Буртшулла, демон-ищейка.
Восстановленный Вырджустом портал, выплюнул ищеек в новый, чужой и незнакомый мир, который сразу же показался демонам тесной клеткой. Их запредельно развитые чувства, то, что все прочие именовали просто чутьем, охватывали огромные территории и все вокруг они ощущали совершенно иначе. Ориентировались по отражающимся от любых поверхностей звуковым волнам, ощущали плотность и мельчайшие колебания воздуха, чувствовали мириады всевозможных запахов и ароматов. Ищейки способны были даже почувствовать магию, любые ее даже самые крошечные и остаточные отголоски, они видели живых созданий не только глазами, но и по контуру их тепла, сиянию живого сознания и Буртшулла жила словно бы в ночном небе, заполненном множеством крошечных светящихся и теплых точек заполняющих его жизней. Они всегда знали, что находиться вокруг них на многие мили вперед, и ни стены ни скалы, ни любые другие преграды никогда не имели для них никакого значения. Все это для их чутья было лишь зыбкой завесой, которую казалось сможет преодолеть даже навороженный, но здесь все оказалось иначе.
Остров был для демонов слишком крошечным. Их чутье не могло развернуться здесь в полную силу, упираясь в непреодолимую преграду из колышущейся желтоватой мглы и ищейки оказались к этому не готовы. Когда пространство вокруг них неожиданно сжалось до невообразимо маленького островка, они почувствовали себя словно в тисках. Ощущали невосполнимую потерю, чувствуя себя внезапно ослепшими и оглохшими, настоящими калеками, лишившимися чего то столь важного, что даже жизни себе без этого не представляли, словно без головы на плечах и для многих это оказалось настоящим ударом.
В рядах демонов началась настоящая паника. Они метались из стороны в сторону в диком приступе ужаса, не в силах понять что же случилось. Границы этого мира просто давили на их сознание словно пытаясь раздавить их или лишить рассудка. Кто-то попытался сбежать, сгинув в тумане, кто-то начал истошно скулить и кататься по песку заливаясь диким ревом. Одна из сестер Буртшуллы даже начала рвать себя на части когтями, пытаясь вырваться из тесных рамок недостаточного пространства и лишь немногие сумели совладать с обрушившимися на них переменами.
Помня о приказании своего хозяина, Буртшулла одной из первых сумела взять себя в руки и начала искать след беглого чародея. Ее чутье, оставшееся без должного размаха и простора словно обострилось. Все вокруг стало четче и немного яснее. Она мгновенно смогла определить, что беглый чародей уже был здесь. В воздухе витали почти что физические обрывки запаха его страха и Буртшулле удалось взять его след без труда.
Отправившись по самому краю острова, там где земля уходила в туман, она обнаружила под лапами засохшие пятна человеческой крови. В первое мгновение демонесса хотела позвать сестер, показать им найденный след и вместе отправиться за беглым смертным, но в последний момент, когда Буртшулла уже успела распахнуть клыкастую пасть, ее желания неожиданно изменились.
Кровь поведала ей о многом. Человек был уже обессилен, изранен и слаб. В нем не осталось ни капли той чародейской мощи, что делала его столь опасным и сейчас он был беззащитен, словно крошечное насекомое под лапой тяжелого и страшного зверя. Справиться с ним в одиночку не составило бы для демонессы ровным счетом никакого труда и она решила не прибегать к помощи своих все еще не пришедших в себя сестер и не делиться с ними столь ценной находкой.
Найди они чародея все вместе, то хозяин безусловно останется очень доволен. Он наверняка накормит их вкусными потрохами и позволит понежиться в пламени. Но если Буртшулла справиться с этой задачей одна, то возможно Вырджуст обратит наконец на нее свое драгоценное внимание и выделит из толпы прочих слуг.
От одной только этой мысли у демонессы голова пошла кругом, а из пасти закапала желтая и тягучая слюна. Вырджуст всегда был для нее больше чем просто хозяином. Он был недостижимым и запретным идеалом, которого она обожала и жаждала всем своим сердцем. Он был недостижимой мечтой на которую страшно было даже взглянуть, не то что прикоснуться в живую. За подобное он мог с легкостью оторвать ее лапу, но желание угодить своему хозяину любым из всех возможных ей способов и доставить ему удовольствие всегда было для демонессы самым первым и страстным желанием. Она была готова умереть по первому же его слову, и если бы это обрадовало ее хозяина хоть на минуту, она ни на миг не стала бы сожалеть об этом поступке.
Стремительно обернувшись и убедившись, что никто из ее охваченных истерией сестер даже и не думает смотреть в ее сторону, Буртшулла принялась старательно уничтожать видимый только им след беглого чародея. Зачерпнув ладонью песок, с запекшейся на нем кровью, она вышвырнула его прямо в туман, в то время как ее сознание старательно выжигало прочие, нематериальные следы присутствия человека.
Уже предвкушая еще незаслуженную похвалу, Буртшулла, буквально трясясь от охватившего ее обилия радостных чувств, и двинулась прямиком к видневшемуся впереди человеческому селению. Стараясь не привлекать к себе сестринского внимания, она старалась прятаться за скалами и валунами, каждые пару минут останавливаясь что бы обернуться назад и затереть их общий с Регнором след. Ищейка ни на минуту не позволяла себе расслабляться, опасаясь, что одна из сестер все же заметит странность и заинтересовавшись ее поведением отправиться следом, она была готова дать ей отпор и не позволить следовать по пятам. Но все ее опасения оказались напрасны. Стая так и не сумела прийти в себя целиком. Многие все еще не сумели освоиться с переменами а те кому это все таки удалось, еще не спешили выполнять поручение их хозяина, и искать беглого чародея.
Буртшулла добралась до города без приключений и еще никогда прежде не бывая в подобных местах, вначале она была дико обрадована обилию новых незнакомых ей запахов и ощущений. Все вокруг было чем-то свежим, неизведанным и интересным. Пестрило незнакомыми цветами и формами и после пустынного, унылого и выжженного Нижнего мира, демонессе казалось что она неожиданно угодила на один из тех ежегодных балов, что так любил устраивать Наивысший из демонов. В отличие от ее дома, где все было серо и однообразно, и даже демоны в одной стае выглядели лишь копиями всех остальных своих собратьев, каждое живое существо здесь было неповторимо и уникально. Демонесса буквально тонула в невообразимом калейдоскопе различных оттенков сияния жизненной силы и все что она видела вокруг приводило ее в дикий и неописуемый восторг. Она с жадностью старалась охватить весь город и запомнить каждую наполняющую его деталь, запах, оттенок и дуновение ветра.
Словно бы опьянев от всего этого многообразия, она чуть было не сбилась со столь важного для нее следа, но вовремя успела опомниться и запретив себе впредь отвлекаться по пустякам, пустилась вперед с удвоенной скоростью. Как бы сильно ей не хотелось изведать все уголки этого нового места, и насладиться его кратковременным посещением, она запретила себе даже думать об этом и сосредоточилась лишь на одном следе, стараясь отсечь всю прочую и ненужную информацию.
Регнор был уже рядом, она чувствовала, что приближается к своей цели и с каждой минутой ощущение близости чародея лишь возрастало. Углубляясь в переплетение тесных улиц, демонесса распугивала от себя всех встречающихся ей на пути немногочисленных прохожих и вскоре выбралась к неприметному на первый взгляд среди прочих, невысокому зданию. Над его дверью покачивалась полу выцветшая от времени вывеска и если бы только Буртшулла умела читать, она смогла бы разобрать на ней такие знакомые для каждого из ходящих в бездну глодаров простые слова - "У дядюшки Циклопа".
Ресс и Альвиер. Члены братства.
Междумирный остров, со всей своей необычностью, странностью и полной неповторимостью, кишащий разнообразием всего, чего только можно было представить, заполненный удивительными созданиями и существами, переполненный огромным количеством всевозможных диковинных вещей и удивительных редкостей, встретить которые в одном единственном месте нельзя было больше ни где, во всей безграничной Сети созвездий, не только не смог впечатлить членов братства своим многообразием, но и не понравившись им с самого первого взгляда, по прежнему навевал на Альвиера, и его ворчливого спутника Ресса одну лишь тревогу, тоску и стойкое чувство неприязни ко всему окружающему.
