Как кот, лезущий на дерево, я втянула себя наверх, удерживая свой вес кончиками пальцев. Забравшись на вершину стены, я села на корточки, используя объединенную силу, что делала нас с Тией уникальными, но я знала, что наша сила была не такой, как когда-то. Наши глаза сузились и сфокусировались. Я моргнула, и словно кто-то вдруг нажал переключатель, темные силуэты обрели форму .

Я склонила голову, слушая, а пыльный открытый театр становился видным. Он был в виде чаши, окруженный невероятно высокой металлической стеной, здесь проходило представление, и главным развлечением был человек, которого я любила. Вместо сидений края круглого стадиона кишели привидениями, что совсем не радовало. Их словно пытали.

Тощие и хилые создания рвали волосы и одежду, шипели. Извиваясь, их тела сливались и двигались странным образом, почти проходя сквозь друг друга, как призраки. Я могла видеть сквозь их тела края и выступы железной стены. Хотя их облики колебались от плотных до прозрачных, они явно не могли пройти стену и сбежать. Их было так много в тесном пространстве, что они больше напоминали многоликого монстра, чем отдельных личностей.

«Им нет конца», - сказала Тиа.

Я с ужасом согласилась. И тут что-то началось. Они начали рыдать и рвать одежду. Одна женщина – я думала, что это женщина – прижала ладони к лицу, и они растаяли на ее ладонях, пока она завывала.

Я вспомнила картину Эдварда Мунка «Крик», которая какое-то время висела в музее. Я вспомнила, как разглядывала ее и думала, какой ужас заставил так кричать человека. Теперь я знала. Это было из-за изгнания в преисподнюю.

В центре бушующей толпы Амон свисал на цепях, что отходили от его запястий к большому шесту . Его туника свисала с пояса лохмотьями . К нему приблизилось ужасное существо, похожее на минотавра-альбиноса, вот только рогов у него было четыре, и виднелась крокодилья пасть . Руками размером с рождественский окорок он замахнулся хлыстом, и тот с хрустом опустился на спину Амона.

Я закричала, едва дыша. Плоть вскрылась, глубокие раны перекрещивались на его обнаженной мускулистой спине. Теперь я знала, почему мне было сложно дышать.

«Килинбиан», - слабо сказала Тиа, и мне не нравилось, что я чувствую покалывание и слабость в теле из-за того, что делали с Амоном. Он так долго скрывал от меня боль, хотя страдал, судя по его виду, уже какое-то время.

«Что?» - спросила я.

Вместо разговора мысленно, что было тяжелее, чем обычно, в моей голове появилось изображение. И я вдруг поняла назначение оружия, что видела. Хлыст против единорогов.

Он был достаточно острым, чтобы вспарывать их плоть, что была прочнее, чем у других животных мира, наносил ужасный урон даже плоти мертвых, что я представляла сложным заданием. Я поежилась от мысли, что сделало бы это оружие с живыми, даже если у живого будет такая сила, как у нас с Тией.

Я подавила всхлип, чувствуя себя беспомощной, я не могла защитить любимого человека от такой боли, но новая часть меня смотрела на сцену с хладнокровным расчетом. Моя смертная сторона в отчаянии вопила, что нам нужно его спасти. Мы должны были. Потому я прошла весь этот путь. Потому со мной была Тиа.

Но я сидела там и отмечала варианты сражения с ними, и эмоции становились тише. Я отступала, у власти была Тиа, я чувствовала, что человеческая часть осталась в стороне. Но управляла и не Тиа, и не я, а… мы.

И мы были не львицей и человеком в одном теле. Мы были кем-то новым, кем-то сильным – сверхъестественным существом, что было совсем… другим. Воином, решившим сражаться не из-за любви или долга, не из-за питания или защиты потомства. Просто такой была наша цель. Поэтому нас создали. Такой была причина. Положить конец угрозе. И этот кто-то новый хотел спасти Амона, но она хотела спасти его не по тем же причинам, что и я.

Я… мы… моргнули. Что-то менялось. Хотя я вяло пыталась остановить это и захватить власть над телом, я знала, что если мы с Тией хотим использовать всю нашу силу, нам нужно позволить изменениям произойти, нужно принять их. Я чувствовала больше, чем согласие Тии, я глубоко вдохнула и отпустила, становясь скорее зрителем, чем участником.

Наши когти впились в край стены, мы склонились вперед, оставляя глубокие следы в железе. Кусочки его отлетели и посыпались на головы существ под нами, но они в шуме и не заметили. Тела не знали ничего, кроме своих страданий.

От одной только мысли войти туда, где были эти тела, кровь стыла в жилах. Но это задевало только мою отброшенную часть. А сфинкс почти не боялась. Я пробиралась по краю, выискивая самый быстрый и тихий способ спуститься, я закаляла решимость, зная, что скоро буду окружена мертвецами.

И тут снова заговорил голос. Я застыла на вершине стены и посмотрела вниз. Минотавр свернул хлыст и застыл, опустив голову. Растерявшись, я искала источник голоса. Я думала, что говорил он. Но тут я увидела ее.

Ее было сложно заметить. Ее окружало темное облако, не давая ее видеть, пока она того не хотела. Облако двигалось с визгом крылатых существ, хлопающих кожистыми крыльями, но я видела кусочками ту, что была в центре зловещей стаи.

Медленно эта масса приблизилась к минотавру, и длинная красивая рука потянулась к бледному монстру. Ее ногти были черными, а кожа – зеленовато-серой. Крылья задели его тело, но он не дрогнул, несколько существ впились в его тело, пустили кровь, что яркой струйкой текла по его пепельной руке.

Ее рука медленно обвела бицепс минотавра, существо радостно улыбнулось. Даже издалека я видела, что ему нравится ее прикосновение.

- Чувствуешь ее, божок? – спросила женщина у Амона, длинная нога показалась из крылатой тучи. – Она очень близко. Может, если вы… встретитесь, - дразнила она, - я скую вас цепями, и ты увидишь, как я буду высасывать ее жизнь.

Ее голос был знакомым. Я где-то ее уже слышала, но сейчас не могла вспомнить. Красно-черные летучие мыши летали вокруг нее, садились на ее спину и плечи, становясь живой мантией. Летучие мыши поменьше, с серебряными крыльями, украшали ее голову, становясь сверкающей короной. Она пугала, и ее слуги, сидящие на плечах, подняли заостренные крылья, образовав заостренные эполеты, защищавшие ее уязвимое горло. Мои руки покалывало от желания вонзить свои копья в ее живую броню.

Она была красивой, длинные волосы ниспадали с ее головы, ее фигура была весьма женственной. И выглядела она как королева преисподней. Доктор Хассан показывал мне рисунки Пожирательницы в книге по пути в Луксор, но та была похожа на чудовищного бегемота с острыми зубами.

Настоящая была похожа на женщину, что может обвести любого мужчину вокруг пальца взглядом, а потом забрать у них все, что у них было. Было очень просто представить ее жующей жертв на завтрак, выплевывающей их обглоданные кости и выбирающей еще дюжину на ланч. Она была привлекательной и хитрой, опасной и вызывающей, какой и должна была выглядеть черная вдова.

- Ах! – рассмеялась она, и этот звук был милым и пугающим. – Она принесла твое сердце. Так даже лучше. Я смогу смаковать тебя веками!

Ее глаза блестели, она облизывала вишневые губы, словно обольщали, но часть меня, которой была Тиа, знала, что это было. Она была голодной. И мы с Амоном были прекрасным блюдом для ее пира. Впервые в этом сне я подумала, что своим присутствием могу навредить Амону. А наша связь показывала, что я была здесь и не просто спала.

Пожирательница провела ладонью по плечу монстра рядом с собой и проворчала:

- Знаешь, я так давно не ела. Я так исхудала.

Женщина провела ладонями по своим изгибам в форме песочных часов, и летучие мыши на не визжали и двигались. Что-то во мне хотело действовать, поставить ее на место. Другая часть реагировала на вызов хищницы, пытающейся украсть то, что принадлежало нам. Амон был нашим, и никто не заберет его у нас.