Мы с Пейшенс продолжаем стоять под деревьями и наблюдаем, как Сай медленно крадётся через коридор к шатру, давит на рычаг и стремительно мчится к нам. Сначала я спрашиваю себя, что это значит, затем вдруг слышу громкий треск, будто бы где-то, возле циркового шатра, был приведен в действие механизм.

Из нашего убежища в лесу, мы с Пейшенс наблюдаем, как крыша шатра медленно открывается. Яркие воздушные шарики поднимаются в ночное небо и кажутся серыми, как только минуют свет лампочек. Должно быть, это было запланировано как, кульминация шоу.

Я понятия не имею, откуда Сай об этом знает, но становится ясным, что он задумал. Пронзительный крик раздаётся из шатра, и последнее живое существо покидает Сиерра Фантастика: беркут, с мощным размахом крыльев, исчезающий среди воздушных шаров.

Глава 18

Мы продвигаемся всё глубже и глубже в лес. Звуки цирка, монотонное пение Киприяна и гул голосов бегущих к своим машинам зрителей становятся всё тише, и теперь вокруг нас - только заросли. Голые, обожжённые солнцем кроны пробкового дуба сплетаются у нас над головами в чёрную, как ночь, паутину. Я поддерживаю Пейшенс, которая заметно ослабела за дни, проведённые в цирковом вагоне. Её длинные, ничем не покрытые волосы впитали запах сена и навоза, её одежда грязна. Но несмотря на это, она не теряет своей грации, и кажется, что она не бежит по земле, а пританцовывает.

- Кто это? - тихо спрашивает она, когда мы уже достаточно долго бежим сквозь мрак. Она кивает на Сая.

С момента освобождения из вагончика Пейшенс не проронила ни слова. Он бежит впереди и прочищает нам дорогу, разламывая и обрывая ветки и колючие вьющиеся растения. У меня чувство, что он недоволен, но при всем желании я не могу представить причину его гнева. В конце концов, у нас всё получилось, и сейчас мы должны только безопасно вернуться в Лондон, пока Купиды, которых мы отправили в Москву, или ищейки не вышли снова на наш след.

- Его зовут Сай, - отвечаю я, хотя мне и трудно это выговорить. - Он твой второй страж.

- Мой второй... - Пейшенс поворачивает ко мне голову, её глаза расширяются. В какой-то момент кажется, что она чувствует себя жертвой чудовищного обмана. - Ты знала о его существовании?

Я отрицательно качаю головой.

- Нет, твой отец никогда не рассказывал о нём, и я ни разу не видела его. Он наблюдал за тобой со стороны.

- Это папе свойственно! - возмущается Пейшенс. - Он всегда перестраховывается.

Она снова оборачивается к Саю, бросает скептический взгляд на его спину.

- Итак, годами напролёт за нами следили.

- Не беспокойтесь, принцесса, - он вдруг оборачивается и продолжает путь задним ходом, с уверенностью лунатика, как будто родился в этих лесах. - Я не подсматривал за тобой ни в твоей спальне, ни...

- Сай! - прерываю я его, заметив, что щёки Пейшенс слегка краснеют. - Не будь таким нахалом и лучше представься сам.

- Сай, - буркает он, а затем отворачивается и продолжает бег.

- Что означает это имя? - смеясь спрашивает Пейшенс. Мне ещё никогда не приходилось видеть её недружелюбной к кому-либо. Иногда меня пугает эта открытость, иногда я ею восхищаюсь.

- Абсолютно ничего, - говорит он, не оборачиваясь. Для меня это на самом деле загадка, что за проблема у него вдруг возникла. По отношению ко мне всё последнее время он не был настолько упрямым.

- Не обижайся, - говорю я тихо. - На самом деле он добрый.

- С ним что-то произошло, - отвечает Пейшенс, не отводя глаз от спины Сая. - Какое-то несчастье.

Я чувствую, как она содрогается, очень глубоко погрузившись в Сая. Это способность, которая была у неё с самого детства и которая присуща, пожалуй, всем детям её рода. Они в состоянии зондировать других, видеть их насквозь, воспринимать их настроения, как волны. Поначалу, когда я с ней только познакомилась, мне это казалось жутким. Как этот младенец, не тяжелее трёх килограмм, лежал в своей кроватке и без малейшего усилия смотрел в мою душу. Между тем, я к этому привыкла. Возможно, Сай просто ещё не готов. Он не привык к её близости, и я хорошо могу себе представить, что она требует от него слишком много.

Он пробирается через заросли деревьев, и мы торопимся вслед за ним. Пейшенс идёт, спотыкаясь, и я радуюсь, когда мы выходим на просеку.

- Здесь мы можем организовать привал, - говорю я и оценивающе оглядываюсь. Вокруг нас стоят стволы деревьев, толстые, как колонны, над нами ветви сомкнулись так плотно, что едва различимо небо. Благодаря такой природной защите от солнца земля не такая сухая, как в других частях леса, и мы даже можем рискнуть развести огонь.

- Ты уверена? - смотрит на меня Сай. - Они отправят ищеек в лес.

- У нас нет другого выбора, - я указываю на Пейшенс, которая с тяжестью опирается на меня. - Она больше не выдержит.

- Хорошо, как скажете. - Сай роняет на землю ужин Пейшенс, ещё покрытый мехом, и тут же исчезает в чаще. - Я поищу дрова.

Пейшенс опускается на землю.

- Я рада, что ты так быстро прибыла, - говорит она, глядя на меня снизу-вверх.  - Теперь мы снова поедем домой, не так ли?

Я не знаю, что ей ответить. Конечно, нам нужно отправляться в Лондон, но пока мне неизвестно, сможем ли мы вернуться в Вудпери. В конце концов, Купиды знают, что она там живёт. До вторжения на территорию интерната, которое закончилось бы фатально, если бы не вмешался Сай, они ни разу нас там не беспокоили. Я ощущала активность Купидов лишь тогда, когда мы были в пути: например, в городе, когда Пейшенс разрешалось походить по магазинам со своими подругами. С парой охотников за детьми я разделалась во время школьных походов, тайно, так что никто из детей не узнал об этом. Никто не знает, какая участь их постигла.

- Возможно, я смогу какое-то время пожить с папой, - говорит она, словно прочитав мои мысли. - Я бы хотела его увидеть. Аделла и Рода тоже могли бы повидаться со мной.

Я сажусь рядом с ней и пытаюсь улыбнуться. - В любом случае мы найдём какой-то выход. По крайней мере, я не думаю, что нам придётся спать под мостом.

Она задумчиво кивает и глядит на того, кто сидит у неё на коленях. Я сочувствую ей. Ей очень нравится жить в интернате, и мне жаль, что Купиды мешают ей быть такой же беззаботной, как другие ученики. Я очень хотела бы сказать ей что-то успокаивающее, но солгать у меня не поворачивается язык, и прежде чем я успеваю придумать что-то правдоподобное, возвращается Сай и складывает в кучу дрова для костра. Затем он поднимает с земли труп животного и просит, чтобы я дала ему нож.

- Не мог бы ты сделать это в другом месте? - спрашиваю я, протягивая ему нож.

- Ты говоришь так, потому что это не «счастливое» мясо?

На его губах играет ироническая ухмылка, но несмотря на это он разворачивается и уходит с этой падалью в заросли.

- Тебе хорошо было в цирке? - спрашиваю я Пейшенс, чтобы отвлечь её.

- Нет, это было ужасно. У циркачей нет денег, звери вынуждены голодать. Своих тигров, львов и слонов они уже давно продали, поймав взамен диких животных. Бедняжки были совершенно запуганы.

- Сай их всех освободил.

Пейшенс поднимает голову и смотрит вслед своему второму стражу.

- Пейшенс? - я смотрю на того, кто сидит у неё на коленях, и не могу удержаться от усмешки. Заяц-русак, которого она захватила с собой из вагона, широко раскрыл глаза, его пушистые лапы свисают с бёдер Пейшенс одна слева, другая справа.

- Если ты так беспокоишься о диких животных, тебе следовало бы взять пример с Сая и тоже выпустить вот этого на свободу.

Пейшенс вопросительно смотрит на меня, потом отслеживает направление моего взгляда.

- О, ты имеешь в виду Пчёлку. Я совсем о нём позабыла. - Она вытаскивает свои тонкие пальцы из меха зайца. Его тело напрягается, затем он спрыгивает с её колена и бежит прямо на Мали, которая присела на опушке леса. Собака издаёт вопросительный тихий визг и смотрит на зайца. Тогда он делает петлю и исчезает в другом направлении.