- Привет честному народу! - приветствовал подошедший Кирилл. За ним шли о чем-то переговаривающиеся Света и Серега. Кирилл подошел к нам с Денисом, мы поздоровались и обнялись, так у нас в последнее время было принято. - Как вы тут отдыхаете, молодые люди и девушки, давно пьете? Судя по Сереге, не раньше, чем через часок мы вас догоним.

Кирилл был в цветастой футболке, бейсболке и голубых джинсах, а Света в легком коротком сарафане в цветочек, который очень шел ей. Ветерок легко обдувал наше лежбище у бассейна, принося откуда-то запах свежескошенной травы и какого-то цветущего дерева или кустарника. Нежно перебирая низ Светиного сарафана, ветерок поглаживал ее кожу травяным ароматом. Ее длинные густые темно-каштановые волосы были собраны заколкой на затылке. Они переливались в лучах солнца червонным золотом. На дне бассейна солнечные зайчики неспешно перескакивали с места на место, подчиняясь неторопливому волнению поверхности воды. Мне кажется, я на секунду влюбился в Свету, это было очарование момента, когда она шла к нам. Каждый раз, когда я видел их пару, я задавал себе вопрос: что она нашла в своем Кирилле? Он был обыкновенный веснушчатый светловолосый парень, каких много в любом городке среднерусской равнины. Жидковатый физически для деревни, он отлично соответствовал типажу обитателя маленького провинциального городка. Чувствовалась в нем, как раньше писали в нашей литературе, мужицкая хитреца. Он не получил особо престижного образования и эрудиция из него не лезла отовсюду, но был он, видимо, упрям и последователен в достижении своей цели. Как-то на одной из пьянок, за стаканом вина, много уже выпитого за вечер, он признался, что его "голубая мечта" - это стать директором завода, на котором он работает. - Ну, нормальная такая мечта,- одобрили мы его, а сами, пьяно подмигивая друг другу, ухмылялись, типа, куда тебе, лапоть.

- Ты так к нам обращаешься, как будто сам уже старый и пенс, - отозвался Денис.

- Он не пенс, конечно, никакой, но, работая у себя на заводе среди своих старичков, сам уже начал понемногу превращаться в такого. Не обращайте на его такие слова внимание. Хотя, он же теперь у меня главный инженер, - с нескрываемой гордостью ответила за мужа Света.

- Вау, - Денис присвистнул. - Твой муж теперь большой человек, и давно с ним такое счастье приключилось?

- Три месяца как.., - Кирилл подал бокал Свете и отпил из своего. - Сам даже не ожидал. Наш старый главный инженер ушел на пенсию, отметил свое 75-летие, и меня назначили вместо него, - он с трудом скрывал свою радость, которая распирала его изнутри, как газы при несварении.

- И как теперь живет твой завод, наверное, процветает? - спросила Ленка, даже не посмотрев на него.

- Хорошо живет. Сейчас очень много заказов появилось, много техники строим.

- Куете, так сказать, обороноспособность страны. От кого защищать-то собираетесь, - на этот раз Ленка повернула к нему голову и посмотрела, требуя ответа.

- От врагов, естественно. Знаешь древнюю поговорку: хочешь мира, готовься к войне?

- Знаю, конечно, только у меня есть подозрение, что мы нахрен никому не сдались. Старый анекдот про неуловимого Джо помнишь? Почему его называют неуловимым? Он неуловим, потому что его никто не ловит. А почему его не ловят? Потому что он нахрен никому не сдался. Так и с нашей родиной: она непобедима, потому что она нахрен никому не сдалась.

- Это ты зря, посмотри вон, как Штаты усиливают свои силы вокруг наших границ. Что они просто так столько войск держат?

- Штаты от нас отгораживаются всеми силами. Есть такая поговорка...

- Что-то вы сегодня фольклором увлеклись, как я посмотрю, - Серега встал со своего шезлонга и направился к дому. Уже немного отойдя, повернулся и позвал: Кирилл, пошли рыбу жарить.

- Да, у нас сегодня семга, - произнесла Наташка тоном образцовой хозяйки. - Я знаю, что все её любят. Специально вчера заехали с Сережей на наш рынок и купили свежей норвежской семги.

- Как это? - удивился почти уже ушедший Кирилл.

- А что тебя удивляет? - спросила Наташка.

- Её же запретили к ввозу из-за санкций.

Кирилл казался искренне удивленным, и я подумал: "он правда дурак, или прикидывается?"

Денис хохотнул и ответил: "И чё? Теперь её перегружают в море или ещё как-то там, и она становится российского происхождения. Российская такая себе семга. У неё же на морде не написано, что она норвежская, говорить она не умеет".

- Но это же нарушение запрета, - Кирилл с искренним возмущением посмотрел на нас.

"Да, точно дурак, но как таких держат? Наверное поэтому и двигают", - подумалось мне.

- Слушай, - и Денис с некоторой веселостью начал задавать вопросы, - Ты же в курсе, что у Белоруссии нет выходов к морю? Как же ты воспринимаешь то, что мидии и прочие рыбные палочки у нас теперь сплошь белорусские? Ты интернет читаешь или хотя бы телевизор наш смотришь?

- Читаю, смотрю, но не понимаю, почему так происходит. Есть же запрет и здравый смысл. Раз запрещено, то запрещено, и никакие испанские мидии не могут прикидываться чилийскими или, тем более, белорусскими.

- О, а наши кузнецы обороноспособности, оказывается, неплохо разбираются в деликатесах, как я посмотрю, - Ленка на этот раз с интересом взглянула на Кирилла.

- Да это я так... в интернете вычитал, - чуть смутившись, произнес Кирилл и, посмотрев на Серегу, который терпеливо ждал, когда закончится эта дурацкая беседа, сказал: "Пойдем жарить уже".

Я остался у бассейна с Денисом и девчонками. Солнце почти завалилось на западный бок земной сферы в тихо подкравшиеся тучи, которые единым фронтом наползали с запада, как это обычно в наших краях бывает. Посвежело. Девушки, разгоряченные вином, пока не замёрзли, и мы болтали о всяких пустяках. Наташка, и присоединившаяся к ней Света, слушали очередные веселые истории от Дениса, а я, скучая, иногда вставлял несколько слов в неторопливый разговор Ленки и Маши.

Меня не оставляла некая тревога от увиденного сегодня на дороге. В последнее время приходилось разное наблюдать из жизни представителей бывших советских среднеазиатских республик у нас на улицах, рынках, магазинах, но это все-таки были в большей степени бытовые зарисовки, когда несколько гастеров-таджиков ходят по магазину с тележкой, в которой лежит некоторое количество килограммов морковки, лука, макарон, хлеба и несколько банок тушёнки или, если закупку ведет семья, часто вместо тушёнки в корзине лежит несколько упаковок халяльной курицы и что-то молочное. Сегодня ситуация была другая - сегодня мы с Машей увидели жизнь диаспоры, которая уже не считает нужным скрывать то, что у них происходит внутри, более того, они уже начали смотреть по сторонам в поисках несоответствия окружающей действительности их картинке мира. Взгляд, которым они провожали нас, был взглядом оценивающим, они как бы говорили: никуда вы не уйдете, мы здесь, и у нас есть к вам вопросы и претензии. Я увидел, как диаспора перестает быть просто диаспорой замкнутой на себе, а начинает проявлять себя как активная социальная составляющая. Может быть, это только игра моего воображения? Но я собственными глазами видел, как они смотрели на нас. И что из этого следует? Из этого следует то, что у меня под боком растет конкурент за ресурсы, который агрессивен и совершенно не разделяет моих ценностей, и то, что теперь мне придется воевать за уменьшающийся кусок пирога ещё и с этими чужаками. Такая перспектива мне не понравилось. Мне хватает соперников внутри своей системы, но эти - враги нам всем.

- Маша, - я позвал жену, -  ты сегодня сильно испугалась тех таджиков?

- Ой, Вова, и не говори, это же ужас какой-то у нас творится вокруг. Я вот Лене уже рассказывала про этих головорезов, а она говорит, что мы зря испугались и не позвонили в полицию.

- У них труп лежал в багажнике. Я не хочу связываться с бандитами, для этого есть полиция, пусть они и занимаются этим. Ловят их, внедряются в банды, им за это деньги платят.