Эльма неохотно пошла к лодке, а Пират, сделав стремительный круг по бассейну, пересек ее целенаправленное движение, и оба они вернулись к Гиви. Выставились из воды в ожидании рыбы.

Гиви снова послал их за лодкой, упрятав рыбу за спину, и опять они не выполнили приказа. Так повторялось несколько раз. Он настойчиво предлагал, а дельфины отказывались работать.

Затем они глубоко занырнули, он потерял их из виду, ушел под воду и стал вглядываться в просвеченную солнцем зелень. И вдруг он почувствовал, как из заведенной за спину руки у него выхватили рыбу. Он быстро обернулся и увидел Пирата. Рыба, которую Гиви держал во второй руке, оказалась теперь перед носом дельфина, и тот двинулся за ней, но в последнее мгновение Гиви успел от дер-, нуть руку. И тут Пират, открыв пасть, резко задвигал головой из стороны в сторону и медленно, угрожающе пошел на него. От этой неожиданной и явной агрессии Пирата Гиви растерялся, выпустил из рук рыбу и вынырнул. Он видел, как дельфин подхватил ставриду и быстро уплыл.

Гиви поднялся по трапу из бассейна. Не оглядываясь, пошел в душевую. Сам факт агрессии Пирата против него был для Гиви почти нереальным. Как дурной сон.

Холодный душ несколько успокоил его. Он оделся, причесал влажные волосы и возвратился к бассейнам.

Всегда суетящийся ветеринарный врач Хоттаб Мубаракович, которого, естественно, все называли только Хоттабычем, окликнул его, пробегая мимо: "Привет, Гиви! На сегодня намечена профилактика "дикарям", не забыл?" .Гиви кивнул, хотя и забыл, конечно. С этими "дикарями" будет нелегко. За полтора месяца практически никакого контакта с ними установить ребятам не удалось. Несмотря на то, что животные находятся в отдельных отсеках с поднятым дном, вытащить каждого в ванну для обтирания марганцовкой и уколов антибиотиков и витаминов - дело непростое. И Гиви вспомнил, как безропотно Пират доверялся людям при переносках его, как спокойно вел себя в носилках и в ванне, где мог даже повернуться на спину, чтобы его погладили по животу, а для выдоха-вдоха снова переворачивался. Он абсолютно доверял людям. Гиви даже думал тогда: наверное, больше, чем своим соплеменникам.

Гиви бросал дельфинам остатки рыбы из ведра. Животные ели хорошо. Выставив из воды головы и ловко ухватив летящую рыбу, заваливались на бок, поднимая фонтаны брызг, а потом снова выставлялись. Все было как обычно. За исключением того, что Гиви не требовал от них ничего, а они не выполняли заученных навыков.

- Привет. Ну, как?..- К Гиви подходил Николай Гук в только что вошедшей в моду рубашечке - обрызганной мелкими цветочками.- Решил не заниматься сегодня? - Гук остановился рядом на бордюре бассейна и смотрел, как Гиви кормит дельфинов.

Солнце поднялось уже в прозрачном голубом небе, припекало, взблескивало на низкой волне, расходившейся к стенкам бассейна от выныривавших за рыбой дельфинов. Снизу, из раздевалок, доносились голоса и смех, а издали - треск мотоцикла. Здесь же, в вознесенной на высоту трехэтажного дома чаше бассейна, шла своя, непонятная, загадочная жизнь.

Николай Гук молча пошел к павильону. И тут Гиви, бросив Эльме последнюю ставриду из ведра, окликнул его:

- Николай, подожди.- Он решил, что заведующий отделом должен знать о случившемся сегодня в бассейне.- Есть разговор.

- Ну, что там у тебя еще?

Гиви оперся спиной о стенку павильона рядом с ним и сказал, глядя в сторону бассейна:

- Пират на меня напал сегодня.

- Как напал?..

Гиви коротко рассказал.

Помолчали.

- Я думаю, тебе пока не стоит входить к ним. Уменьши суточный рацион, и подождем. Что-то там у них происходит... Между ними все в порядке?

- Похоже. Последние дни, правда, гона не видел.

- Кто их поймет... Звери...- Николай ловко бросил потухшую сигарету в мусорное ведро, стоявшее метрах в двух от него. Любил щегольнуть сноровистостью.- Ладно. На том и порешим. До эксперимента еще пять месяцев. Бог не выдаст, свинья не съест. Все образуется.

- Что - все?

- Перестань трагедии разыгрывать! - взорвался Гук.- Тут людей, говорящих, не всегда поймешь, а ты у зверей хочешь, чтобы все Как на тарелочке...- Он махнул рукой и пошел в павильон просматривать записи ночного лаборанта.

Гиви наблюдал за дельфинами. Они плыли рядом из конца в конец, быстро заныривали, вскоре выходили из воды у противоположной стенки и снова неторопливо скользили. Он мог наблюдать их, наверное, бесконечно, так неповторимо пластично, естественно было каждое их движение, в стремительном ли подводном плавании, в скольжении ли у самой поверхности или в прыжках, заныриваниях, играх. Совершенство движения, которое можно сравнить разве что с полетом птицы. Почти физическое восприятие их полетной легкости в воде, хорошо знакомой ему, тяжелой среде усиливало в Гиви восхищение ими, а долгое наблюдение, казалось, делало и его самого легче, красивее, совершенней.

Он воспринимал окружающий его мир как часть самого себя.

Море, которое он помнил с тех же пор, что и небо над собой, он ощущал как часть себя. Деревья, собак, которые всегда жили на их дворе, далекие горы, куда они мальчишками уходили на несколько дней, он словно бы видел изнутри. Острая наблюдательность мальчишки, его фантазии и вызванный ими непреходящий интерес ко всему вокруг него жили в Гиви, никогда не покидали его. Наверное, именно это и привело его в институт, где изучали море. Гиви любил животных и был уверен, что понимает их. Работа, общение с ними доставляли ему радость. Может быть, это была неосознанная до KOHца радость общения с иными, чем он, чем люди, существами, по-своему загадочными, удивительно разумно созданными великой изобретательницей природой.

Десять лет занимаясь дельфинами, читая о них, Гиви не сомневался в нх разумности. Только разум у них совсем иной, чем у людей. И потому, что живут они в другой среде, и потому, что развивался он по-другому - десятки миллионов лет естественным путем, не испытывая постоянного воздействия искусственно создаваемых факторов.

Когда-то, читая о дискуссии по проблеме связи с внеземными цивилизациями, Гиви был поражен одним простым предположением, что разум может развиваться без технологии, потому и нет у нас связи с инопланетными существами. Да ведь такой разум есть и на Земле - разум животных!

Многие зоологи, в том числе и Николай, считают, что у животных нет разума. Гиви всегда удивлялся таким зоологам: что могут понять они в том, чему посвятили себя? И теоретически они беспомощны, плутают (или плутуют?) в терминологии. У человека и высших животных совершенно одинаковы все виды рассудочной деятельности - индукция, дедукция, абстрагирование, анализ, синтез, даже эксперимент! А дельфины по шкале умственных способностей, составленной базельским зоологом Потменом, находятся на втором месте после человека, значительно опережая слонов и обезьян! У Гиви накопились сотни наблюдений, подтверждавших разумность действий дельфинов.

И сейчас... Надо искать причину, а не отмахиваться от факта, как это делает Николай. Не уповать лишь на время.

Эти умнейшие животные не могут от какой-то ерунды надолго изменить свое поведение. Гиви слишком серьезно относился к животным и уважительно -- к природе, чтобы думать так. А Николай именно так и думает. Что ж, это его беда, довольно обычная человеческая беда, в которой он, Гиви, ему не сострадатель. Он будет искать причину.

И эксперимент в открытом море, к которому они идут долго и непросто, не самоцель. Это шаг на пути познания дельфинов. Пусть это нужно людям для использования в будущем дельфинов как своих помощников в море, и все же, во-первых,- это путь познания! А что такое познание, думал Гиви, как не любовь, томительное, неспокойное, счастливое или горькое страдание души...

Николай Гук был недоволен. Этого мальчишку, ночного лаборанта, надо гнать, хоть он и какой-то родственник директора. Это научное учреждение, а не кормушка для незадачливых студентов техникума! За двенадцать часов две куцых записи в журнале!