- Ты до сих пор веришь в наши новости? Ты что думаешь, у нас произошла исламская революция? Идиотизм, конечно, но надо всё-таки посмотреть в инете. - Денис достал свой смартфон и начал искать. Володя уткнулся в свой.
Доктор встал с дивана и пошёл к столу, по пути спросив жену, как она себя чувствует. Кристина не ответила, девчонки напоили ее какими-то успокоительными лекарствами, и она заснула. Они сидели рядом с ней на разложенном диване. Испуганные и растерянные, они переговаривались между собой вполголоса. Доктор сел и начал есть. Ел он методично, накладывая сначала из одной тарелки, потом, съедая это, накладывал из следующей, и так без остановки. Это, видимо, была реакция на шок, который они пережили. Доктор, вообще-то, всегда любил поесть, и его полная фигура и непременный галстук-бабочка выдавали в нем эстетствующего сибарита. Лицо, всегда улыбающееся и розовое, голубые глаза маленького наивного мальчика, говорили о его легком характере и совсем не тяжелой жизни. Жену Доктор себе выбрал симпатичную, даже красивую, без родословной и в меру глупую, что отвечало его жизненным потребностям в полной мере. Его жизнь могла бы послужить образцом для многих и многих в меру амбициозных молодых людей, которые хотели бы провести свою жизнь в относительном достатке, не прикладывая для этого татанических усилий. Вообще-то, ведение собственного бизнеса предполагает постоянное напряжение и пригляд за подчинёнными, но только собственник с талантом администратора, однажды выстроив систему, может позволить себе время от времени отходить от дел. Вот таким талантливым администратором и был Доктор.
- Ничего не могу найти в инете, - сказал Денис и посмотрел на Кирилла. - У тебя, похоже, тоже голяк, - утвердительно сказал он, - а как у тебя, Володя?
- В ВК и фейсбуке тишина. Я сейчас там запостил коротенько нашу историю, но пока никто не отозвался.
- Похоже это какая-то локальная штука.
- Не факт, - Володя поднял брови и посмотрел на нас. - В ВК только что исчезла моя запись. Кто-то затер ее. И я даже догадываюсь кто.
- Чё, исламисты что ли? - Денис усмехнулся. - Они даже не знают, что такое ВК, не говоря уже о том, чтобы в нём чего-то администрить по своему усмотрению. Ты написал в сообщении слово "террористы", "исламские"?
- Да, именно про атаку исламских террористов я и написал. Похоже, по этим словам сообщение отиндексировали и убрали, чтобы не нагнетал.
- Посмотри в фейсбуке, - Кирилл выключил телевизор и подошел к Володе.
- В фейсбуке меня начали троллить, - сообщил Володя.
- У тебя все могут комменты оставлять или только френды? - Кирилл, стоя с боку Володи, внимательно смотрел в его смартфон.
- Все. Я борюсь за демократию и отстаиваю свободу слова, - Володя повернулся так, чтобы Кирилл не видел экрана, затем на секунду оторвался от смарфона и посмотрел на Доктора. - Но, похоже, не всем это нравится.... Слушайте, остановите Доктора, пусть он расскажет, что произошло.
- Доктор, - Денис подошёл и сел рядом с ним за стол, - правда, расскажи, что произошло.
Доктор, остановился также резко, как он заехал во двор, даже не донеся вилки до рта.
- Налей еще вискарика, - попросил он и отложил вилку с нанизанным огурцом.
Денис взял бутылку и до краев наполнил стакан. Доктор осторожно, как бы ощупывая, сжал стакан, посмотрел на девчонок, которые перестали говорить и замерли в ожидании, потом на стакан, одним разом залив в себя виски, он закусил вкусно хрустнувшим огурцом. Доктор уже почти пришел в себя, выпитое подействовало на него благотворно, и рассказывать он стал последовательно и с подробностями.
- Ехали мы, короче, к вам сюда, а купить чего-нибудь из выпивки ну и сладкого не успели в городе. Я говорю Кристинке: "Сейчас давай заедем в магаз по пути, там недалеко от Яковлевых есть в деревне." Она, типа: "Давай, конечно". Заехали на площадку перед магазином, уже темнеть стало. Смотрю, там почти на выезде жигуль стоит какой-то, я еще подумал: "Вот мудак, надо теперь будет хозяина искать, заставлять его отъехать", короче, обматерил его мысленно. Заходим в магазин, а там почти никого нет, только черти эти стоят и что-то с продавщицей трут, а она в платке, такая тоже мусульманка. Я спрашиваю: "Это не вы машину на выезде поставили?" Они на нас смотрят так нехорошо, один бородатый говорит с акцентом жутким: "Тебе что не нравится?" Я говорю, что типа, мне никак не выехать будет. А он мне говорит: "Выедешь там, где заехал, иди". Меня это тогда задело сильно, чего они правила свои устанавливают? Я говорю: "Давай ты мне не будешь указывать, что мне делать". А он подходит и на Кристинку смотрит так оценивающе, и говорит: "Хорошая, красивая женщина". Я тут подумал ещё, что надо как-то сворачиваться, вечер, как говорится, перестал быть томным, и говорю: "Мне тоже нравится, потому и женился". Бородатый повернулся и что-то по-своему сказал остальным, они заржали и стали подходить, обступая нас. Я Кристинке говорю: "Валим отсюда по-быстрому". Мы развернулись и пошли. Они начали что-то кричать и Кристинку сзади хватать за все, что не попадя. Один обогнал нас, а там проход возле двери узкий такой, и встал, перегородил выход. Я его с ходу, не останавливаясь, со всей дури толкнул в дверь, хорошо, что она наружу открывалась, это наше счастье было, он вылетел спиной на улицу и упал навзничь, а мы через него перепрыгнули и побежали к машине. На бегу я двери разблокировал, прыгнули и рванули прямо через этот жигуль. Метров десять до него оставалось, как вдруг открывается дверь водительская, а жигуль задом к нам стоял справа, и оттуда вылезает ещё один бородач, и я вижу у него в руке пистолет. Ну все думаю, пиз..ц, деваться некуда, поэтому я, не останавливаясь, бортанул его вместе с дверью. Только выскочил на дорогу, как заднее стекло разлетелось вдребезги. Кристинка визжит, сзади выстрелы, машину мотает, я же шугаюсь и руль дергаю то вправо, то влево, но Бог миловал, не подстрелили нас, и никуда не врезались. Как машина выровнялась, я клина схватил, хорошо, что уже когда уехали, а не раньше. На полном автопилоте еду, только. Кристинка начала звонить в полицию, а потом тоже в ступор впала. Вот так и доехали.
- А звонила она когда?
- Да, звонила она сразу, как мы поняли, что уехали от них, но это как в бреду уже было, я только помню, как Кристинка кричала, что нас убивают, по нам стреляют, и как в ответ кричала: "Что все на выезде, и все заняты? Мы что, бл.., никому нах... не нужны?" - и потом как бросила телефон в стекло лобовое.
Все сидели и молчали. Серёга, наконец, встал и спросил: "Кому выпить налить?" Никто не ответил. Тогда он налил себе и пошел на улицу. Володя опять уткнулся в смартфон, что-то быстро набирая.
Серёга сел в кресло и пригубил вино. Мысли его были, как ни странно, совсем не об инциденте с Доктором. Несмотря на чудовищность и экстраординарность того, что с ними произошло, его сейчас занимало больше всего сегодняшнее поведение жены.
"Я не понимаю, что надо Наташке? Чего ей не хватает? Всё у неё есть: дом, муж, дети. Ведь все для неё, а она ведёт себя как шлюха последняя. Все эти представления устраивает. А все приезжают, как на спектакль к нам, типа вот Наташка опять будет с кем-нибудь любовь крутить. Ха-ха, а Серёга будет смотреть на это и молчать. Нет, не буду, я лучше напьюсь, а завтра подам на развод". Это говорил "первый Серёга", тот, который был одним из заводил в школе, который самостоятельно поступил в институт на понравившуюся ему специальность и который, как ему казалось, выбрал себе хорошую, красивую подругу, наплевав на желания родителей женить его на подходящей невесте из ближнего круга их друзей. "Слушай, хоть сам себя не обманывай - ни на какой развод ты не подашь", - сказал "второй Серёга". Этот "второй" появился лет десять тому назад, когда пошли первые жесткие наезды на него со стороны Наташки, и она стала зримо навязывать свою волю, которая оказалась у этой симпатичной и с виду простоватой девушки вполне непреклонной. Второй был утешителем и успокоителем, когда в очередной раз он "первый" восставал, "второй" объяснял поведение Наташки вполне рационально и призывал поискать причины такого её поведения в собственных поступках и неправильных взглядах. Оценить свои поступки и обязательно найти некрасивые, которые и привели его Наташку к необходимости совершения ею некрасивых, иногда предательских шагов. Когда всё было логически объяснено, он приходил к неутешительному выводу о своей несостоятельности, как мужа и отца. У Серёги сформировался комплекс вины перед Наташкой. "Каждый раз одно и тоже себе говоришь, убеждаешь, а на следующий день даже поговорить с ней боишься. Опять истерику закатит, посуду начнет бить - не хочу! Перебесится и все наладится, надо только немного подождать. Терпение и труд - всё перетрут". Серёга отхлебнул вина за этот тост. "Шизофрения какая-то", - сказал первый. "Сколько можно терпеть? Есть у меня гордость или нет, в конце концов? Вот ради чего все это надо терпеть, ради детей? А какими они вырастут, если видят такое отношение матери к их отцу? Даже подумать страшно. Моя жизнь проходит непонятно как, так еще и дети получат неправильный посыл на все жизнь. Нет, завтра пойду разводиться". Второй тут же ответил: "Завтра суббота, ЗАГСы не работают, поэтому завтра ты точно не разведешься, а там посмотрим. Ты про раздел имущества вообще подумал? Про родителей, которые сначала тебе припомнят твою самостоятельность, повозят мордой по столу, а потом скажут, что вы так долго уже живете вместе, что желание развестись при таких сроках совместной жизни бывает периодически у всех, но потом проходит, и у тебя пройдет. Не будешь же ты рассказывать родителям, что Наташка тут вытворяет, это же страшный стыд. А сколько сразу разговоров вылезет, сплетен, Наташка будет все отрицать и рассказывать, как она тебя любит, холит и лелеет. И в самом деле: рубашки и брюки наглажены, дети учатся хорошо, в кружках занимаются, дома чисто. По всему выйдет, что она хорошая, а ты плохой, она жертва, а ты гад". Первый сказал: "Нет, что я за мужик, если моя баба налево гуляет, а я на это глаза закрываю? Хочет гулять, пусть гуляет, но без меня. Не хочу быть посмешищем для всех. Хва-тит". Это были последние слова его внутреннего диалога: Серёга заснул, сидя в кресле. Рука с бокалом упала на ноги, остатки вина вылились, залив красным его красивые белые брюки. Наташке придется их отстирывать, или нести в химчистку, или выбросить.
