегдазначит нечто большее, чем для других… и Салидин прекрасно знал, что его собственного благородства за обе прожитых жизни, за две Вселенных сейчас не хватит, чтобы вызвать ее милосердие. Да и он понимал, что даже если оно и было внутри нее… оно отравлено. И отравил ее милосердие он, своими собственными руками в тот момент, когда подался злобе и корысти и убил ее в теле маленькой девочки.
— Эльреба, я бы хотел попросить прощения, но не у тебя… у той части тебя, которая когда-то была Лилианной, у той тебя, с которой я был знаком. У той тебя, которую я любил, как собственную дочь и у той тебя, что уничтожил собственными руками. Без сомнения, оправданий моему поступку нет и не будет. Да я и не прошу об оправдании… милосердии или снисхождении. И Харэ… я не знал, не знал, что в той кукле была рациональная часть тебя, я не знал… как сильно она тебе дорога, как сильно тебе было больно и как это ужасно — чувствовать свою беспомощность, когда кто-то… кто тебе очень дорог, страдает и мучается на твоих глазах. А ты не можешь сделать ничего, осознавая, как ты слаб и бессилен. Прости меня, Харэ…
Эльреба была неподвижна, словно застывшая статуя, а Харэ едва заметно кивнул, по его губам блуждала улыбка. Она отпустила его руку и подошла к Салидину, отвесив пощечину. Сила ее удара была настолько сильной, что Салидин упал на колени, и закричал, потому что даже сквозь доспехи ее пламя обжигало, у него на щеке проявлялся страшный ожог.
— Примерно так выглядит боль, Салидин. Конечно, ощущения немного не те. Знал бы ты, что испытывает маленький ребенок, наполненный эмоциями и страхами, в тот момент, когда его душат и он чувствует, что умирает… но все-таки частично мне удалось воспроизвести эту боль. Твое предательство и твой поступок не просто отравили мое милосердие, и заразили мой разум ненавистью и желанием мести, они запустили источник Хаоса, придав ему небывалую мощь, из-за тебя Харэ пришлось создать клетку из водных зеркал, соединённую с Бездной, в которой этот Хаос удалось запереть, однако он постоянно вырывается наружу, его трудно контролировать, а жить с ним невозможно. Из-за тебя все началось, тобой все и закончится. Если ты исчезнешь, возможно, мне станет легче, и я смогу найти способ спасти Вселенную от собственного Хаоса, — из ее ладони вытянулось лезвие, полностью состоящее из золотого огня, она направила его на голову Салидина и замерла.
Харэ смотрел в глаза Салидина не мигающими зелеными глазами дракона. «Он знает», — подумал про себя Салидин. «Знает, что я прав. Он делает это ради нее».
Вокруг них сжималось кольцо огня разноцветного цвета, на глазах и Эшфер и великая пустыня превращались в пепел. Накидка из тени вдруг исчезла, и Салидин увидел свое отражение в маске. Она не могла даже посмотреть ему в глаза сейчас. «Цена…», — Салидин вспомнил ее слова и именно сейчас, ему стало ее жалко, в какой-то момент от накала силы вокруг, чувства Харэ и Салидина будто пересеклись в одно мгновение времени, либо это была не случайность и Волшебник намеренно это сделал. Но Салидин на мгновение почувствовал его эмоции…
«Она не должна тебя убить. Для нее такой исход будет роковым, потому что потом Хаос, а также рожденное им, чувство вины и боли, из-за того, что она так и не смогла тебя простить не дадут ей покоя Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы она страдала больше, чем уже вынесла. Она все время одна, все время страдает и принимает на себя чужую боль. Салидин, она любит тебя… для нее любовь — широкое и глубокое понятие, пронзающее все ее мироощущение. Она любит тебя, да она не надеялась. Не хотела, надеятся, и верить, но и убивать тебя… она не хотела и не хочет сейчас. Она борется. Борется с собой, борется с Хаосом внутри своего сознания. Она хочет тебя простить. И даже если сейчас у нее не получится… ты должен верить в нее», — глаза Салидина расширились от удивления, он увидел это в отражении. Чувства Харэ, которые он только что ощутил, были невероятны, и Эльреба… занеся клинок, она остановилась… и через мгновение пламя в ее руке потухло.
Она упала рядом с ним на колени, Салидин первым обнял ее тело, доспехи были холодными, но жар, исходивший от нее, плавил на нем одежду, оставляя глубокие ожоги. Впервые в ее голосе зазвучали нотки эмоций, это была обида, перемешанная с радостью.
— Ты отравил мое милосердие, но не уничтожил. И я остаюсь Королем Драконов, который не должен подчинятся эмоциям. Я не в силах простить тебя сейчас, несмотря на то, что возможно уже перешла черту, в своем желании окунуть тебя в пучину отчаянья. Мне жаль, Салидин. Мне жаль, но я не могу простить тебя, пока не могу… пока не пойму, что действительно должна это сделать… и я понимаю, что вероятнее всего и тебе не удастся меня простить так просто…
Салидин улыбнулся, не смотря на страшную боль от обжигающего огня дракона. Увидев, наконец, и настоящую улыбку Харэ. Волшебник Измерения хотел только одного, больше всего на свете он хотел, чтобы его Повелитель был счастлив. Он любил ее сильнее, чем кто-либо был способен на любовь вообще, он словно был ее частью. Он хотел уменьшить ее страдания, любым путем, любым способом…
— Ничего, мы попробуем…
Он поднялся на ноги, а Харэ подал ей руку, и она упала в его объятия без сил. Прежде чем вновь стать драконом, пальцами, которые были закрыты доспехами, пальцами, которые не могли ощутить прикосновения к его коже, она все-таки коснулась его щеки. Это было трогательно и удивительно, любовь, которая была невозможна. Любовь, которую Эльреба не могла ощутить… любовь, в которой не было ни одного прикосновения…
— Харэ… я возвращаюсь в Дэливирин. Салидин, ты поедешь в Минас-Аретир вместе с Харэ…
И вот исполинский черно-золотой дракон вновь появился на песке, и произнес уже своим голосом зверя…
— Но прежде, сожги здесь все… дотла… сожги…
— Как пожелаете, Повелитель, — содрогнув землю, Король Драконов взмыл в небо.
3.
Салидин, прибывший вместе с драконами в Минас-Аретир, естественно был невероятно удивлен, увидев мир драконов своими глазами. Он не представлял себе, что задумали Харэ с Эльребой, позволив ему приехать сюда, а главное, сохранив ему жизнь, при этом практически полностью уничтожив Эшфер. Салидин даже не знал, жив ли Гослер и остальные асуры. Сердце Пустыни по-прежнему было с ним, но он слабо представлял себе, зачем оно ему теперь и необходимо ли будет его использовать. Одно он знал точно, вывести Салидина с Вселенской битвы великих Королей и Хранителей было основной целью Харэ и Эльребы, которой они успешно достигли. В Минас-Аретир его привез Харэ, и ознакомив с особенностями дворца драконов и его обитателями, исчез на какое-то время. Салидин мог свободно общаться с членами культа и его руководителями Маркусом и Кристиансеном — Аэшфордами, его поразили и Ашгарды, особенно мудрый советник самой Эльребы — ворон Геллиард Ашгард. Что более всего поражало Салидина — никто не считал его падшим Королем, все обитатели Минас-Аретира обращались к нему, «Ваше Величество», и проявляли уважение. Хотя сам Салидин официально считал себя падшим Королем, ибо столица Эшфера была разрушена, как и сам мир, а его народ рассеян и неизвестно жив ли вообще. Он считал себя проигравшим и более того пленником Минас-Аретира, однако на практике такого не происходило. Салидин присутствовал на всех совещаниях Культа, однако никого из Хранителей Хаоса по-прежнему в замке не появлялось, сама Эльреба, по утверждению Геллиарда, была в Дэливирине, и поэтому Салидин столкнулся с полным бездействием.
