Младшая плюхнулась на стоящий у стены диван. Увидев это, сестра неодобрительно хмыкнула, и ответила только по прошествии нескольких секунд.

- Я занята, Мария.

- Святые угодники, да ты всегда занята! Снова пишешь отцу?

- Конечно. Мы обсуждали это за за обедом.

- Ах да, припоминаю, - рассмеялась Мария, - ты бубнила о чем-то таком, когда подали суфле.

Старшая окинула бесшабашную собеседницу холодным взглядом и вернулась к своему письму. Наконечник пера осторожно клюнул чернильницу.

- Тебе лучше переодеться. А еще прими ванную, и вымой голову шампунем. Пока не ложись, позже мне понадобиться твой перстень, чтобы поставить вторую печать.

- Отложи свои дела, Эльвира, - весело произнесла младшая. - Я пришла с отличными новостями. Такими, что даже твое каменное сердце растает, и ты заключишь меня в объятия.

- Переходи к сути, пожалуйста.

Перо продолжало скользить по бумаге. Судя по тону, которым ответила старшая сестра, письмо как раз пополнялось несколькими особенно нелестными эпитетами.

- Я нашла контракт, - нараспев произнесла Мария. Увидев, что сестра все-таки отложила перо и повернула голову, она не смогла сдержать торжествующую улыбку.

- Как такое возможно? Даже лучшие ученицы второго курса не получают патент на организацию экспедиции, ты же далеко не отличница. Таковы правила академии, их не переделать.

Тем временем младшая сняла беретик, уложила его себе на колени, и с видимым удовольствием сняла с ушей две тяжелые серебряные сережки. Вслед за серьгами в беретик упали тяжелый перстень-печатка и заколка для волос, сделанная из полированного зеленого малахита. Мария порылась в шкатулке, стоящей на тумбочке неподалеку, извлекла оттуда гребень и принялась расчесывать волосы, такие же русые, как у сестры.

- Потому что мой контракт не связан с академией. Тем не менее, он обещает настоящее, всамделишнее приключение. Постой, дай мне сказать!

Увидев тень на лице Эльвиры, младшая умоляюще подняла руки:

- Помнишь, на прошлой неделе, после похорон капеллана Арредондо, весь мой класс отправили наводить порядок в его кабинете? Мы тогда разобрали целую кучу бумаг.

- Ничего удивительного. Отец Арредондо, да упокоит господь его душу, - Эльвира перекрестилась, склонив голову в приличествующем выражении скорби, - слыл человеком начитанным и дотошным. Он собрал целую гору корреспонденции и дневников, написанных самыми разными людьми, от начала Конкисты до наших дней. Когда-нибудь его коллекция могла бы стать основой для летописи истории Новой Испании... какая жалость, что такой выдающийся человек умер так рано, и все собранные им бумаги отправились в печь.

- Не все, сестрица... впрочем, позволь я начну сначала. Двадцать три года назад идальго по имени де Парилла взял крупную ссуду, чтобы организовать экспедицию в горы Чьяпас. Предприятие потерпело неудачу, тропическая лихорадка подкосила людей, а все мулы подохли из-за тяжелой дороги. Сам Парилла умер на обратном пути, а его заемщик, дон Сантибанез, вынужден был ходатайствовать о наложении ареста на имущество душеприказчиков должника, поскольку люди де Париллы вернулись с пустыми руками.

Эльвира кивнула.

- Мне известна эта история. Ее преподают первогодкам как пример miserabile dictu . Конкистадорские академии затем и существуют, чтобы выступать гарантами предприятий для своих выпускников и выпускниц. К чему ты ведешь, Мария?

- К тому, милая моя сестрица - и это часть тебе особенно понравится! - что де Парилла возвращался все же не налегке. После смерти капитана в отряде начались раздоры, и однажды ночью пятеро солдат, вместе с частью носильщиков из племени тласкаланцев, присвоили добычу и бежали. Погоня оказалась безуспешной, воры припрятали добычу, но сами не смогли договорится и взялись за мечи. Драку пережил только один солдат. Его, всего покрытого ранами, несколько лет выхаживали индейцы, да так и не смогли вылечить. Бедняга испустил дух, успев перед смертью покаяться в грехах монаху, что проповедовал среди дикарей слово Божье. Монах записал исповедь, и спустя много лет этот-то дневник и очутился в коллекции отца Арредондо. Видишь теперь? Я нашла клад! Настоящий!

- Не будь такой наивной, сестра, - покачала головой Эльвира. - Такими историями полнится весь Новый Свет. Даже последний конюх за кружку мальвазии готов присягнуть на Библии, что лично знает, где спрятано золото Монтесумы. Даже если твой монах не приврал, и исповедь правдива, наверняка все сокровища уже кто-нибудь нашел.

Оскорбленная снисходительным тоном сестры, младшая поспешно вскочила на ноги.

- Нет же! Последние дни я проверяла архивы академии, а еще расспрашивала знающих людей. Никто не отправлял экспедиций в те края, и никто не слышал, чтобы там нашли хоть одну завалящую монетку. Солдат признался, что они с товарищами закопали семь арроб перуанского золота. Семь арроб! Немалый куш, и, бьюсь об заклад, он так и дожидается нас с тобой.

Эльвира отложила перо, и всем телом повернулась к сестре. При этом она чуть сдвинула свой стул в сторону - так, чтобы свет от горящей свечи без помех падал на взволнованное лицо младшей. Мария покраснела под ее испытующим взглядом.

- Предположим, что ты права, и золото действительно существует. Но даже в этом случае оно все равно не достанется нам, поскольку ни ты, ни я еще не заслужили собственный конкистадорский патент. Мне придется дождаться выпуска из академии, чтобы подать заявку на контракт. Разумнее будет отнести найденный дневник твоей наставнице завтра, сразу после заутренней. По крайней мере, это улучшит твою оценку.

Мария тряхнула головой, словно норовистая лошадка, и сжала ладони в кулачки.

- Да что ты заладила, академия, академия! Разве ты выучишь к весне что-нибудь, чего не знаешь уже сейчас? Нет! Или скажи, разве великий Кортес спрашивал разрешения, когда повел четыре сотни храбрецов на Теночтитлан? Нет! Разве губернатор Вальдивия ждал грамоту с подписями и печатями, когда основывал крепости и города на земле касиков? Нет! Историю Новой Испании творят храбрецы, люди с твердым сердцем и верной рукой! Давай станем такими же!

Увидев, что сестра колеблется, Мария с жаром продолжила:

- Просто подумай, милая Эльвира, с какой пользой можно будет применить такую огромную добычу! Мы сможем отправить денег батюшке, заплатить все положенные налоги, и все равно денег останется уйма. Можно будет купить собственную плантацию, и торговать сахаром или табаком. Да что плантацию - денег хватит, чтобы набрать целую роту конных рейтар! Как чудесно это звучит - капитан Эльвира! А мне достанется чин барабанщика или прапорщика, тоже хорошо!

На мгновение старшая сестра мечтательно мечтательно подняла глаза вверх, но почти сразу спохватилась. Взгляд ее посуровел.

- Я не возьму тебя с собой в этот поход. Слишком опасно, да и не стоит отвлекать тебя от учебы.

Слова эти ничуть не пошатнули уверенность Марии. Она ожидала их, так как прекрасно знала характер своей сестры. Напустив на себя вид невинный и простосердечный, она уселась обратно на диван, сложив ладони на по-детски острых коленках.

- Non possumus , дорогая сестрица. Я ни за что не соглашусь пропустить такое захватывающее приключение. Тебе понадобится набрать команду из наемниц и сорвиголов, которые не связаны с академией - это будет нелегко, но я успела навести справки и подскажу несколько кандидатур. Возможно, я и уступаю тебе с мечом, но я неплохо обращаюсь с баклером или роделой , и смогу постоять за себя в стычке с дикарями. Если ты прямо сейчас не поклянешься на Библии, что возьмешь меня с собой, я просто не покажу тебе дневник, вот и все.

Эльвира размышляла так долго, что свечка успела укоротится наполовину. По стенам кабинета крались густые, чернильные тени. В неверном свете старшая сестра казалась Марие статуей, изваянием суровой Фемидой, беспристрастно решающей ее судьбу. Только, в отличие от языческой богини древних латинян, взор Эльвиры не закрывала повязка. В темноте слегка блестели белки ее карих глаз.