Вама был круглолиц и почти облысел. Остатки волос он коротко стриг, и потому они топорщились. Князь, по своему обыкновению, прищурил светло-серые глаза, когда подошли Далинар и Адолин.

«Что происходит?» – растерянно подумал Адолин.

– Светлорд, – обратился Далинар к Ваме, – я пришел убедиться, что о вас как следует позаботились и вам удобно.

– Мне удобнее всего было бы оказаться сейчас на пути домой, – ответил Вама и бросил сердитый взгляд на заходящее солнце, словно виня его в каком-то проступке. Такое дурное настроение для него редкость.

– Уверен, что мои люди спешат как могут, – сказал Далинар.

– Было бы совсем не так поздно, если бы вы нас не задержали по пути сюда.

– Я предпочитаю быть осторожным. И кстати, об осторожности: есть один вопрос, который следует обсудить. Не могли бы мы с сыном остаться с вами наедине ненадолго?

Вама сердито нахмурился, но позволил Далинару увести себя от придворных. Адолин направился следом, все больше и больше теряясь в догадках.

– Чудовище было здоровенное. – Великий князь кивнул, указывая Ваме на убитого ущельного демона. – Самое большое из всех, что я видел.

– Похоже на то.

– Я слыхал, в последних вылазках на плато вам сопутствовал успех и вы прикончили нескольких закуклившихся ущельных демонов. Вас следует поздравить.

Вама пожал плечами:

– Нам достались маленькие светсердца. И сравнивать не стоит с тем, которое Элокар добыл сегодня.

– Лучше маленькое светсердце, чем никакое, – любезно проговорил Далинар. – Я слыхал, вы собираетесь подлатать стены своего военного лагеря.

– Хм? Ну да. Заделать несколько брешей, улучшить укрепления.

– Я обязательно сообщу его величеству, что вы хотите приобрести дополнительный доступ к духозаклинателям.

Вама повернулся к нему, хмуря брови:

– Духозаклинателям?

– Вам понадобится древесина, – ровным голосом пояснил Далинар. – Вы же не собираетесь заделывать дыры в стенах, не используя леса? Здесь, на этих отдаленных равнинах, нам остается только радоваться, что для вещей вроде древесины существуют духозаклинатели, верно?

– Э-э-э, да. – Вама еще сильнее помрачнел.

Адолин переводил взгляд с него на отца. В этом разговоре имелся какой-то скрытый смысл. Далинар говорил не только о древесине для стен – духозаклинатели были тем средством, при помощи которого все великие князья кормили своих солдат.

– Король весьма щедро позволяет применять свои духозаклинатели, – сказал Далинар. – Вама, ты согласен со мной?

– Я все понял, – сухо проговорил Вама. – Не надо бить меня камнем по лицу.

– Светлорд, меня никто не может обвинить в избытке деликатности. Я просто человек действия. – И Далинар ушел, взмахом руки велев сыну следовать за собой.

Юноша так и сделал, бросив взгляд на другого великого князя.

– Он громко жаловался на то, как дорого Элокар берет за пользование своими духозаклинателями, – тихо пояснил Далинар.

Плата за духозаклинатели – самый главный налог, который король взимал с великих князей. Сам Элокар не сражался за светсердца, не считая редких выездов на охоту. Как подобает королю, он был превыше личного участия в войне.

– И?.. – спросил Адолин.

– И я напомнил Ваме, как сильно тот зависит от короля.

– Думаю, это важно. Однако какое отношение к этому имеет Садеас?

Отец не ответил. Он продолжал идти через плато, пока не вышел на край расщелины. Адолин присоединился к нему, выжидая. Через несколько секунд кто-то приблизился к ним, бряцая осколочным доспехом; рядом с Далинаром на краю пропасти показался Садеас. Адолин сузил глаза, увидев его, а Садеас приподнял бровь, но ничего не сказал по поводу его присутствия.

– Далинар, – проговорил князь, обратив взгляд на Равнины.

– Садеас, – резковато ответил тот.

– Ты говорил с Вамой?

– Да. Он понял, к чему я веду.

– Еще бы он не понял. – В голосе Садеаса проскользнули веселые нотки. – Я другого и не ждал.

– Ты сообщил ему, что поднимаешь цены на древесину?

Садеас контролировал единственный большой лес в округе.

– Удваиваю, – уточнил он.

Адолин бросил взгляд через плечо. Вама наблюдал за ними, и лицо у него было мрачное, как небо во время Великой бури, а вокруг из земли выбирались спрены гнева, похожие на лужицы кипящей крови. Далинар и Садеас вместе послали ему недвусмысленное сообщение. «Выходит, за этим его и пригласили поохотиться, – понял Адолин. – Чтобы обыграть».

– Это сработает? – спросил Далинар.

– Уверен, что да, – ответил Садеас. – Если на Ваму слегка надавить, он становится довольно сговорчивым… Князь поймет, что лучше использовать духозаклинатели, чем тратить целое состояние на устройство линии снабжения, что потянется до самого Алеткара.

– Возможно, нам следует рассказывать королю о таких вещах. – Далинар посмотрел на короля, который стоял посреди павильона, понятия не имея о том, что произошло.

Садеас вздохнул:

– Я пытался, но его разум не приспособлен для такой работы. Пусть мальчик занимается своими делами. Он ведь только и думает что о великих идеалах справедливости и о том, как держать меч повыше, когда скачешь на врагов отца.

– В последнее время его меньше заботят паршенди, чем убийцы, подкрадывающиеся в ночи. То, как он ими одержим, меня тревожит. Я не понимаю, откуда это берется.

Садеас рассмеялся:

– Далинар, ты серьезно?!

– Я всегда серьезен.

– Знаю, знаю. Но ты ведь не можешь не понимать, что порождает его одержимость?

– То, как убили его отца?

– То, как с ним обращается его собственный дядя! Тысяча солдат? Остановки на каждом плато, чтобы солдаты «обезопасили» следующее? Как это называется, Далинар?

– Предпочитаю быть осторожным.

– Другие называют такое одержимостью.

– Заповеди…

– Заповеди – просто идеализированная чушь, – перебил Садеас, – которую сочинили поэты, чтобы описать то, как все должно быть устроено, по их мнению.

– Гавилар в них верил.

– Сам знаешь, что из этого вышло.

– А где был ты, Садеас, когда он сражался за свою жизнь?

Садеас прищурился:

– Опять возьмемся за старое, да? Как бывшие любовники, случайно повстречавшие друг друга на пиру?

Далинар не ответил. Адолин вновь поразился отношениям между отцом и Садеасом. Они обменивались очень злыми колкостями, и достаточно было взглянуть им в глаза, чтобы понять – эти двое едва терпят друг друга.

И все же они только что воплотили в жизнь общий план, в котором другому великому князю была отведена роль марионетки.

– Я защищаю мальчика по-своему, – сказал Садеас, – ты поступай как знаешь. Но не жалуйся мне на то, что он одержим страхами, если сам вынуждаешь его спать в мундире на случай внезапной атаки паршенди. Вот уж действительно – «я не понимаю, откуда это берется»!

– Адолин, пойдем. – Далинар повернулся, чтобы уйти.

Юноша последовал за ним.

– Далинар, – позвал Садеас.

Тот, поколебавшись, обернулся.

– Ты узнал, почему он это сделал? Почему написал те слова?

Далинар покачал головой:

– Ты никогда не найдешь ответа. Мой старый друг, это глупый поиск. Он лишь рвет тебя на части. Я знаю, что с тобой происходит во время бурь. Твой разум слабеет от того, сколько ты на себя взвалил.

Далинар опять двинулся прочь. Адолин поспешил за ним. О чем это они сейчас говорили? Почему «он» написал? Мужчины не пишут. Адолин открыл было рот, чтобы спросить, но почувствовал, в каком настроении отец. Его сейчас не стоило принуждать.

Они подошли к маленькому каменистому холму на плато. Поднялись на вершину и оттуда посмотрели на убитого ущельного демона. Солдаты Далинара продолжали собирать мясо и панцирь.

Пока они там стояли, Адолин до краев переполнился вопросами, но не мог их сформулировать.

В конце концов Далинар проговорил:

– Я тебе рассказывал, о чем были последние слова Гавилара, обращенные ко мне?

– Нет. Я теряюсь в догадках о том, что произошло той ночью.