Ничего не убавилось и не прибавилось ни в словах, ни в сути. А вот на проявление радости и гнева подействовало. Это воздействие было произведено высказыванием, в котором было утверждение и которое в этот миг подтвердило ожидание обезьян.

Потому мудрый человек ищет лада во взаимодействии утверждений и отрицаний, убирая вечно существующие между ними противоречия, достигая равновесия в себе небесных сил. А небесные силы – это движение ощутимых потоков времени в теле человеческого сознания. Это можно назвать двойным движением.

Люди древности знали, что познание имеет границы и к этим границам как раз следует направлять знание. Так куда же устремляли поток своего познания люди древности?

Они устремляли его туда, где находится то, что есть, когда еще не началось существование предметов. Таков предел устремления знания. Этим все исчерпывается, и к этому ничего не добавишь. Дальше знанию двигаться уже некуда. Дальше только бездна.

Познание следующего уровня предполагает, что есть предметы в сознании, но нет меж ними границ, разделяющих их. То есть в пространстве сознания уже существуют предметы, но так как знание туда еще не проникло, то и разделения этих предметов на отдельные предметные проявления еще не произошло.

Познание следующего уровня предполагает, что есть границы, разделяющие предметы, но нет еще утверждения и отрицания. То есть здесь нет еще оценочных суждений, и в последовательности движений сознания существует порядок. Порядок этот не соотносится с внутренним временем, а представляет собой узор, который обычное сознание личности ухватить не может.

Когда начинают выноситься оценочные суждения и посредством утверждения одного производится отрицание другого, и ты видишь, что в сознании есть утверждение и отрицание, это значит, что происходит разрушение Пути. То есть начинается разрушение истинного видения мира, и в состоянии оценочных суждений истину ухватить уже невозможно, а потому и Пути нет.

Потому что пребывать на Пути – значит пребывать в истине. Это состояние, когда каждое мельчайшее движение твоего сознания в теле этого мира соотносится с истиной.

Что разрушает Путь, то создает любовь.

Человек нуждается в понятии любви, то есть вводит обозначение определенного состояния своего внутреннего мира, называя его любовью, тогда, когда истины уже нет. Это попытка восстановить эту истину, вернуться на Путь.

Хотя если посмотреть глубже, то вполне можно и усомниться в наличии действительного созидания и разрушения. Так есть ли действительно созидание и разрушение? Или в пространстве истины нет созидания и разрушения?

На это можно ответить примерами из прошлого.

Созидание и разрушение появляются тогда, когда Сияющий Письменами играет на гуслях. Когда Сияющий Письменами не играет на гуслях, нет созидания и разрушения.

Что это значит? Сияющий Письменами считал, что нет лучшего способа познания мира, чем игра на гуслях. По этой причине он очень любил играть на гуслях.

Любовь Сияющего Письменами к игре на гуслях была такой же горячей и сильной, как и способность Наставника Светлого точно держать ритм или умение Мудрого Добряка возвышенно рассуждать под платаном. То есть каждый из этих людей больше всего любил то, что он умел лучше всего делать, и требовал такой же любви от всех людей вокруг. Потому у этих трех господ это был способ приблизиться к пределу познания.

Все они достигли известности и через свои способности прославились в веках. А от других они отличались лишь особой любовью к чему-то. Хотели других просветить своими личными пристрастиями. Только через подобное просвещение невозможно обрести ясность сознания. Потому и пришли к концу жизни во тьме заблуждения, пытаясь понять, чем отличается белое от твердого.

Сын Сияющего Письменами всю жизнь старался сравняться в музыке с отцом, но так у него ничего и не получилось. Можно ли это назвать достижением совершенства?

Если совершенство – в выражении своих пристрастий, то их у нас у всех хватает, и следовательно, каждый достиг своего совершенства.

А если это не называется достижением, тогда ни в ком нет совершенства, включая меня, говорящего о совершенстве. Ибо тогда совершенства в достижении вообще нет.

В этом случае и предел познания мудрого человека является лишь отблеском сомнительного хитроумия.

Можно пользоваться и такими достижениями, но в своем сознании нужно пребывать в состоянии обыденного постоянства. Такое состояние можно определить как ясность.

Все, что было сказано выше, – что это?

Скажу теперь, что все это лишь речи. Ты никогда не можешь быть уверен, строя в речах изложения образных рядов: совпадет ли образный ряд с правдой, или не совпадет этот образный ряд с правдой? Хотя это на самом деле совсем не важно. Образные ряды могут совпадать или не совпадать, но вместе сами совпадения и несовпадения создают свои образные ряды, и тогда уже, по сути, нет отличий этого образного ряда от других образных рядов.

Итак, теперь я попробую использовать речи, чтобы показать, как это происходит на самом деле. Скажем так.

Имеется начало, но имеется и то, что еще не начало быть в начале.

А ведь еще, следовательно, имеется и то, что еще не начало быть тем, что еще не начало быть в начале.

Имеется имеющееся, и имеется отсутствующее.

Имеется и то, что еще не начало быть отсутствием.

Имеется в этом и то, что еще не начало быть тем, что еще не начало быть отсутствием имеющегося.

К чему мы приходим? Оказывается, что вдруг возникает из ниоткуда отсутствие.

Вот вдруг имеется отсутствие.

Как понять, разобраться, действительно ли имеющееся отсутствие имеется или отсутствует?

Вот в данный миг я уже имею названное.

Только не знаю, названо ли названным имеющееся или в действительности так названо его отсутствие?

Потому можно на полных основаниях заявить следующее.

Разве может существовать в Поднебесной то, что больше кончика осенней паутинки?

И разве может быть что-то, что меньше, чем огромная гора?

Нет долголетия больше, чем жизнь умершего младенца.

И как коротка жизнь долгожителя Роскошного Прародителя, который прожил по человеческим меркам немало – почти 800 лет.

Небо и Земля рождаются вместе со мной, а десять тысяч предметов со мной в нераздельном единстве. Именно это происходит с пространством сознания. В нем совсем по-другому действуют время и пространство. А именно пространство сознания вмещает в себя все остальное.

То есть мы говорим, что все же есть нечто единое, но не имеется ли оно только лишь в наших речах?

Вот имеется у нас названное единым, но имеется ли оно, когда отсутствует называние?

Единое само по себе уже существует вместе с речью, которая отдельна от единого, и потому вместе с речью мы уже имеем двойку.

Эта двойка, прибавляясь к единому, вместе с единым дает три.

Можно не продолжать, тут самый искусный счетовод, знающий все числа, не разберет, что там дальше будет.