Обладательница космического педикюра нисколько не смутилась, а даже обрадовалась и выставила свою смуглую ногу с грязными пятками вперёд.

– Это мне сестра накрасила. У неё тоже так же.

«Хороша сестричка», – подумала наша героиня и не ошиблась. В купе неожиданно померк солнечный свет – в дверях стояла гора. Точнее, грудь. Из-под которой выглядывали ноги с нашлёпками ногтей, покрытых уже знакомым ядовитым веществом. Гора засипела:

– Давай, иди, мать зовёт.

Мадина протиснулась в просвет между скалами и, обернувшись, пообещала:

– Счас поем и приду к вам.

– Мама, ты видела?! – выдохнула поражённая дщерь.

– Видела. И что?

– Так красиво, мам.

– Нисколько не красиво. Безвкусно. Пошло. Вульгарно.

– Да? – с облегчением спросила девочка.

– Даже не сомневайся.

Дочь поднесла к лицу руку с обгрызанными ногтями и философски изрекла:

– В моде всё натуральное.

«Интересно, откуда она черпает эти лозунги?» – задумалась мать.

– Кто это тебе сказал? Бабуля, что ли?

– В журнале прочитала.

– В каком это журнале ты прочитала?

– В твоём.

«Она внимательнее, чем я думала», – обрадовалась мать-героиня и взяла дочь за руку.

– Мама, купи мне лак.

– У тебя есть.

– Я такой не хочу.

– А какой ты хочешь?

Девочка на секунду зажмурилась:

– Как у тебя.

– Детям нельзя пользоваться ярким лаком.

– Ну ты же пользуешься, – не сдавался ребёнок.

Разговор заходил в тупик. Аргументов становилось всё меньше, а психологическое давление на мать всё сильнее.

– Ну я‑то ногти не грызу.

– Я тоже.

– И давно?

– Ну, уже со вчера не грызу. Вот, посмотри.

Дочь протянула руку, растопырив пальцы. Мать перебирала их, тщетно пытаясь обнаружить хоть на одном светлую каёмку целого ногтя. Поиск не увенчался успехом, и это означало победу. Последний аргумент не нуждался в словесном подтверждении.

– Видишь, ни одного целого.

– Значит, не купишь? – исподлобья посмотрела дочь.

– Почему не купишь? Куплю.

Девочка не поверила своим ушам:

– Когда?

– Когда ногти грызть перестанешь.

– Ну на одном-то можно? – пыталась удержать позиции девочка.

– Нет.

Вытянувшись на полке и взяв в руки журнал, мать продемонстрировала окончание беседы, и девочке ничего другого не оставалось, как отправиться по вагону в поисках новых знакомств.

– А где ваша дочь? – строго спросила отобедавшая Мадина.

– А разве она не с тобой?

Та крутанулась вокруг своей оси и чётко сказала:

– Нет.

Наша героиня лениво поменяла положение «лёжа» на положение «сидя». Лучше бы она этого не делала, потому что прокурор с флюоресцентными ногтями понял смену позы как сигнал к началу допроса:

– А вы куда едете?

– В Симферополь.

– Отвечать было лень, молчать – не позволяло воспитание.

– Зачем?

– Отдыхать.

– Вы без мужа?

Прямота вопроса обескураживала. Мадина начинала раздражать. Пора было брать инициативу в свои руки:

– А вы?

– Я выйду замуж в восемнадцать, – нисколько не смутилась младшая подруга.

– Слушай, деточка, а ты не хочешь пойти поискать свою пропавшую подружку? – тактично попыталась выжить женщина-мать чужое дитя. Ей хотелось уединения. Она не любила чужих детей. Ей было достаточно общения с собственным чадом, которое, кстати, испарилось в неизвестном направлении.

– Нет. Сама придёт. Это ж поезд! Куда она денется-то?

Мадина не собиралась трогаться с места. Ей здесь нравилось. Здесь её слушала взрослая женщина, которая руками не размахивала и в коридор не выгоняла.

Наша героиня отодвинула в сторону не умолкавшую ни на минуту попутчицу и вышла в коридор. Внимательно прислушавшись к голосам, она безошибочно двинулась к последнему купе. Именно там обреталось пропавшее дитя: обедало и вело светскую беседу с такой же обалдевшей мамашей.

– Извините. Моя девочка вас, наверное, утомила?

– Да нет, что вы, – тактично, но не твёрдо ответила ей попавшая в переплёт соседка.

– Давай домой.

– Подожди, я доем, – с набитым ртом квакнула лягушка-путешественница. И засунула в пасть кусок чужой курицы.

– Пойдём, – не сдавалась разрушительница детского счастья.

С неохотой поднявшись, дочь буркнула «спасибо» и пригласила новую подругу к себе в гости. Та не сопротивлялась. Мать её – тоже. «Долг платежом красен», – подумала наша героиня и подтвердила приглашение.

Теперь в её купе переселилось ещё несколько человек: собственная дочь, мечтающая выйти замуж в восемнадцать лет Мадина и ещё рыжеволосая, вся покрытая веснушками девочка.

Младоокупанты присутствия взрослого не стеснялись, активно кормились, требуя всё новой и новой еды. Сыр, печенье, кальмары, мясо, огурцы, помидоры исчезали на глазах. Запас съестного, предназначенный для потребления в течение двух суток, был уничтожен тремя термитами в мгновение ока.

Будущее виделось в мрачном свете: голодная смерть протягивала костлявые руки и щёлкала костяными пальцами. Видение наполнялось всё новыми и новыми образами. В нём мелькали смуглые ноги с флюоресцентными ногтями, рыжие размахрившиеся косы, протягивающая руки дочь, горы еды в витринах магазинов, проводница с двадцатью стаканами чая и много чего ещё эфемерного и неуловимого.

«Какого хрена я терплю это безобразие?!» – возмутилась наша героиня и подозвала дочь. Той явно было некогда, и она уже было собралась отмахнуться, как увидела, что выражение материнского лица посуровело не на шутку.

– Ты чё, мамуль? – подобострастно пропела девочка.

– Подойди ко мне.

Дочь с готовностью заглянула в материнские очи и замерла.

– Забирай своих подруг и дуйте в коридор, – прошипела мать.

– Почему это?

– Потому это. Я спать хочу.

– Мам, в коридоре неудобно. Там сесть негде.

– Постоишь. На худой конец сходите в гости в другие купе.

– К ним нельзя. Там взрослые отдыхают.

– Замечательно! А мне детский сад до самого Симферополя!

– Мы же тихо.

– Считаю до трёх.

Эту фразу девочка не любила. Её семилетний опыт подсказывал: коли мать приступила к счёту, нужно бежать как можно скорее. Ребёнок решил не рисковать и вывел свою команду в необжитое пространство коридора.

Наша героиня натянула на голову простыню и заснула.

Сон был короткий: духота и громкий шёпот заглядывающих в купе детей сделали своё дело. Открыв глаза, героиня вздохнула и смирилась с предложенной дочерью программой: еда – еда – еда, дети – дети – дети. «Надо было покупать билеты на самолёт!» – со злостью проговаривала она про себя. «Дорого», – возражал её здравый смысл. «Зато быстро».

Однако изменить что-либо уже было нельзя. «Ладно, доедем», – миролюбиво подумала путешественница и в очередной раз заснула. Крепко.

В прелести гор нашей героини всегда хотелось усомниться, ибо боязнь высоты преследовала с подросткового возраста.

Крым был в её жизни два раза. В первый потряс не столько величиной гор, сколько поэтическими названиями: «А‑ю‑даг», «Ка-ра-даг…». Второй смутил окончательно.

По дороге с Симферопольского вокзала на загадочную виллу в тридцати киллометрах от Судака она для приличия, дабы поддержать разговор, обратилась к словоохотливому шофёру Саше: мол, у вас здесь горы, сложные дороги – серпантины, пропасти, обвалы. На что невозмутимый крымчанин, не поворачивая головы, ответил:

– Какие горы? У нас здесь степи.

«Ура! – возликовала в душе путешественница. – Значит, в пропасть не уронят и до виллы довезут».

Стало спокойно, но ненадолго. Ибо картинка увитой плющом виллы, подсмотренная в Интернете, не имела ничего общего с тем одноэтажным бараком, в котором находился купленный за глаза номер. Вот только он, единственный, и напоминал своего интернет-близнеца.

КАК ХОТЕЛОСЬ ПРИЗВАТЬ К ОТВЕТУ! Желание было сродни испепеляющей страсти.