Тридцать четыре ученика в разного цвета мантиях. Будущие магистры Велленхэма. Кто бы мог встать и, под немигающим взглядом Коршуна, ответить так, чтобы тому понравилось?.

"Зáггерт? Я удивлюсь, если он вообще читать умеет! Никки? У нее одни тряпки на уме", – Эллагир даже фыркнул при одной мысли, что Никки смогла бы ответить на вопрос магистра. "Ну, кто? Жерáль? Вряд ли. Мерзавец Вииффим? Умён, но не настолько же! Áльрин? Альрин…" – юноша задержал на ней взгляд чуть дольше.

Закутавшись в белую с серебром мантию мага Воздуха, она сидела во втором ряду, возле окна. В её зелёных с сероватым отливом глазах не было и признака насмешки, наоборот, Эллагиру виделось сочувствие.

"Да, Альрин могла бы, – подумал он, слегка покраснев. – Ну, так она из библиотеки не выходит"!

– Мне обождать, пока Вы закончите свои размышления и вновь станете слушать своего наставника? – вдруг донёсся до юноши насмешливый голос Сандара.

– Прошу простить, Магистр, – изобразил лёгкое недоумение Эллагир. – Я внимал каждому Вашему слову!

Тонкие губы Коршуна растянулись в подобие улыбки.

– О чём я говорил? – быстро проговорил он, метнув в Эллагира тяжёлый взгляд.

– Я… эээ…

– Оставьте, – презрительно поморщился магистр. – Я повторю. Мудрые мира сего не смогли пока доказать существование Города Бессмертных… но и не смогли опровергнуть. А значит, "мифический" – неудачное слово. Вы, Эллагир, учитесь не в торговой школе при Гильдии, а в Визенгернском университете! Маг, или даже будущий маг обязан тщательнейшим образом продумывать свою речь. Ибо последствия от одного неверно сказанного слова могут быть самыми разными!

Магистр замолчал на секунду и бросил рассеянный взгляд в окно, забранное цветным витражом.

– По совокупности вышеизложенного, моя оценка вашего ответа: "средне".

Эллагир мысленно застонал. Все, что было ниже, чем "достойно", означало порку.

– Вместо обеда, будьте добры пройти в комнату Наказаний, – подтвердил магистр. – А как закончите с этим, потрудитесь заглянуть в мой кабинет.

"Провалиться б тебе!.. Опять подставлять спину", – мрачно подумал юноша.

Он поднял взгляд на сидящих однокурсников. Альрин по-прежнему смотрела на него с сочувствием. Это немного сглаживало противное чувство ожидания экзекуции.

Совсем немного.

Эллагир вышел из комнаты Наказаний, расположенной в подвале, хлопнув дверью так, что с каменных сводов посыпалась труха.

"Гаппо, сукин сын, сил не жалел", – подумал он, произнося исцеляющую магическую формулу.

Боль едва отступила.

– Да, заклинание Йерры – не мой конёк, – раздосадовано буркнул юноша, осторожно пошевелив лопатками. – А ну-ка, ещё раз…

Он глубоко вздохнул и привычным движением сложил пальцы обеих рук в причудливую фигуру, чтобы направить и усилить заклинание. На младших курсах он с товарищами по несколько часов в день тренировался складывать такие фигуры, или, как их ещё называют, Символы. Чтобы в минуту надобности руки сами вспомнили нужные комбинации. Десятки, сотни разных Символов, – к каждому заклинанию свой. И попробуй, перепутай! За каждую ошибку наставники нещадно наказывали.

– Yerrha equillia! – негромко, но чётко, выделяя каждый звук, проговорил Эллагир, удерживая Символы Йерры.

Боль в спине поутихла.

"У Альрин вышло бы с первого раза, – вздохнул юноша мысленно. – Несмотря на то, что ей редко приходится его использовать… В отличие от меня"!

За всё время обучения, Эллагир действительно стал одним из частых гостей комнаты Наказаний. Поэтому, он давно уже научился относиться к этому философски, как к досадному недоразумению. И получасом раньше спокойно вошёл в "камеру пыток", как её окрестили ученики.

Пока палач, толстый варвар по имени Гаппо, выбирал плеть, Эллагир хранил презрительное молчание.

"Конечно, варвар – всего лишь слуга, – размышлял юноша, в сотый раз изучая незамысловатое убранство помещения. – Зарабатывает на жизнь… Но, чтоб он сдох, неужели во всем Велленхэме не нашлось более достойного занятия?!"

Палач, наконец, сделал выбор, снял с крюка одну из плетей, и рывком развернулся к ученику. Висевший на толстой волосатой шее зелёный камень, изумруд, величиной с кулак, слегка задрожал.

– Ну что, господин маг-недоучка, опять не удалось облегчить себе участь? – насмешливо спросил Гаппо, отвесив издевательский полупоклон.

Эллагир, естественно, знал, что изумруд у варвара – не бесполезное украшение, а защитный талисман, выданный Сандаром. Такие камни подавляли любые заклинания. Юноша всякий раз надеялся, что сможет преодолеть его силу, но, разумеется, тщетно. За всю историю магии, это не удавалось никогда и никому.

Гаппо рывком схватил Эллагира за руку и одним движением защёлкнул на запястье простой металлический браслет с изумрудиком поменьше. Сомнительное украшение было призвано не дать юноше воспользоваться Исцеляющими чарами во время наказания.

– Приступим! У меня мало времени! – толстяк притворно закатил глаза, изобразив на лице крайнюю занятость. – Одолжить Вам ясеневую чурочку в зубки? Чтобы господин великий магистр не орал на весь Визенгерн, – осклабившись, добавил он.

– Qhard 'hett samma qfur qeda, q'adhur majaq!² – не поворачиваясь, спокойно проговорил Эллагир, сбрасывая одежду и ложась на дубовую, пропитанную потом и кровью, скамью для порки.

Он знал, что, в любом случае, варвар его жалеть не станет. Потому ничем особо не рисковал, надерзив палачу.

Гаппо затрясся от злости, глаза его налились красным.

– Я тебя научу вежливости! – рявкнул он, меняясь в лице и занося плеть для удара.

– Учитель выискался, – насмешливо хмыкнул Эллагир.

Резко выдохнув, палач ударил, и юноша, дёрнувшись, замолк на мгновение.

– А как тебе это? – прорычал Гаппо и снова взмахнул рукой, отрывисто и зло.

– Ублюдок!

Последовал очередной удар.

– Жирный боров! Может попрыгаешь так, да похудеешь?

И снова тяжёлая кожаная плеть рассекла кожу. Юноша припомнил самые скверные ругательства, которые только знал на варварском наречии, и наградил ими сперва Сандара, затем – палача, всех их друзей и родственников.

Кровь ручейками побежала по спине, стекая на дубовую скамью, на грязный пол комнаты, собираясь в небольшие алые озерца.

– И как тебя, кабана, жена выдерживает?! – после глубокого вдоха, продолжил издеваться Эллагир, выгнувшись дугой от очередного ожога плети. – Ты наверное уже раздавил её, да? Оооох! – новый удар вынудил юношу протяжно застонать.

Толстяк недобро ощерился.

– Ну, ничего. Наверняка в твоём сарае есть любимая овца… – Эллагир тоже попытался усмехнуться, но следующий взмах Гаппо превратил смешок в сдавленный крик.

Тело юноши сотрясалось от крупной дрожи, а спину жгло расплавленным свинцом. Варвар не отвечал на оскорбления, чтобы не сбить дыхание. В комнате отчётливо пахло свежей кровью и потом.

Эллагир до хруста стиснул зубы: надо было постараться не закричать. Не доставить Гаппо хотя бы этого удовольствия.

"Ну, ублюдок, – подумал он, зажмуриваясь в ожидании следующего взмаха плётки. – Поквитаемся ещё!"

После удара перед глазами все поплыло, раздвоилось, как в мутном зеркале. Юноша тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Осталось ведь немного! Краем взгляда он увидел, как палач замахнулся в последний раз…

…Всё! Гаппо в ярости отбросил плеть, разразившись, в свою очередь, ругательствами на своём языке. Как же ему хотелось засечь наглеца! Но магистра палач боялся ужасно. Сандар давно ещё продемонстрировал свою неприязнь к тем, кто нарушал его указания.

"Традиционно, наказуемым полагается двенадцать ударов, понимаешь? Двенадцать, Гаппо, это не пятнадцать, и не двадцать… Впрочем, сейчас я тебя научу считать до двенадцати", – сердито проговорил тогда магистр, проворно перехватывая свой жезл посередине…