– Зачем ты вообще полез орать, что ты нечисть и сыпать своими домовыми проклятиями?

– Да больно было смотреть на тебя. Смертельная вампирша, которая питается объедками, – паренек хихикнул, взбалтывая жидкость внутри пластиковой бутылки. Побывав в янве, обычная вода приобрела новый вкус, играющие искорки и гордое название «жуть-кола» – любимый напиток нечисти. – Я, конечно, не напрашиваюсь на спасибо, но воздух там прямо искрился. Запить хочешь?

– Нет! – фыркнула Влада. – Если не просят, так не суйся со своей помощью, Ливченко!

– Ващ-ще я как бы твой личный домовой, – развязно ответил Диня. – Приписан к твоей семье, и стопудово помогать должен. Короче…Огнева, ты ващ-ще забыла, кто ты такая?

– Не смей меня называть смертельной вампиршей! Я людей не убиваю!

– Ла-адно, – протянул домовой, морща нос. – Но я не о твоих силах, на которые тебе наплевать с высокой колокольни. Ты отхватила лучшего парня в тайном мире, и чего тормозишь теперь? Тебе полагается дворец – раз, привилегии – два, свита – три…

– Не лезь не в свое дело. Еще свиты мне не хватало.

– Вот не хватало! – не унимался домовой. – И свиты, и дворца в Питере, и бала, и ващ-ще! Темнейшая семейка это же круть, шикардос, у них же денег немеряно! Мы же с тобой теперь элита тайного мира…

– Та-ак, ну все ясно, – оборвала домового Влада. – Потому ты и не отстаешь. Хочешь попасть ко двору Темнейшего, карьерист несчастный…

Домовой вжал голову в плечи и заморгал глазками, изобразив на физиономии «покерфейс».

– Так вот – обойдешься, Ливченко! Я еще не невеста ничья, и не будет у меня никаких свит. Иди-ка ты на все четыре стороны!

– И не подумаю, – буркнул домовой. – Ты просто свихнулась, все уже говорят…

– Обнаглел?! – Влада вдруг, не справившись с собой, схватила домового за шиворот и как следует встряхнула. – Да как ты смеешь?!

– Во! Вот другое уже дело! Видишь, какая ты должна быть?!! – завопил домовой, пытаясь вырваться. – Люди добрые, домового пытают!!! Ай-ай! – Ливченко попытался было вырваться, но Влада приподняла его в воздухе одной рукой и держала на весу, пока он дрыгал тонкими ножками.

Прохожие оглядывались на странную сцену, видя, как худенькая на вид девушка держит на весу подростка, яростно встряхивая его за шиворот. Сила закончилась через несколько секунд – рука ослабла, и Диня полетел кубарем на асфальт.

Влада, перепугавшись, бросилась поднимать домового, но тот быстро встал на ноги, отряхивая куртку от налипшей грязи.

– Дурень, ты не понимаешь, что я свои силы еще плохо рассчитываю! – с досадой обругала его Влада. – Ушибся?

– Норм, без обид, – Диня шмыгнул носом, отряхивая джинсы. – Стопудово, Огнева, ты до ручки дошла со своими задвигами. Пора любым способом вправить тебе мозги, если никто не может! А я – смогу.

Влада снова рассердилась, и Диня смылся моментально, оставив только брошенную на асфальт пустую бутылку колы и чиркнувшую по сумеркам полоску отсвета фиолетовых глаз.

Оставалось только добрести до метро, сесть в маршрутку и через полчаса езды по колдобинам оказаться в Огоньково.

Поселок за МКАДом, похожий на обычное садоводство на отшибе, сейчас выглядел темным и мрачным.

На въезде Владе посигналило такси: из приоткрывшего окна выглянула физиономия соседа, – тот ехал в обнимку с огромной коробкой, в которой что-то звякало.

– Огневы, еще не уехали? – выкрикнул он. – Чего ждете-то? Я Марочку спросил, почему еще не в Петербурге – она трясется, вся на нервах. Пойдешь домой, будь осторожнее – в Огоньково сегодня змеи понабежали…

– Ага, спасибо! – махнула Влада рукой. – Счастливого пути!

Машина унеслась прочь, а Влада зашагала домой, стараясь не смотреть на темные окна домов по обе стороны дороги. Из куч опавших листьев раздавалось шуршание, и лучше было не проверять, что там шуршит. Да и в небе над поселком было неспокойно: под свинцовыми тучами носились стаи ворон, и их хриплое карканье доносил ветер.

Единственные окна, которые светились сейчас в опустевшем поселке, были окнами старого кикиморского дома. После смерти деда он будто осел, врос в землю и сжался в размерах.

Первое, что Влада увидела, поднявшись на крыльцо – взволнованную кикимору Мару Лелевну, которая топталась около пестрой горы своих чемоданов. Даже ядерный взрыв не заставил бы кикимору забыть о своей внешности: боевой макияж, белоснежное пальто и волны «Шанели», которые разносило ветром на все Огоньково.

– Владочка! – кикимора ахнула, устремив на Владу растерянный взгляд. – Пожалуйста, я прошу тебя, нужно делать то, что скажут! Умоляю! Ох…

Влада, не ответив Маре, прошла в дом, уже в прихожей ощутив еще один аромат духов: сладкий до головной боли. Двери в столовую были распахнуты: внутри мелькал яркий сиреневый костюмчик замректора Носферона Ады Фурьевны. Та уже лет тридцать как находилась в неопределенном возрасте, хотя из-за своей миниатюрности сошла бы со спины за человеческую пятиклассницу. Даже на фоне ярких розовых обоев ее фигурка резала глаза ядовитым пурпуром: как и все фурии, Ада одевалась как спятивший попугай, а прическу делала в виде огненного кудрявого шара.

Сейчас она топтала высоченными шпильками выцветший ковер, обмахиваясь черной кожаной папкой с бумагами. Фурия явилась в дом Огневых не одна: рядом подпирали стенки двое парней с вампирского факультета. Герка Готти, похожий на случайно превратившегося в парня черного ворона, из-за зачесанных назад темных кудрей и отрывистой манеры разговора, и светловолосый Дэн Холодов, которого в Темном Универе звали просто: Холод. Оба, как знала Влада, были приятелями Гильса Муранова, вечно шатаясь с ним по Носферону с наглыми рожами, только вот сейчас вампиры выглядели непривычно серьезными.

– Здрасьте, всем… – Влада перевела взгляд на мальчишек, и те выдавили из себя что-то вроде «привет».

– Здравствуйте, Огнева, – ласковым тоном произнесла замректора Носферона. – Я вижу, что вы здесь уже на чемоданах, готовитесь к отъезду в Петербург, не так ли?

– Вообще-то, это чемоданы Мары Лелевны, а я остаюсь в Москве, – помолчав, ответила Влада.

– Так… та-ак… – пропела Ада Фурьевна и расплылась в змеиной улыбочке. – Значит, я приехала сюда не зря. Вы, наверное, еще не знаете, что с некоторых пор я являюсь новым ректором Носферона.

– Н-не знала, – Влада хотела было спросить, что случилось с ректором Батори, но передумала. После нападения на Универ старый вампир и так постоянно говорил, что отойдет от дел. Сколько же всего она пропустила?..

– Так вот, наш университет переживает сложные времена, – продолжала фурия. – Переезд из Москвы в Петербург… это хуже пожара. И тем не менее я оставила все неотложные дела только ради того, чтобы побеседовать с вами. Поскольку понимаю, что вы растерянны, и потеряли ориентиры в жизни. Вы пережили болезненное перерождение в вампира. Ваш дед, уважаемый Вандер Францевич, трагически погиб. Это слишком много для пятнадцати лет…

– Мне скоро шестнадцать, Ада Фурьевна. И… спасибо, но я справляюсь.

Фурия поджала фиолетовые губы, проигнорировав эти слова.

– Кхм, – она деловито прокашлялась. – Нет, не справляетесь. Конечно, вы девушка целеустремленная и ответственная, великолепно учились, и мы всегда видели вас среди лучших представителей тайного мира, среди отличников и лучших выпускников Носферона. Но волей судьбы вы поднялись еще выше – вы получили возможность войти в семью Темнейшего! Волею судьбы вы – избранница наследника, который скоро взойдет на трон тайного мира… вы помните об этом?

«Адочка, похоже, прискакала сюда поправлять мои свихнувшиеся жизненные ориентиры», – мысленно добавила Влада, видя, как бегают глазки фурии.

– …поэтому вы должны понять и осознать: вас никто не оставит в одиночестве, – продолжала Ада Фурьевна. – В Петербурге вас ждет ваша новая семья…

– Моя новая семья? – сначала эта фраза показалась жестокой насмешкой, но фурия быстро продолжила:

– Огнева, вы понимаете, что ваша семья, которая у вас осталась, это семья Темнейшего? Вы должны жить там, где вам положено, во дворце. На вас знак принадлежности к этому могущественному клану, вас ждет совсем другая жизнь…