— Болеть будет всегда. Не надо ковырять.

Может быть, я и хочу с кем-то поговорить о Керри, но уж точно не с Лайонелом. Я даже не уверена, что он понимал наши отношения. Принимал — да, но понимал ли?

— Как ты думаешь, кошка это очень ужасно? — меняю я тему.

— Кошка? Керри бы тебе за это врезала.

— Знаю, — хмыкаю я. Может, нас с Керри он не знал, но вот ее — да. — Но давай помечтаем. Кошка будет… белая. С длинной шерстью, которую я буду комьями вытаскивать из-под кровати и жалеть о том, что вообще ее взяла. — Лайонел смеется. — А еще она обязательно будет толстой. Чтобы топала погромче. — Или три кошки, чтобы имитировали стук ножек сразу трех малышей. Сейчас расплачусь. Скрываю блестящие глаза за смехом.

— А еще она будут гадить. И ронять с полок бутыльки с лаком для ногтей, драть когтями роскошные платья и спать на любимом макбуке, лопать по ночам деликатесную индейку, которую ты готовишь по выходным. Она испортит твою безупречную жизнь.

— Безупречную жизнь?

— Конечно. Ты все время пытаешься сделать свою жизнь безупречной. Найти безупречную работу, купить безупречную квартиру, найти безупречного мужчину. Ты была подружкой ректора, сеньора Хакера и невестой короля Сиднея. До Селии ты, конечно, пока не дотягиваешь, но то, что она с тобой дружит — уже большой успех. Хотя, о чем я? Ты даже кошку решила завести белую.

— Я не алчная, не меркантильная и не страдаю от звездной болезни! Я просто хочу сделать все как можно лучше…

— Да. Об этом я и говорю. Ты перфекционистка, от этого и страдаешь.

— Я родилась в средненькой семье военного и все детство пробегала по пляжу с ободранными коленками, вздыхая по мальчику из соседнего дома, у которого был такой пресс, что закачаешься. — Лайонел улыбается. Так по-доброму… — До приобретения статуса первой леди университета я была обычной девчонкой, которая просто любила мужское внимание и учила твою жену пить текилу. — Он все еще улыбается, но уже более грустно. — Когда мы ругались с Картером, мне каждый раз было некуда идти. Я определенно не такая как Селия Штофф, а слухи о моей короне сильно преувеличены, но хочу, чтобы мне было где жить, с кем жить и что есть. Безупречность мне ни к чему. А вот уюта хотелось бы. Так что не надо строить на этом собственные теории.

После завтрака я забираю Джулиана и увожу его в летнюю школу, а сама еду в университет. Там хоть иногда люди попадаются, в отличие от офиса бабочек. Хотя сегодня, вероятно, мне лучше побыть одной. И это легко устроить. Сейчас кампус пустует. Я ложусь на стол и закрываю голову руками, не могу изгнать из головы слова о трех месяцах Керри.

— Док? — окликает меня Каддини так, словно уже не в первый раз пытается дозваться.

— Да?

— Ты спишь? Пойдем я тебе кофе куплю.

— Пойдем.

Я не сплю, я горюю, но мальчишке об этом знать не обязательно. Однако так хочется с кем-нибудь поделиться, а он не примет слишком близко к сердцу, он видел Керри всего пару раз.

— Три месяца сегодня.

— Вот именно. Тебе пора перестать напоминать привидение.

Приближаю свои длинные розовые когти к его горлу. Но Каддини по одному ему ведомой причине не боится быть придушенным на месте. Ну и ладно. Плевав на свои новенькие выстиранные джинсовые бриджи (а что, лето, у меня все еще отпуск… как бы. Да и вообще, пошли все эти ханжи), плюхаюсь прямо на лестницу.

— Знаешь, что мне нужно, чтобы не быть привидением?

— И что же? — Каддини рассеянно крутит в руках стаканчик с кофе. Меня устраивает, что ему мое состояние интересно только наполовину.

— Компас. Без него я никак не могу решить, в каком месте искать свои следующие проблемы, как бы это смешно ни звучало.

Внезапно парнишка отрывается от своего стаканчика и внимательно на меня смотрит.

— У всех у нас есть проблемы. Даже у меня, хотя многие говорят, что я абсолютно беззаботный ребенок. Иметь проблемы — нормально. Думаешь, только у тебя талант их находить? Брось, Док, они и без компаса найдутся.

— Ты и есть глупый беззаботный ребенок. Видишь ли, я хочу сама выбрать себе род проблем.

— Например? — удивляется Каддини.

Например, продолжить опекать детей (даже на расстоянии) и переживать за них. Или спать с Картером и с замирающим сердцем ждать, когда он мне его разобьет. Или… или попытаться совместить Картера и детей Керри и ждать, когда эта гремучая смесь рванет так, что камня на камне не останется.

— Нам бутылку текилы, — говорю я бармену. — И соли. И лайма.

Смотрим с Клеггом друг на друга.

— Ты чего это согласился со мной пить? — Хм, не уверена, что он любит текилу… ха, перебьется.

— А с кем тебе еще пить?

— Тоже верно. — Кладу руки на стойку и прислушиваюсь к играющим на сцене музыкантам. — Я собираюсь упиться в хлам. Слышишь? — кричу бармену. — Водки добавь! — Он, даже не поворачиваясь, показывает мне большой палец.

— Джо, это плохая идея, — морщится Клегг.

— Только если нас будет отсюда забирать Мадлен, а мы этого не допустим. Каддини позвоним.

— Каддини ночью из общежития не выпустят. Или не впустят.

— Значит, Селии. Она уж точно все проконтролирует. И даже не станет допекать, потому что моя лучшая подруга умерла, и я могу из-за этого в хлам напиться.

— Твоя подруга умерла три месяца назад! Тебе придется ее отпустить, вернуться к нормальной жизни и начать нормально общаться с людьми, не являющимися ее семьей…

— Вот сейчас я напьюсь, а после можно и возвращаться, — говорю я, а Клегг только глаза закатывается. — Роб, понимаешь, я не могу избавиться от мысли, что все, с кем я сближаюсь, могут тоже внезапно и скоропостижно скончаться. Не то, чтобы я боялась именно этого, но пока не готова на такой риск снова. Я будто сестру потеряла.

— Не зацикливайся на плохом, подумай лучше о том, что хорошего происходит вокруг.

— И что же хорошего происходит? Не вижу.

— Конечно, не видишь, потому что ты с людьми не общаешься. Скорее бы уже Лайонел уехал! — выдыхает Клегг, снова закатывая глаза.

— Брось, всего-то неделя осталась. — У меня осталась целая счастливая неделя… — А потом они помашут мне ручкой и все. Вот только будет ужасно одиноко, Роб. Раньше я хоть с Керри болтала, а теперь что? Ощущение, будто меня высадили на Луне, и никто не понимает, насколько это ненормально!

— Эй… — мягко говорит Клегг. — Ты всегда можешь рассчитывать на нас с Мадлен.

— При условии, что у кого-нибудь из вас внезапно не откроется смертельное кровотечение, — гадко добавляю я.

— Конелл… — стонет Роб.

— Прости. Давай лучше выпьем.

Выпиваем текилы, подкрепляем водкой. Я давно не пила, и у меня моментально сносит крышу. Настолько моментально, что помню только, как после первой стопки текилы мы с Робом рассуждали о том, куда деваются души, и я выяснила, что его удовлетворяет религиозное объяснение сего процесса. Не стала говорить, что он неправ, ведь данный мой порыв не оценил даже Шон Картер. А потом мы выпили по стопке водки. И… все.

Селия — то, чего мне не хватало всю жизнь! Потому что впервые после такой масштабной попойки я просыпаюсь в своей кровати и одна. Ура! Это же просто отлично, сестра Ашера — настоящая супергероиня! Вот только голова ужасно болит и тихо, как в могиле. Вздрагиваю от такого сравнения. Где Лайонел? Дети? Я подпрыгиваю. Одиннадцать часов утра, суббота, они должны быть здесь… Вскакиваю с кровати, тут же раскаиваюсь, доползаю до ванной, несколько минут пытаюсь прийти в себя, выпиваю таблетку аспирина, но толку ноль. Боль не меньше, и штормит ужасно. Выхожу в коридор, по пути открываю двери, но в квартире никого… и около входа стоят две коробки с вещами. У меня перехватывает дыхание. Это немыслимо! Лайонел — ублюдок. Легок как на помине — входная дверь открывается, и на пороге стоит он.

— Ох, Джо…

— Какое ты имеешь право уезжать тайком и увозить детей?

— Полное, по закону они мои дети, — тут же меняет он тактику с сожаления на наступление.

Слов культурных не находится! Что делать?! Я не приняла душ, от меня разит, как от пивной бочки, самой тошно.