– Ты откуда? – спросил он.

– Я? – удивился тот. – Я уже неделю тут живу, парень! – незнакомец раздвинул в улыбке полный гнилых зубов рот. – Ты еще сказал мне: «Будешь жить со мной, Эд, все будет в порядке. Я написал „Yesterday“, и героин у нас будет всегда...»

Пол вытолкал и его.

Образ жизни больных растений прекратила Линда. Однажды утром она, вместо того, чтобы приготовить еду и убраться в доме, принялась трясти Пола, крича:

– Вставай! Вставай, говнюк! Я больше не могу спать с трупом!..

И он взял себя в руки. Ему казалось, что он, как потерянная игрушка, долго провалялся под шкафом в паутине и пыли. И вот его нашли. Он отмылся, сбрил с подбородка неопрятную бороду и «вышел в свет». Но оказалось, игрушка уже вышла из моды.

И началась гонка за утерянной славой. Сперва он работал в одиночку, затем сколотил довольно сносную группу, пригласив Денни Лейна и еще нескольких музыкантов. Ему хотелось, чтобы Линда всегда была рядом с ним, и он заявил, что она будет петь и играть на клавишных. Линда не умела ни того, ни другого, но, приняв это заявление за очередную прихоть, которая скоро забудется, стала честно брать у мужа уроки. Вскоре, однако, она уже довольно сносно музицировала, и судьба ее была решена: она стала выступать вместе с Полом, в свободное от работы время рожая ему предсказанных когда-то детей...

Некоторые пластинки Пола и его «Wings»[156] поднимались до вершин хит-парадов. Но до успеха «Битлз» им было все-таки очень далеко. Пол переносил это болезненно, хотя и сознавал, что он добился именно того, к чему стремился: он стал просто музыкантом. ПРОСТО МУЗЫКАНТОМ, безо всякой чертовщины и мистики. Оказалось, правда, что он – не самый сильный музыкант в этом мире.

Однажды, находясь по делам в Нью-Йорке, он пришел в гости к Джону, как в старые добрые времена, захватив с собой гитару.

Но тот не пустил его дальше порога.

– Это тебе не Ливерпуль, Макка, – сказал он, не поздоровавшись. – Тут без телефонного звонка не приходят.

– Я хотел спеть тебе новую песню, – начал Пол, еще надеясь, что Джон, по обыкновению поиздевавшись, все же впустит его, и они вволю повспоминают былые денечки.

– Пошел вон, болван, – сказал Джон с кривой усмешкой. – Скажи спасибо, что мне до сих пор не дали вид на жительство, и я не могу держать у себя оружия. – С этими словами он захлопнул дверь у Пола перед носом.

Джордж все дальше двигался по пути самопознания, углубляясь в дебри буддизма и индуизма. Патти ушла от него и стала женой Эрика Клэптона, что не мешало этой троице поддерживать теплые отношения друг с другом.

Мало кто понимал его новые песни, посвященные, в основном Богу. Свою фирму звукозаписи он назвал «Темная лошадка». Ведь он был темной лошадкой для мира шоу-бизнеса.

В его конторе работала низенькая поджарая, но яркая мексиканка по имени Оливия Ариас, она-то и родила ему сына, названного Дхани. А вскоре стала и его законной женой.

Он выпустил много пластинок, но особого успеха они не имели. Похоже, он и не стремился к этому.

Трижды общественность вновь привлекало имя Джорджа.

В первый раз, когда он организовал грандиозную благотворительную акцию в пользу республики Бангладеш при участии Боба Дилана, Рави Шанкара, Клауса Воормана, Клэптона, Ринго и группы «Бедфингер». За два концерта в нью-йоркском зале «Медисон-Сквер Гаден» они заработали для Бангладеш десять миллионов долларов.

Во второй раз – когда некто Роналд Мэк предъявил ему обвинение в плагиате. Речь шла о ставшей хитом песне Джорджа «My Sweet Lord»[157] , которая якобы (или не якобы) была один в один слизана с «He's So Fine»[158] Мэка. Джордж заплатил крупный штраф, а Мэк признался журналистам, что его главный выигрыш – то, что он судился с одним из «Битлз»!

Наконец, в третий раз о нем вспомнили, когда он выпустил роскошно оформленную автобиографическую книжку «Я, Мне, Моё». Несмотря на неслыханную цену в сто сорок восемь фунтов, она была моментально раскуплена и тут же стала библиографической редкостью, так как издали ее тиражом в две тысячи экземпляров.

Чуть ли не самым шокирующим в этой книге оказалось то, что в ней ни разу не был упомянут Джон Леннон.

В интервью журналу «Плейбой» Джон прокомментировал это так: «Он не забыл ни одного случайно встреченного саксофониста или гитариста. А меня там нет. Это довольно обидно...»

Похоже, это действительно была тонкая месть Джорджа за то, что за все проведенные вместе годы Джон так и не начал принимать его творчество всерьез.

Ринго всегда устраивала роль «профессионального друга». Его душа не умела ненавидеть, а любая грязь скатывалась с него, не прилипая.

Предложения баснословных гонораров так и не заставили гордых экс-битлов собраться вместе еще хотя бы раз. Зато просьба Ринго о «маленькой помощи» свела таки их имена под одной обложкой. Джон Леннон написал для него песню «Я величайший», подарили песни и Пол с Джорджем. А в «You're sixteen»[159] Пол от щедрот даже исполнил соло на мундштуке от саксофона... Не мудрствуя лукаво, Ринго назвал этот альбом «Ringo», и его успех побил рекорды сольных проектов Джона, Пола и Джорджа того времени.

Что касается семейной жизни... Некрасивые эпизоды, которые привели к распаду брака Джона с Синтией и расторжению помолвки Пола с Джейн не стали для него поучительными. Однажды Морин, к тому времени уже мать троих детей, застукала мужа в постели с фотомоделью Ненси Эндрюс.

Он много снимался в кино, сыграв самые разноплановые роли – от пещерного человека до римского Папы. В Лос-Анджелесе он организовал фирму по изготовлению мебели и сам занимался ее дизайном...

Он быстро простил Полу пощечину и остался единственным из них, кто, не боясь того, что его прогонят, мог заявиться к остальным в любое время дня и ночи.

Собственно, умение прощать и было чуть ли не главным его талантом. В Англии, а еще более – в Америке он оставался всеобщим любимцем. Потому-то остальные трое всегда с удовольствием приглашали его к сотрудничеству, в особенности – на живые концерты. Правда, чаще всего, подстраховавшись вторым, более техничным, барабанщиком.